ожидая подсказки, а Эргис лихо подмигивает мне. Вот уже красный шнур
связал наши руки, и звучат последние, самые главные, слова обряда:
- Отныне путь ваш един, и судьба ваша едина. В беде и в радости, в
веселии и в печали, на земле и на небе...
А потом мы скачем по спящему городу; радостен гулкий стук копыт, эхо
мечется в щелях улиц. Сквозь ночь, сквозь тьму, сквозь средневековье
мчимся мы, и город, и мир, и счастье принадлежит только нам.
А вот и дом Баруфа. Я спрыгиваю на землю, снимаю с седла Суил, несу
ее по лестнице, и сердце ее так громко, так часто и тревожно стучится
прямо в мое.
Я без стука зашел в кабинет Баруфа - вольность, дозволенная немногим,
- и он поднял от бумаг измученное лицо.
- А, молодожен! Как дела?
- Лучше, чем у тебя.
- Пожалуй, - сказал Баруф и осторожно тронул красные от бессонной
ночи глаза. - Не хотелось тебе мешать, но время... Давай кончать с
лагарскими делами.
- К вашим услугам, сиятельный аких!
- Тогда приступим, благородный гинур.
- Самое смешное, что это правда. Разбирал бумаги после смерти
родителей и наткнулся на любопытный документ. Оказывается, последний
император пожаловал моему прадеду, главе Судейской коллегии, потомственное
дворянство за особые услуги. Ну, и услуги, наверное, если даже мой отец
предпочел не вспоминать о своем гинурстве!
- Нужен дворец, достойный твой милости?
- Обойдусь.
Мы поработали пару часов, потом Рават принес на подпись бумаги, и я
отошел к окну. Город жил, как ни в чем не бывало: толкался, гремел,
голосил, перемешивал в каменной темноте людскую гущу. Квайр ничем не
удивишь...
- Тилам!
Я оглянулся. Баруф был уже один.
- Тилам, - спросил Баруф раздраженно, - ты можешь не делать
глупостей?
- А что?
- Какого дьявола ты косишься на Равата?
- Вернемся-ка к Лагару, сиятельный аких.
Он молча взглянул мне в глаза - и уступил.
- Ладно. Пункт о восстановлении Карура.
- Пока можешь забыть. Отложен.
- Как же тебе удалось?
- Удалось. Дальше.
- Двадцать кассалов, статья "Особые расходы".
- Замаскированный подарок Тубару. Купил в его элонском поместье
триста коней для войска. Старик доволен.
- Переплатил?
- Не очень. Трехлетки, гогтонская порода. Эргис сам ездил отбирать.
Мы работали, а время летело; не дошли до последних пунктов, а из
ближнего храма уже протрубили к молитве.
- Хватит, - сказал Баруф и закрыл глаза. - Отлично сработано, Тилам.
Эту дыру мы залатали.
- Значит, пора опять в печку?
- Пора, - сказал он устало. - Да ты ведь и сам все знаешь.
Контролируешь ситуацию не хуже, чем я.
- Нет, Баруф, - ответил я грустно, - только наблюдаю.
- А то?
- Я бы убрал от тебя Равата.
- Чем он тебе мешает?
- Мне?
- Да, тебе.
- Тем, что всех от тебя оттеснил. Ты остался почти один, Баруф. Тебе
это нравится?
- Нет. Но это неизбежно.
- А то, что он делает за твоей спиной?
- А ты уверен, что за спиной?
- Тем хуже. Эти подонки, которых он подобрал...
- Я сам вышел из грязи, Тилам, и грязи не боюсь. У меня нет причин не
верить Равату. Он достаточно предан мне.
- Преданность честолюбца? Боюсь, это товар скоропортящийся!
- Может быть, - сказал он устало, - но, кроме Равата, у меня нет
никого. А он - неплохая заготовка для правителя.
- Тень святого Баада тебя не пугает?
Он ответил не сразу. Заглянул в себя, взвесил, просчитал - и покачал
головой:
- Мне не из чего выбирать. Если бы я мог надеяться, что проживу еще
хотя бы пять лет. Если бы я мог рассчитывать, что ты переживешь меня.
Слишком много "если", Тилам. Остается только Рават. Святой Баад или аких
Таласар, но он сделает то, что я наметил, и удержит Квайр.
- А народ?
- Ты опоздал с этим вопросом. Мы уже повернули колесо.
Да, мы уже повернули колесо, и народ будет драться до конца. Они
осознали себя народом. Речь идет не о политическом, а о физическом
существовании, и мне больше нечего сказать...
- Хорошо. Последний вопрос. Что хуже: Садан или Араз?
Он вздрогнул, как от удара, но ответил спокойно:
- Араз. - Значит, Садану есть к чему стремиться?
Он пожал плечами.
- Я сделаю для Садана все, что можно, но не больше.
- Значит, ничего.
- Скорей всего, так.
- Тогда до завтра, - я повернулся, чтобы уйти, но он окликнул меня:
- Тилам!
- Что?
- Пожалуйста, будь осторожней! Если я останусь один - как-то смиренно
он это сказал; горькая нежность была в его взгляде и потерявшем твердость
лице. И та же самая горькая нежность взяла мое сердце в жесткие лапы и
сжала горло шершавой тоской. И стало неважно, кто из нас прав, важно лишь
то, что пока мы вместе...
- Не беспокойся, - ответил я мягко, - у меня еще без малого год.
Мы с Суил обманули охрану и сбежали за город вдвоем. Дальше, все
дальше вдоль реки, и уже только наши следы бегут по сырой земле.
А река разлилась. Злобно ворча, она тащит ветки, подмытые где-то
деревья и всякий весенний хлам. Она забросала весь берег дрянью и
заплевала желтой пеной, злясь на наше неуместное счастье.
А небо синее до испуга, пушистые шарики на ветвях, и глаза у Суил
совсем голубые.
- Ты меня правда любишь?
Смеется и обнимает за шею.
- Не верю! Я старый и противный.
- Ты красивый, - говорит она серьезно. - А я?
- Как солнце!
- Ой, грех!
- Нет, лучше солнца. Оно ведь ночью не греет?
- Ой, бесстыдник! - а сама прижалась ко мне.
Речной прохладой пахнут ее волосы, так нежны и пугливы губы, и мира
нет - есть только мы и счастье, тревожное, украденное счастье, и жизнь,
готовая его отнять.
Что-то Асаг не торопился со встречей, и это уже слегка пугало меня.
Или весть не дошла, или он мне не верит. Не хотелось бы мне самому искать
связь, когда приставленная Баруфом охрана день и ночь караулит меня.
Конечно, я пробовал избавиться от этой чести. Спорил и ругался, пока не
охрип, а когда поневоле умолк, Баруф сне сказал непреклонно:
- Ты слишком нужен Квайру, Тилам. Будь у Братства кто-то в залоге, я
бы не стал тебя опекать. А так - сам понимаешь.
И мне пришлось замолчать, чтобы не навести на мысль о залоге.
Я должен был кое-что сказать Асагу перед тем, как покинуть Квайр -
может быть, навсегда. Но день отъезда все приближался, а никто не искал
меня, и я стал подумывать, что и как я смогу рассказать Эргису.
Я совсем уже было решился - и тут увидел его. Я его сразу узнал.
Невзрачный, тощенький человек, такой безобидный, пока его не увидишь в
деле. Брат Совета Эгон, один из самых опасных в Братстве.
Он просто шел по улице - кинул быстрый прицельный взгляд, проверяя,
заметил ли я его, угадал ли, в чем дело - и брел себе не спеша,
равнодушный ко мне и ко всем на свете.
Мы ехали следом, я придержал коня, чтобы не обогнать его. А он все
шел и шел, свернул в переулок, дождался, пока мы окажемся рядом, поглядел
на солнце, покачал головой и трижды стукнул в неприметную дверь. Я молча
проехал дальше, а вечером, еле избавившись от охраны, как мальчишка
помчался туда, где должен был ждать Асаг.
Асаг был верен себе: ни улыбки, ни привета, кивнул равнодушно и
спросил:
- Чисто смылся?
- Проверь, - ответил я тем же тоном.
- Говоришь, большой стал человек?
- А я и был не маленький.
- Что да, то да - длинный вырос! - Асаг, наконец, улыбнулся, и я
понял, что все в порядке. Просто он тоже устал.
- Ну и как оно там, наверху?
- Тяжело, - ответил я честно.
- А назад не тянет?
- Тянет.
- Смотри, я тебя не тороплю, но раз уж так...
- Пока не могу, Асаг. Квайр в опасности. Того, что я смогу, никто
другой не сделает.
- А ты не в грош себя ценишь! Ладно, не кривись! Мне тебя не
покупать, и на твоей цене сойдемся. Звал-то зачем?
- Предупредить. Спрячьтесь. Заройтесь в землю. Оборвите все нити к
Ирсалу.
- Затеяли что?
- Пока нет, но если вы покажете силу... Кеватские войска на границе.
Скоро начнется...
- Война?
- Да. Этим летом все решится. Если Огил сочтет, что вы опасны,
Братству не уцелеть.
- Многие нас истребить ладились, - сказал Асаг с усмешкой, - да их уж
позабыли, а Братство стоит.
- Огил сможет. Такого врага у вас еще не было.
- А мы ведь его сами на шею взгромоздили. Так?
- Так. И правильно сделали, Асаг. Только Огил может спасти Квайр. Он
его спасет...
- Но?
- Подожди с этим, ладно? Квайр еще не спасен.
- Погодим. Где ж это ты был до сей поры?
- В Лагар ездил мир заключать.
Он кивнул, будто сам это знал.
- А теперь куда?
- Сейчас в Бассот, потом в армию - к Криру.
- Ты и с ним запросто?
- А я со всеми запросто, даже с тобой.
- А я ведь тебе добрую весть припас. По моему слову взяли тебя в
Совет. Оно, конечно, дома у тебя нет, да ты один за всех спляшешь.
Надо было благодарить - я благодарил, наверное, без восторга. Просто
сейчас это было совсем неважно. Может, потом...
- Слышь, Тилар, а ты как: веришь, что победим?
- Почти. Сил у нас маловато, но ведь и в Кевате неспокойно. Думаю,
сумеем перессорить кеватских вельмож. А нет - устроим бунт-другой.
- И опять ты?
- Я тоже.
- Страшные вы люди, - тихо сказал Асаг. - Что он, что ты... Ни в
добром, ни в злом не остановитесь. Только оно, видать, так и надо: всегда
до конца. А как стал - так пропал.
- Ты о чем?
- Сам не знаю. Вот гляжу на вас и думаю: вторая сотня лет, как
Братство стоит, а что переменилось? Деды в обиде прожили, отцы в землю
ушли, а нынче и мы свой век в беде доживаем. И ни конца тому, ни краю.
Ладно, иди. Сам-то меня не ищи, найду, коль будешь надобен. И за мать не
тревожься. Покуда я жив... не тревожься.
Домой я добрался без приключений, зато у дверей столкнулся с Баруфом:
они с Дибаром как раз показались из-за угла. Дибар ухмыльнулся, а Баруф
спросил равнодушно:
- Гулял?
- Вот именно.
- Очень полезно. Зайди ко мне на минутку.
В своей спальне - единственной комнате, куда не проникала роскошь -
Баруф отпустил Дибара и одетый прилег на постель.
- Подвинься, - сказал я и устроился рядом.
- Тилам, - начал он, - когда ты поймешь, что твоя жизнь - достояние
Квайра? Глупый риск...
- Отстань! Может, я как раз о своей жизни и позаботился.
- Значит, с прогулками кончено?
- Они тебе мешают?
- Мешают, - сказал он спокойно. - Если о них узнают...
- Рават?
- Я не уверен, что смогу это замять. Вот и все.
- Спасибо!
- Послезавтра уже сможешь выехать. Все готово.
- Спешишь убрать меня из Квайра?
Баруф ничего не ответил. Он просто повернулся и поглядел мне в глаза.
Печаль и нежность были в его взгляде, какая-то необидная дружеская зависть
- и у меня опять встал в горле комок. Я был готов сказать... сам не знаю
что, какую-то глупость, но он уже отвернулся.
- Ты что, спать здесь собрался?
- Почему бы и нет?
- Ну да! Мне только выволочки от Суил не хватало!
- Тогда вещего вам сна, сиятельный аких.
- Ладно, иди знаешь куда!
- Рад выполнить ваше поручение, господин мой!
Вот уже два месяца я не слезаю с седла. Где-то на постоялом дворе
остался измученный Блир, и пегий Иг, хрипя, упал на одной из лесных дорог.
Я давно не жалею ни коней, ни людей: бросаю загнанных лошадей, меняю
измученную охрану, и только Эргис неразлучен со мной. Из Каса я мчусь в
ставку Крира, от Крира - в лесные вертепы олоров, оттуда - тайком перейдя
