стрелять. И есть Альд... Вот дурачок, подумала она, зачем он все
это распутал? Нет, это хорошо, что он распутал, я не из тех, кем
можно так играть. Я им еще припомню. Она подумала, как это им
припомнит, и покачала головой. Нет выхода, подумала она, мы -
мертвецы, мы - копии, но ничего, подумала она, я - неплохая
копия. Не знаю, как там было на Земле, но, кажется, ей очень
повезло, когда меня убили.
Она подходила к Казарме одна, усталая женщина с тихим лицом, и
створки огромных ворот ожидали ее. Последняя из живых входила в
обширный проем, и двери Казармы сошлись за ее спиной.
* * *
А вечером мы сидели втроем, другая жизнь, подумала она, какая же
я - действительно я - та, что в бою, или та, что теперь?
- Я все время тебя видел,- сказал Алек, и она улыбнулась ему.
- А я вот думаю,- сказал Альд.- Этот бой...что-то тут не так.
- Дурацкий бой,- сказал Алек.- Крутят одно, как киношку.
И опять они молчали втроем, Алек видел спокойный лоб и морщинки
у тихих глаз, Альд - бестрепетный взгляд и огонь непреклонной
воли, прожигающий ложный покой, а Инта вовсе не видела их -
Алека, которого, кажется, любит, и Альда, которому просто верит;
не люди, а три боевых единицы, и надо подумать на что мы годны.
- Группа прорыва,- сказала она себе.- Прорыв,- сказала она
вслух.
- Куда?- сказал ей Альд.- Это или бред или модель.
- Куда-нибудь,- сказала она.- Мы уже отошли от нормы. Значит,
завтра... или скоро - первая цепь.
- Прочистка мозгов? - спросил с усмешечкой Альд.- И куда будем
рваться: вверх, вниз, через стенку? Спятишь с вами, ребята! Вы
что, не понимаете, что это моделируемая, а не действительная
реальность?
Инта глядела на него. Ну-ну, еще...
- Не знаю, зачем моделируют наше сознание, но что это модель, я
уверен. И что все прочее,- он обвел взглядом Простор, кивнул за
плечо,- обман, я тоже уверен. Как может смоделированное сознание
выйти из модели, частью которой оно является?
- Погоди, Альд,- сказала она,- пожалей наше беспамятство. Я не
очень понимаю, о чем ты говоришь, но я понимаю одно: мы слишком
хорошо...повторены для такой дурацкой игры. Зачем?
- А иначе она потеряет смысл. Только мы в ней что-то можем.
Единственное разнообразие: куда нас воткнут. И бой каждый раз
немножко другой.
- Тогда почему же нас не выключить сразу? Отыграли свое - и
выключить.
- Сотремся,- сказал Алек.- Если хоть чуть-чуть собой не побыть,
сотрешься к чертовой матери.
- Ну, хорошо,- сказала она.- Но если наша...особенность так
важна, значит, что-то должно ее защищать. Ведь даже при переходе
мы забываем все - но не себя, так?
- Так,- медленно ответил Альд.
- А когда нас выключат, мы ведь тоже ничего из себя не теряем?
- Но...- начал было он.
- Погоди, Альд! Ты сохранил память, а мы нет, но у нас есть...-
она поглядела на Алека, и тот сначала кивнул, а потом развел
руками, потому что где здесь найдешь слова? - Ну, неважно, как
это назвать. И это мне говорит: не может быть, чтобы наша
игра...чтобы это была единственная игра. Понимаешь, пока я
верила в бой...ну, он мог быть единственным. Единственное
существование, единственная смерть. А так...
- Что?
- Погоди, Альд,- снова сказала она. Было очень трудно находить
слова, и все-таки они были, и она даже удивилась, что помнит так
много слов, и что за этими словами есть смысл, и когда она
говорит, он словно бы прорастает сам по себе.- Зачем нас
отключают? Если Игра не прерывается, нас незачем отключать.
Пусть мы будем думать, что спим. Или просто: лег - а потом утрой
и бой. Так? А тут четко: отключают. И появляемся не у себя, а
уже в степи. Зачем?
- Не знаю,- сказал Альд.- Не думал.
- А если в это время просто другая Игра? И мы в нее тоже играем
- только по-другому.
- Ну и что?
- Просто я думаю: другая Игра. А если мы в нее перейдем - какие
есть - ее правила... они будут для нас обязательны?
- Черт его знает,- сказал Алек.
- А если мы просто исчезнем - и тут и там?
- Я уже умер,- ответил Альд спокойно,- и радости в посмертном
существовании не нахожу. А вы с Алеком?
Она улыбнулась. Очень спокойно улыбнулась, словно речь о
пустяках.
- У нас нет выбора. Завтра или очень скоро нас опять загонят в
первую цепь.
- К черту! - сказал Алек.- Я - за. Сдохнем - так сдохнем, оно
честней.
* * *
Инта свернула в зияющий зев коридора, и они послушно свернули за
ней.
Наш командир, подумал Альд. Мне по плечо, Алеку по грудь - а все
равно командир.
Круглые входы чернели со всех сторон. Сектор был пуст, и норы
пусты. Странно, подумал он, а где все те, что уже перешли?
Завтра они будут в строю, но где же они теперь?
Инта остановилась. Ты гляди, беззлобно подумал он, а им и впрямь
не нужны слова, взгляд - и Алек уже все знает...
Взгляд - и Алек шагнул в проем. Только метнулся, лишь заступил,
а отверстие уже пошло зарастать; Алек уперся спиной в один край,
руками и ногами - в другой; всей его силы хватило только на миг,
но тот единственный, пока они с Интой шмыгнули вовнутрь и
выдернули его уже из стены. А когда проход исчез без следа,
можно было поглядеть, что тут есть.
Ничего там не было. Ни стен, ни пола, ни потолка - просто слабое
мерцание, обозначившее объем. Ни лежанки, ни постели, ни стола -
просто серенький свет, вялым комом висящий внутри.
- У него не было имени,- бросила Инта, и Алек спокойно кивнул.
Все равно не спрошу, подумал Альд, не хочу я этого знать,
наверняка какая-то мерзость...
- А здесь что, не отключат? - он спросил у Инты, а ответил Алек:
- Ни черта. Продержусь.
Он взъерошенный, как в бою, как в те последние минуты, когда
Сигнал уже гонит вперед, но ты еще человек, еще можешь думать.
А это уже началось. Покуда лишь духота, словно заживо закопали,
подумал Альд, и это было уже удушье, он рвал на груди мундир, не
могу, подумал он, сейчас...
Алек застонал. Он стоял, наклонившись, расставив ноги, словно на
нем лежал неподъемный груз, и этот груз пригибал его к земле, а
он все старался распрямиться, и серенький свет уже покраснел, а
Инта глядела на Алека, подпирала его взглядом, они словно бы
вместе поднимали проклятый груз, и Алек вдруг захрипел и сбросил
его со спины.
И появился воздух.
Он просто дышал: взахлеб, в запас, на всякий случай. Он просто
был жив. Сейчас, сию минуту, на этот вот миг.
- Проскочили,- сказал Алек. Нехороший был у него голос, словно
он только-только восстал из пепла.
- А дальше? - спросил Альд.
- Увидим,- ответила Инта.
И они увидели.
Сначала погасли стены. Ничто не обозначало объем, но они пока
были здесь, в норе. Только серенький свет еще напоминал их мир,
но он уже угасал, рассеивался ни в чем, но это не было темнотой,
это было каким-то смутным движеньем, шевеленьем, существованием.
- Надо идти,- сказала Инта.
- Куда?
Она не ответила. Она просто пошла вперед, и движение впитало ее.
Они шли. То, что было, дышало, шевелилось вокруг, понемногу
густело. Как туман, как вода, как кисель. Они шли, раздвигая это
перед лицом, и оно обретало цвет, отзывалось вспышками голубого
огня, крохотные радуги трепетали на кончиках пальцев, и уже
красные вспышки отмечали каждый их шаг, и теперь они сами были
черными тенями среди огня, но это был уже не огонь, многоцветный
и вязкий туман, и опять стало трудно дышать, но это был уже не
туман, а багровая взвесь, липкой дрянью она оседала на лицах, и
в этом уже были какие-то сгустки - то ли предметы, то ли тени, и
они двигались мимо них.
Они шли как тени среди теней, и это было похоже на цепь, но
багровое уже выдавалось наверх, собралось над головой в тяжелую
тучу, и в этой туче шли перевернутые фигурки солдат, дробились,
корчились, меняли очертанья, и фигуры, которые двигались мимо
них, тоже меняли свои очертания; тонкие фигуры людей
превращались в кусты разрывов, огненные столбы вырывали
конечности из земли и, раскинув щупальца, бежали вперед;
откуда-то появился танк, он мчался прямо на них, но это был уже
не танк, а боевая машина с побережья; башенка излучателя вылезла
из-под брони, черное жерло уставилось прямо на них, Алек прыгнул
вперед, заслонил Инту, но жерло перекосилось, превратилось в
зубастую пасть, плюнуло тонкою струйкой вонючего дыма, и они
прошагали сквозь танк, словно это был туман; сон, подумал Альд,
Казарме снится, но тени уже ушли, перед ними была стена, и они
прошагали сквозь стену; просто вошли в нее, как в черный туман,
а потом туман разомкнулся, и не было никаких стен - только
лазурная степь во все концы и белесое небо над головой.
3. ГОРОД
Прорвались? - с сомнением спросил Альд, и Инта глянула на него.
На него. На Алека. Опять на него. И принялась хохотать.
Они хохотали как дураки - до слез, до икоты, до боли в боку.
Потому что они прошли. Потому, что серебряная чешуя Легиона
растаяла без следа, и каждый из них был такой, каким он покинул
свой мир.
Алек - весь пыльный и небритый, в форме, выгоревшей добела.
Инта - статуя из черного камня, затянутая в блестящий мундир.
Но Альд... вот кто красавчик и франт! В обрывках голубенького
комбинезона, с цветастым платком на курчавой гриве, с ножнами на
поясе, с пустой кобурой на бедре...
- Нич-чего себе! - сказал Алек.- Хорош!
- Полгода в горах,- ответил Альд и невесело усмехнулся.- Ладно,
не нравлюсь, так на Инту гляди.
Алек поглядел. И покачал головой. И показал на три золотых
шеврона.
- А это что?
- Коммодор.
- Флот?
- Космический,- очень сухо сказала она.
Алек насупился, но зато усмехнулся Альд. Стоял и глядел, качаясь
с носка на пятку, и к его усмешке очень бы пошел лучемет.
- Ну? - ответила Инта его враждебному взгляду.- Как там зовут
твою планетку?
- Латорн.
- Первый раз слышу. Успокойся, с вами мы не воюем.
- В твое время,- спокойно отозвался он.
- Боюсь, что нам не до захватов. Тут бы самим отбиться!
- Ты зря волнуешься, Инта. Я понимаю: тебе никто не приказывал
нападать на Латорн.
- Мне никто не приказывал и защищать Ордален,- сказала она
надменно.- И никто не приказывал встречать с тремя крейсерами
эскадру. Я погибла у Ордалена в 204-м году, и откуда мне знать,
что было потом!
Повернулась и куда-то пошла, и они привычно затопали вслед.
* * *
Они шли по как будто живой, неспокойной траве, и с белесого неба
как как будто бы чуть пригревало. Было очень приятно идти: не в
строю, не в цепи, не в бой, не в Казарму - куда-нибудь.
Они шли и молчали, и молчанье нарушил Альд, потому что тут
нечего и не с кем делить:
- Чего-то слишком легко мы прорвались.
- Мы не прорвались,- сказала Инта.- Это просто другая игра.
И они увидели Город. Они подходили к Городу, а он приближался к
ним. Сначала плотная кучка башен. Потом башни раздвинулись,
расползлись, выпустили поросль домов. Потом раздвинулись и дома,
открывая прорехи улиц.
Мы шли по истоптанной мостовой, по стертым усталым камням, и к
нам подползали дома...
- Это ловушка,- сказал Альд.
- Просто Город,- сказала Инта,- только тут никто не живет.
Алек не сказал ничего. Просто город или просто ловушка, но я тут
уже бывал. Взаправду или во сне, но мы сейчас повернем, а там
будет дом-утюг и полосатый навес...
И они повернули; там был дом-утюг и полосатый навес, и у входа
кто-то стоял.
Сейчас он окликнет меня...
- Алек! - крикнул тот, у дверей.- Ночь творения! Алек!
Почти человек, в Легионе сошел бы за земляка...
- Ты что, не узнаешь?
- Нет!
- Только выскочил?
Алек опять промолчал. Глядел на него сверху вниз и поигрывал
желваками. Хряснуть, что ли, его по башке, чтобы не веселился?
Если ты ушел, так чего ты здесь? Или это и вся свобода?
- А вы что, вместе? Так и рванули?
- Ага,- ответил Алек.- Так и рванули.
Знать бы, откуда я это помню, когда я ходил по этим улицам и
заходил в этот дом...
- Что? - спросил незнакомый,- не понимаешь? Пошли к нашим,
