ребуется война, они станут воевать. И если им придется покупать голоса
черных, как это делали янки, они будут их покупать. И если им придется
поднять из могилы десять тысяч покойников, чтобы они проголосовали, как
это сделали янки, то все покойники со всех кладбищ Джорджии явятся к из-
бирательным урнам. Дела пойдут так скверно при милостивом правлении на-
шего доброго друга Руфуса Баллока, что Джорджия быстро выхаркнет его
вместе с блевотиной.
- Ретт, не смей так вульгарно выражаться! - воскликнула Скарлетт. -
Ты так говоришь, точно я буду не рада, если демократы вернутся к власти!
Ты же знаешь, что это неправда! Я буду очень рада, если они вернутся.
Неужели ты думаешь, мне нравится смотреть на этих солдат, которыми кишмя
все кишит и которые напоминают мне... неужели ты думаешь, мне это нра-
вится... как-никак я уроженка Джорджии! Я очень хочу, чтобы демократы
вернулись к власти. Да только они не вернутся. Никогда. Ну, а если даже
и вернутся, то как это может отразиться на моих друзьях? Деньги-то все
равно при них останутся, верно?
- Останутся, если они сумеют их удержать. Но я очень сомневаюсь, что-
бы кому-либо из них удалось больше пяти лет удержать деньги, если они
будут так их тратить. Легко досталось - легко и спускается. Их деньги
никогда не принесут им счастья. Как и мои деньги - тебе. Они же не сде-
лали из тебя скаковой лошади, мой прелестнейший мул, не так ли?
Ссора, последовавшая за этими словами, длилась не один день. Скарлетт
четыре дня дулась и своим молчанием явно намекала на то, что Ретт должен
перед ней извиниться, а он взял и отбыл в Новый Орлеан, прихватив с со-
бой Уэйда, несмотря на все возражения Мамушки, и пробыл там, пока прис-
туп раздражения у Скарлетт не прошел. Она надолго запомнила то, что не
сумела заставить его приползти к ней.
Однако когда он вернулся из Нового Орлеана как ни в чем не бывало,
спокойный и уравновешенный, она постаралась подавить в себе злость и
отодвинуть подальше все мысли об отмщении, решив, что подумает об этом
потом. Ей не хотелось сейчас забивать себе голову чем-то неприятным. Хо-
телось радоваться в предвкушении первого приема в новом доме. Она соби-
ралась дать большой бал - от зари до зари: уставить зимний сад пальмами,
пригласить оркестр, веранды превратить в шатры и угостить таким ужином,
при одной мысли о котором у нее текли слюнки. Она намеревалась пригла-
сить на этот прием всех, кого знала в Атланте, - и всех своих старых
друзей, и всех новых, и прелестных людей, с которыми познакомилась уже
после возвращения из свадебного путешествия. Волнение, связанное с
предстоящим приемом, изгнало из ее памяти колкости Ретта, и она была
счастлива - счастлива, как никогда на протяжении многих лет.
Ах, какое это удовольствие - быть богатой! Устраивать приемы - не
считать денег! Покупать самую дорогую мебель, и одежду, и еду - и не ду-
мать о счетах! До чего приятно отправлять чеки тете Полин и тете Евлалии
в Чарльстон и Уиллу в Тару! Ах, до чего же завистливы и глупы люди, ко-
торые твердят, что деньги - это еще не все! И как не прав Ретт, утверж-
дая, что деньги нисколько ее не изменили!
Скарлетт разослала приглашения всем своим друзьям и знакомым, старым
и новым, даже тем, кого она не любила. Не исключила она и миссис Мерриу-
эзер, хотя та держалась весьма неучтиво, когда явилась к ней с визитом в
отель "Нейшнл"; не исключила и миссис Элсинг, хотя та была с ней пре-
дельно холодна. Пригласила Скарлетт и миссис Мид и миссис Уайтинг, зная,
что они не любят ее и она поставит их в сложное положение: ведь надетьто
им на столь изысканный вечер будет нечего. Дело в том, что новоселье у
Скарлетт, или "толкучка", как это было модно тогда называть - полупри-
ем-полубал, - намного превосходило все светские развлечения, когда-либо
виденные в Атланте.
В тот вечер и в доме и на верандах, над которыми натянули полотно,
полно было гостей - они пили ее пунш из шампанского, и поглощали ее пи-
рожки и устрицы под майонезом, и танцевали под музыку оркестра, тща-
тельно замаскированного пальмами и каучуковыми деревьями. Но не было
здесь тех, кого Ретт называл "старой гвардией", никого, кроме Мелани и
Эшли, тети Питти и дяди Генри, доктора Мида с супругой и дедушки Мерри-
уэзера.
Многие из "старой гвардии" решили было пойти на "толкучку", хоть им и
не очень хотелось. Одни приняли приглашение из уважения к Мелани, другие
- потому что считали себя обязанными Ретту жизнью, своей собственной или
жизнью своих близких. Но за два дня до приема по Атланте прошел слух,
что к Скарлетт приглашен губернатор Баллок. И "старая гвардия" тотчас
поспешила высказать свое порицание: на Скарлетт посыпались карточки с
выражением сожаления и вежливым отказом присутствовать на празднестве. А
небольшая группа старых друзей, которые все же пришли, тотчас отбыла,
весьма решительно, хоть и смущенно, как только губернатор вступил в дом.
Скарлетт была столь поражена и взбешена этими оскорблениями, что
праздник уже нисколько не радовал ее. Эту изысканную "толкучку" она с
такой любовью продумала, а старых друзей, которые могли бы оценить при-
ем, пришло совсем мало и ни одного не пришло старого врага! Когда пос-
ледний гость отбыл на заре домой, она бы, наверное, закричала и заплака-
ла, если бы не боялась, что Ретт разразится хохотом, если бы не боялась
прочесть в его смеющихся черных глазах: "А ведь я тебе говорил", пусть
даже он бы и не произнес ни слова. Поэтому она кое-как подавила гнев и
изобразила безразличие.
Она позволила себе взорваться лишь на другое утро при Мелани.
- Ты оскорбила меня, Мелли Уилкс, и сделала так, что Эшли и все дру-
гие оскорбили меня! Ты же знаешь, они никогда не ушли бы "Рак рано до-
мой, если бы не ты. А я все видела! Я как раз вела к тебе губернатора
Баллока, когда ты, точно заяц, кинулась вон из дома!
- Я не верила... я просто не могла поверить, что он будет у тебя, - с
удрученным видом проговорила Мелани. - Хотя все вокруг говорили...
- Все? Так, значит, все мололи языком и судачили обо мне? - с яростью
воскликнула Скарлетт. - Ты что же, хочешь сказать, что если б знала, что
губернатор будет у меня, ты бы тоже не пришла?
- Да, - тихо произнесла Мелани, глядя в пол. - Дорогая моя, я просто
не могла бы прийти.
- Чтоб им сгореть! Значит, ты тоже оскорбила бы меня, как все прочие?
- О, не порицай меня! - воскликнула Мелли с искренним огорчением. - Я
вовсе не хотела тебя оскорбить. Ты мне все равно как сестра, дорогая
моя, ты же вдова моего Чарли, и я...
Она робко положила руку на - плечо Скарлетт, но Скарлетт сбросила ее,
от души жалея, что не может наорать на Мелли, как в свое время орал в
гневе Джералд. А Мелани спокойно выдержала ее гнев. Распрямив худенькие
плечики, она смотрела в сверкающие зеленые глаза Скарлетт, и, по мере
того как бежали секунды, она все больше преисполнялась чувства собствен-
ного достоинства, столь не вязавшегося с ее по-детски наивным личиком и
детской фигуркой.
- Мне очень жаль, если я обидела тебя, моя дорогая, но я не считаю
возможным встречаться ни с губернатором Баллоком, ни с кем-либо из рес-
публиканцев или этих подлипал. Я не стану встречаться с ними ни в твоем
доме, ни в чьем-либо другом. Нет, даже если бы мне пришлось... пришлось.
- Мелани отчаянно подыскивала самое сильное слово, - ...даже если бы мне
пришлось проявить грубость.
- Ты что, осуждаешь моих друзей?
- Нет, дорогая, но это твои друзья, а не мои.
- Значит, ты осуждаешь меня за то, что я пригласила к себе в дом гу-
бернатора?
Хоть и загнанная в угол, Мелани твердо встретила взгляд Скарлетт.
- Дорогая моя, все, что ты делаешь, ты делаешь всегда с достаточно
вескими основаниями, и я люблю тебя и верю тебе, и не мне тебя осуждать.
Да и никому другому я не позволю осуждать тебя при мне. Но, Скарлетт! -
Слова внезапно вырвались стремительным потоком, подгоняя друг друга, -
резкие слова, а в тихом голосе зазвучала неукротимая ненависть. - Неуже-
ли ты можешь забыть, сколько горя эти люди причинили нам? Неужели можешь
забыть, что дорогой наш Чарли мертв, а у Эшли подорвано здоровье и Две-
надцать Дубов сожжены? Ах, Скарлетт, ты же не можешь забыть того ужасно-
го человека со шкатулкой твоей матушки в руках, которого ты тогда заст-
релила! Ты не можешь забыть солдат Шермана в Таре и как они грабили -
украли даже твое белье! И хотели все сжечь и даже забрать саблю моего
отца! Ах, Скарлетт, ведь это же люди, которые грабили нас, и мучили, и
морили голодом, а ты пригласила их на свой прием! Тех самых, что грабят
нас, не дают нашим мужчинам голосовать и теперь поставили чернокожих ко-
мандовать нами! Я не могу этого забыть. И не забуду. И не позволю, чтобы
мой Бо забыл. Я и внукам моим внушу ненависть к этим людям, и детям моих
внуков, если господь позволит, чтобы я столько прожила! Да как же можешь
ты, Скарлетт, такое забыть?!
Мелани умолкла, переводя дух, а Скарлетт смотрела на нее во все гла-
за, и гнев ее постепенно утихал - до того она была потрясена дрожавшим
от возмущения голосом Мелани.
- Ты что, считаешь, что я совсем уж идиотка? - бросила она. - Конеч-
но, я все помню! Но это уже в прошлом, Мелли. От нас зависит попытаться
извлечь из жизни как можно больше - вот это я и стараюсь делать. Губер-
натор Баллок и некоторые милые люди из числа республиканцев могут ока-
зать нам немалую помощь, если найти к ним верный подход.
- Среди республиканцев нет милых людей, - отрезала Мелани. - И мне не
нужна их помощь. И я не собираюсь извлекать из жизни как можно больше...
если дело упирается в янки.
- Силы небесные, Мелли, зачем так злиться?
- О! - воскликнула Мелли, засовестившись. - До чего же я разошлась!
Скарлетт, я вовсе не хотела оскорбить твои чувства или осудить тебя.
Каждый человек думает по-своему, и каждый имеет право на свое мнение. Я
же люблю тебя, дорогая моя, и ты знаешь, что я тебя люблю и ничто никог-
да не заставит меня изменить моим чувствам. И ты тоже по-прежнему меня
любишь, верно? Я не вызвала у тебя ненависти, нет? Скарлетт, я просто не
выдержу, если что-то встанет между нами, - в конце-то концов, мы столько
вместе вынесли! Скажи же, что все в порядке.
- Чепуха все это, Мелли, и ни к чему устраивать такую бурю в стакане
воды - пробурчала Скарлетт, но не сбросила с талии обнявшей ее руки.
- Ну вот, теперь все снова хорошо, - с довольным видом заметила Мела-
ни и добавила мягко: - Я хочу, что бы мы снова бывали друг у друга - как
всегда, дорогая. Ты только говори, в какие дни республиканцы и подлипалы
приходят к тебе, и я в эти дни буду сидеть дома.
- Мне глубоко безразлично, придешь ты ко мне или нет, - заявила Скар-
летт и, вдруг собравшись домой, по спешно надела шляпку И тут - словно
бальзам пролился на ее уязвленное тщеславие - увидела, как огорчилась
Мелани,
Недели, последовавшие за первым приемом, оказались нелегкими, и Скар-
летт не так-то просто было делать вид, будто ей глубоко безразлично об-
щественное мнение. Когда никто из старых друзей, кроме Мелани, тети Пит-
ти, дяди Генри и Эшли, не появился больше у нее и она не получила приг-
лашения ни на один из скромных приемов, которые они устраивали, - это
вызвало у нее искреннее удивление и огорчение. Разве она не сделала все,
чтобы забыть прошлые обиды и показать этим людям, что не питает к ним
зла за их сплетни и подкусывания? Не могут же они не знать, что она, как
и они, вовсе не любит губернатора Баллока. но обстоятельства требуют лю-
безно относиться к нему. Идиоты! Если бы все постарались любезно вести
себя - республиканцами. Джорджия очень быстро вышла бы и своего тяжелого
положения.
Скарлетт не поняла тогда, что одним ударом навсегда разорвала ту тон-
кую нить, которая еще связывала ее с былыми днями, с былыми друзьями.
