чая рука Ретта у нее под головой напряглась и словно окаменела и голос
Ретта произнес в тишине:
- Хоть бы бог отправил твою мелкую лживую душонку на веки вечные в
ад!
Он встал, оделся и вышел из комнаты, несмотря на ее испуганные вопро-
сы и протесты. Вернулся он лишь на следующее утро, когда она завтракала
у себя в номере, - вернулся пьяный, мятый, в самом саркастическом наст-
роении; он не извинился перед ней и никак не объяснил своего отсутствия.
Скарлетт ни о чем его не спрашивала и держалась с ним холодно, как и
подобает оскорбленной жене, а покончив с завтраком, оделась под взглядом
его налитых кровью глаз и отправилась по магазинам. Когда она вернулась,
его уже не было; и появился он снова лишь к ужину.
За столом царило молчание, Скарлетт старалась не дать воли гневу -
ведь это был их последний ужин в Новом Орлеане, а ей хотелось поесть
крабов. Но она не получила удовольствия от еды под взглядом Ретта. Тем
не менее она съела большущего краба и выпила немало шампанского. Быть
может, это сочетание возродило старый кошмар, ибо проснулась она в хо-
лодном поту, отчаянно рыдая. Она была снова в Таре - разграбленной,
опустошенной. Мама умерла, и вместе с ней ушла вся сила и мудрость мира.
В целом свете не было больше никого, к кому Скарлетт могла бы воззвать,
на кого могла бы положиться. А что-то страшное преследовало ее, и она
бежала, бежала, так что сердце, казалось, вот-вот разорвется, - бежала в
густом, клубящемся тумане и кричала, бежала, слепо ища неведомое безы-
мянное пристанище, которое находилось где-то в этом тумане, окружавшем
ее.
Проснувшись, она увидела склонившегося над ней Ретта; он молча взял
ее, как маленькую девочку, на руки и прижал к себе - в его крепких мус-
кулах чувствовалась надежная сила, его шепот успокаивал, и она перестала
рыдать.
- Ох, Ретт, мне было так холодно, я была такая голодная, такая уста-
лая. Я никак не могла это найти. Я все бежала и бежала сквозь туман и не
могла найти.
- Что найти, дружок?
- Не знаю. Хотелось бы знать, но не знаю.
- Это все тот старый сон?
- Да, да!
Он осторожно опустил ее на постель, пошарил в темноте и зажег свечу.
Она озарила его лицо, резко очерченное, с налитыми кровью глазами, -
непроницаемое, точно каменное. Распахнутая до пояса рубашка обнажала
смуглую, покрытую густыми черными волосами грудь. Скарлетт, все еще дро-
жа от страха, подумала - какой он сильный, какой крепкий и прошептала:
- Обними меня, Ретт.
- Хорошая моя! - пробормотал он, подхватил ее на руки, прижал к себе
и опустился со своей ношей в глубокое кресло.
- Ах, Ретт, это так страшно, когда ты голодная.
- Конечно, страшно умирать во сне от голода после того, как съеден
ужин из семи блюд, включая того огромного краба. - Он улыбнулся, и глаза
у него были добрые.
- Ах, Ретт, я все бежала и бежала, и что-то искала и не могла найти
то, что искала. Оно все время пряталось от меня в тумане. А я знала, что
если это найду, то навсегда буду спасена и никогда-никогда не буду
больше страдать от холода или голода.
- Что же ты искала - человека или вещь?
- Сама не знаю. Я об этом не думала. А как ты думаешь, Ретт, мне ког-
да-нибудь приснится, что я добралась до такого места, где я буду в пол-
ной безопасности?
- Нет, - сказал он, приглаживая ее растрепанные волосы, - думаю, что
нет. Сны нам неподвластны. Но я думаю, что если ты привыкнешь жить в бе-
зопасности и в тепле и каждый день хорошо питаться, то перестанешь ви-
деть этот сон. А уж я, Скарлетт, позабочусь, чтобы ничто тебе не угрожа-
ло.
- Ретт, ты такой милый.
- Благодарю вас за крошки с вашего стола, госпожа Богачка. Скарлетт,
я хочу, чтобы каждое утро, просыпаясь, ты говорила себе: "Я никогда
больше не буду голодать и ничего со мной не случится, пока Ретт рядом и
правительство Соединенных Штатов - у власти".
- Правительство Соединенных Штатов? - переспросила она и в испуге
выпрямилась, не успев смахнуть слезы со щек.
- Бывшая казна конфедератов стала честной женщиной. Я вложил большую
часть этих денег в правительственные займы.
- Мать пресвятая богородица! - воскликнула Скарлетт, отстраняясь от
него, забыв о недавно владевшем ею ужасе. - Неужели ты хочешь сказать,
что ссудил свои деньги этим янки?
- Под весьма приличный процент.
- Да мне плевать, если даже под сто процентов! Немедленно продай эти
облигации! Подумай только - чтобы янки пользовались твоими деньгами!
- А что мне с ними делать? - с улыбкой спросил он, подмечая, что в
глазах ее уже нет страха.
- Ну... ну, например, купить землю у Пяти Углов. Уверена, что при
твоих деньгах ты мог бы все участки там скупить.
- Премного благодарен, но не нужны мне эти Пять Углов. Теперь, когда
правительство "саквояжников" по-настоящему прибрало Джорджию к рукам,
никто не знает, что может случиться. Я не поручусь за этих стервятников,
что налетели в Джорджию с севера, востока, юга и запада. Я, как ты пони-
маешь, будучи добросовестным подлипалой, действую с ними заодно, но я им
не верю. И деньги свои в недвижимость вкладывать не стану. Я предпочитаю
государственные займы. Их можно спрятать. А недвижимость спрятать не
так-то легко.
- Ты, что же, считаешь... - начала было она, похолодев при мысли о
лесопилках и лавке.
- Я ничего не знаю. Но не надо так пугаться, Скарлетт. Наш обая-
тельный новый губернатор - добрый мой друг. Просто времена сейчас очень
уж неверные, и я не хочу замораживать большие деньги в недвижимости.
Он пересадил ее на одно колено, потянулся за сигарой и закурил. Она
сидела, болтая босыми ногами, глядя на игру мускулов на его смуглой гру-
ди, забыв все страхи.
- И раз уж мы заговорили о недвижимости, Скарлетт, - сказал он, - я
намерен построить дом. Ты могла заставить Фрэнка жить в доме мисс Питти,
но не меня. Не думаю, что я сумею вынести ее причитания по три раза в
день, а кроме того, мне кажется, дядюшка Питер скорее прикончит меня,
чем допустит, чтоб я поселился под священной крышей Гамильтонов. А мисс
Питти может предложить мисс Индии Уилкс пожить с нею, чтобы отпугивать
привидения. Мы же, вернувшись в Атланту, поселимся в свадебном номере
отеля "Нейшнл", пока наш дом не будет построен. Еще до отъезда из Атлан-
ты мне удалось сторговаться насчет того большого участка на Персиковой
улице - что близ дома Лейденов. Ты знаешь, о каком я говорю?
- Ах, Ретт, какая прелесть! Мне так хочется иметь свой дом.
Большой-большой.
- Ну вот, наконец-то мы хоть в чем-то согласны. Что, если построить
белый оштукатуренный дом и украсить его чугунным литьем, как эти кре-
ольские дома здесь?
- О нет, Ретт. Только не такой старомодный, как эти новоорлеанские
дома. Я знаю, чего бы мне хотелось. Я хочу совсем новый дом - я видела
картинку... стой, стой... - в "Харперс уикли". Что-то вроде швейцарского
шале.
- Швейцарского - чего?
- Шале.
- Скажи по буквам.
Она выполнила его просьбу.
- Вот как! - произнес он и пригладил усы.
- Дом прелестный. У него высокая остроугольная крыша, под ней - ман-
сарда, поверху идет как бы частокол, а по углам - башенки, крытые цвет-
ной черепицей. И в этих башенках - окна с синими и красными стеклами.
Все - по моде.
- И перила крыльца, должно быть, с переплетом?
- Да.
- А с крыши над крыльцом свешиваются этакие деревянные кружева?
- Да. Ты, должно быть, видел такой.
- Видел... но не в Швейцарии. Швейцарцы очень умный народ и остро
чувствуют красоту в архитектуре. Ты в самом деле хочешь такой дом?
- Ах, конечно!
- А я-то надеялся, что общение со мной улучшит твой вкус. Ну, почему
ты не хочешь дом в креольском или колониальном стиле, с шестью белыми
колоннами?
- Я же сказала, что не хочу ничего старомодного. А внутри чтобы были
красные обои и красные бархатные портьеры и чтоб все двери раздвигались.
И конечно, много дорогой ореховой мебели и роскошные толстые ковры, и...
Ах, Ретт, все позеленеют от зависти, когда увидят наш дом!
- А так ли уж необходимо, что, бы все нам завидовали? Впрочем, если
тебе так хочется, пусть зеленеют. Только тебе не приходило в голову,
Скарлетт, что не очень это хороший вкус - обставлять свой дом с такой
роскошью, когда вокруг все так бедны?
- А я хочу, - упрямо заявила она. - Я хочу, чтобы всем, кто плохо ко
мне относится, стало не по себе. И мы будем устраивать большие приемы,
чтобы все в городе жалели, что говорили обо мне разные гадости.
- Но кто же в таком случае будет приходить на наши приемы?
- Как кто - все, конечно.
- Сомневаюсь. "Старая гвардия" умирает, но не сдается.
- Ах, Ретт, какую ты несешь чушь. У кого есть деньги, того люди всег-
да будут любить.
- Только не южане. Спекулянту с деньгами куда труднее проникнуть в
лучшие гостиные города, чем верблюду пройти сквозь игольное ушко. А уж
про подлипал, - а это мы с тобой, моя кошечка, - и говорить нечего: нам
повезет, если нас не оплюют. Но если ты, моя дорогая, хочешь все же по-
пытаться, что ж, я тебя поддержу и, уверен, получу немало удовольствия
от твоей кампании. А теперь, раз уж мы заговорили о деньгах, мне хоте-
лось бы поставить точки над "i". Я дам тебе на дом столько денег,
сколько ты захочешь, и сколько ты захочешь - на всякую мишуру. И если ты
любишь драгоценности - пожалуйста, но только я сам буду их выбирать. У
тебя, моя кошечка, преотвратительный вкус. Ну, и конечно, ты получишь
все, что требуется для Уэйда или Эллы. И если Уиллу Бентину не удастся
сбыть весь хлопок, я готов оказать ему помощь и покрыть расходы на со-
держание этого белого слона в графстве Клейтон, который вам так дорог.
Это будет справедливо, как ты считаешь?
- Конечно. Ты очень щедр.
- Но теперь слушай меня внимательно. Я не дам ни цента на твою лавку
и ни цента на эту твою дохлую лесопилку.
- О-о, - вырвалось у Скарлетт, и лицо ее вытянулось. Весь медовый ме-
сяц она думала о том, как бы попросить у него тысячу долларов, которые
нужны ей были, чтобы прикупить еще пятьдесят футов земли и расширить
свой лесной склад. - По-моему, ты всегда похвалялся широтой взглядов:
тебе, мол, все равно, пусть болтают про то, что у меня свое дело, а ты,
оказывается, как все мужчины, до смерти боишься, как бы люди не сказали,
что это я ношу брюки в нашей семье.
- Вот уж ни у кого никогда не возникнет сомнения насчет того, кто в
семье Батлеров носит брюки, - протянул Ретт. - И мне безразлично, что
болтают дураки. Видишь ли, я настолько плохо воспитан, что горжусь своей
красавицей женой. И я не возражаю: продолжай держать лавку и лесопилки.
Они принадлежат твоим детям. Когда Уэйд подрастет, ему, возможно, не за-
хочется жить на содержании отчима и он сам возьмет на себя управление
делами. Но ни единого цента ни на одно из этих предприятий я не дам.
- Почему?
- Потому что не желаю содержать Эшли Уилкса.
- Ты что, начинаешь все сначала?
- Нет... Но ты спросила - почему, и я объяснил. И еще одно. Не думай,
что тебе удастся провести меня, и не лги и не придумывай, сколько стоят
твои туалеты и как дорого вести дом, чтобы на сэкономленные деньги иметь
потом возможность накупить мулов или еще одну лесопилку для Эшли. Я на-
мерен тщательно проверять твои расходы, а что сколько стоит, я знаю. Ах,
пожалуйста, не напускай на себя оскорбленный вид. Ты бы на все это пош-
ла. Я считаю, что ты вполне на это способна. Я вообще считаю, что ты на
что угодно пойдешь, если дело касается Тары или Эшли. Против Тары я не
возражаю. Но что касается Эшли - тут я против. Я не натягиваю поводья,
моя кошечка, но не забудь, что у меня есть уздечка и шпоры.
ГЛАВА XLIX
Миссис Элсинг прислушалась к звукам, доносившимся из холла, и, убе-
дившись, что Мелани прошла на кухню, где раздался стук посуды и звон се-
