ля вел воображаемые беседы и полагал, что они не имеют свидетелей. Одна-
ко господин Ла Ривьер не получил разрешения удалиться, а потому не смел
сделать ни шага. Перед одним из окон Генрих остановился и прильнул лбом
к стеклу. Тогда господин Ла Ривьер неслышно покинул комнату.
За дверями его встретил назойливый шепот придворных, поджидавших его.
Король очень гневается? Кого он винит, чего надо опасаться?
Первый врач отвечал, по своему обычаю, уклончиво и туманно:
- Король вне опасности, ибо он памятует о своем величии.
Пока эти слова обсуждались, Ла Ривьер скрылся.
Генрих, прильнув лбом к стеклу, обращался к той, которая все равно не
вернется.
"С тобой, лишь с тобой стал бы я тем, кем мне надлежит быть".
Он снова сел в кресло, еще раз перечитал письмо своей сестры, герцо-
гини де Бар. "Если бы угодно было богу, я отдала бы остаток своих дней,
чтобы облегчить вашу скорбь", - писала Катрин.
"Это ничему бы не помогло, сестра моя и ее друг". Он взялся за прер-
ванный ответ. "Тоска и сетования будут сопровождать меня до могилы, -
стояло там. - Однако бог дал мне жизнь не ради меня, а для королевства".
Он приписал: "Корни моего сердца мертвы и больше не дадут ростков".
VII
ПОВОРОТ
МЫ ПРОДОЛЖАЕМ СВОЕ ДЕЛО
Король со своим начальником артиллерии отправился в горы. Они захва-
тили с собой в Савойю сорок пушек, сопровождали их полторы тысячи пеших,
две тысячи конных, маршал Бирон, граф де Суассон и многие другие. Храб-
рый Крийон командовал французской гвардией - наконец-то вновь забрезжили
ратные подвиги, их давно недоставало. Истая удача, что герцог Савойский
нарушил договор. Не отдал ни маркграфства Салуццо, ни провинции Бресс.
Потому-то и отправились они в Италию без дальних слов отобрать эти об-
ласти - дело было осенью 1600 года.
Герцог Савойский, без сомнения, выполнил бы договор, если бы Цезарь,
сын Габриели, по-прежнему был наследником французской короны и его зя-
тем. Сын Габриели не был уже ни тем, ни другим. В скором времени королю
предстояло, через подставное лицо, вступить в брак с принцессой Тосканс-
кой. Чужестранная королева должна была незамедлительно отплыть на кораб-
ле во Францию и привезти очень много денег на своей галере, стены кото-
рой, по слухам, были выложены великим множеством драгоценных камней.
Габриель д'Эстре не имела их в таком количестве. Старые боевые товарищи
короля любили ее оттого, что он любил ее; все равно с обстоятельствами
надо считаться. Ни корабля с сокровищами, ни такого веселого похода от
покойницы додать не приходилось, а посему никто не оплакивал ее, в осо-
бенности на людях.
Они твердили: сам король утешился. Не только потому, что он женится
на чужестранке. Через четыре месяца после утраты возлюбленной он взял
себе новую - находка не из удачных. Матушка ее, например, заколола кин-
жалом пажа. Не сладко живется с ней королю. Он сам рад избавиться от
маркизы и выступить с нами в поход. Пока по каменистым тропам втаскивали
пушки, воины не знали, чему больше дивиться - трудному ли начинанию ко-
роля, или тому, как благополучно оно осуществляется. Одна-единственная
ночь - и разом захвачено в двух областях две крепости; маршал Бирон не
встретил значительного сопротивления в Брессе, а господин де Креки занял
жемчужину Савойи, Монмелиан - пока что только город, а не замок. Замок
был сильно укреплен и как горная крепость не имел себе равных. Однако и
до него очередь дойдет неминуемо. Пока же пушки были двинуты против дру-
гой твердыни.
Пушка на лафете весила восемь тысяч фунтов, в каждую впрягали по
двадцать три коня, в большие кулеврины - по девятнадцать. Храброму Кри-
йону больше по душе было бы открытое поле битвы, нежели ущелье между
скалой и горным ручьем. Ему хотелось, по старой памяти, бросить в атаку
своих французских гвардейцев; но ничего не поделаешь, эта страна создана
для начальника артиллерии, его пушки творят чудеса без всяких битв. Ког-
да мы подступили к Шамбери, тамошний гарнизон собрался было обороняться.
Господин де Рони далее не пустил в дело батарею в шесть орудий, только
показал ее, как ворота уже распахнулись, и мы вступили в город. Жители
встречали нас так, словно мы высшие существа, хотя боги древности были
менее тяжеловесны, чем мы со своим обозом. Впрочем, мы мигом стали лег-
коногими и задали бал.
Одноглазый Арамбюр сказал своему другу в то время, как они с трудом
карабкались вверх:
- Кого мы чествовали на этом балу? Мадам де Рони, из почтения к пуш-
кам ее супруга, которые много красивей ее. Маркиза ничего не стоит, но-
вая королева будто бы не разумеет по-французски. Вспомни прошлое, Кри-
йон!
- Не вспоминай прошлого, Арамбюр! Что было, то сплыло. То ли еще при-
ходилось нам хоронить. Она была прекрасна и добра.
- Неужто король забыл ее?
- Довлеет дневи злоба его. Вот сейчас он карабкается вместе с нами.
Тут им пришлось задержаться; остановилась вся вереница войск, необоз-
римая в своих изгибах, стиснутая между скалами и горным ручьем. Тучи
хлынули на нее дождем, которым грозили давно; а когда они разошлись, в
небе вдруг вырос замок, прежде он не был виден. Шагая впереди войска,
начальник артиллерии обратился к королю:
- Сир! Шарбоньер. Стоит вашему величеству приказать, и мы возьмем
его.
- Мне легко приказывать, - вполголоса отвечал король себе в бороду. -
Господин начальник артиллерии, вы и так уже промокли насквозь, невзирая
на толстый плащ. Подвезите орудия, не забудьте также ядра, порох, все
запряженные четверней повозки со снаряжением: работы хватит на три дожд-
ливых дня.
Рони закончил все в тот же день, от усталости у него по телу разли-
лась краснота, пришлось пустить ему кровь. На другое утро он опять был
на коне. Он хотел отправиться на разведку; замок был окружен скалистой
броней, более несокрушимой, чем бывает обычно земная кора. Господин де
Рони надеялся нащупать слабое место. Но тут наконец потерял терпение
храбрый Крийон.
- Проклятье! - вскричал он. - Господин начальник артиллерии, вы, вид-
но, боитесь, что будут стрелять. В вас - может быть, только не в меня.
Тогда начальник артиллерии решил научить его уму-разуму - взял пол-
ковника за руку и с ним вместе вышел из-за прикрытия. Назидательно свис-
тели мимо их ушей пули, пока Крийон не сдался.
- Теперь я вижу сам, прохвостам дела нет ни до вашего жезла, ни до
моего креста Святого Духа. Они, чего доброго, могут подстрелить нас. Уй-
дем под прикрытие. Вы храбрый и честный товарищ, - сказал Крийон, от
восхищения перед начальником артиллерии забыв о перенесенном страхе. А
прежде смотрел на него не иначе, как на извозного подрядчика.
В войске составилось новое представление о Рони. Во время этой войны
королевство по-настоящему узнало то, на что не раз роптало раньше с
меньшим правом, - тираническую власть. Король сделал своего Рони всемо-
гущим, дабы тот выиграл для него войну. Финансы и артиллерия в руках од-
ного министра дают такую мощь и силу воздействия, от которых можно сод-
рогнуться. Рони приостановил все платежи государства, кроме затрат на
военные нужды. Он заставил людей по суше и по рекам подвозить к самому
театру военных действий неимоверные тяжести, составляющие его боевое
снаряжение.
И наконец, что было самым непривычным, - он начал гонение на неради-
вых и изменников. У него в артиллерии все офицеры - молодежь, которая
предана ему и зорко следит за высшими чинами. Маршал и губернатор, по
заведенному обычаю, имел бы полное право вступить в особое соглашение с
врагом. А потому предпочел бы не слишком рьяно побеждать его, и в конце
концов оба-маршал Бирон и герцог Савойский - поделили бы между собой вы-
годы. Что касается герцога Савойского, он полагался на Бирона, не считал
нужным тратить на борьбу с ним большие усилия в своей провинции Бресс.
Но Бирон волей-неволей вынужден идти от победы к победе; артиллеристы
господина Рони ничего знать не желают и зорко следят за ним.
Эта война совсем необычная и всецело находится во власти короля; кто
идет своим путем, того тотчас объявляют изменником. Вот увидите, от на-
чальника артиллерии все равно не скроешься. Грабить и резать тоже не
разрешается, население приказано щадить. Король сказал, что враг у него
один - герцог. Его обновленное войско дивится ему. Об его министре у нас
тоже создается новое представление. Может статься, он вовсе не пугало, а
великий слуга великого короля.
Перед горной крепостью Шарбоньер Рони немало положил терпеливых тру-
дов, прежде чем пушки были установлены надлежащим образом. Черная ночь,
непрерывные потоки дождя - четыреста волонтеров, швейцарцев и французс-
ких гвардейцев, каждому начальник артиллерии обещал по экю. И тем не ме-
нее, промокнув до костей, они побросали всю работу, ему пришлось силой
извлекать их из-под крыши, при этом он даже лишился нескольких человек.
Сам он был в грязи по уши, спал всего час, зато к утру шесть кулеврин
были установлены. После этого начальнику артиллерии пришлось вступить в
пререкания с королем. Королю не терпелось увидеть действие огня до суме-
рек. Рони возражал. Сперва надо было подмостить под орудия настил из ба-
лок, а также замаскировать их ветками. Король разгневался.
- Вы во всем хотите главенствовать. А глава - я.
После чего верный слуга уступил, хоть и с недовольством и лишь науки
ради. Попытка не удалась, как и следовало ожидать.
- У меня нет охоты стрелять по воробьям, - сказал начальник артилле-
рии и оставил королевское величество под дождем.
Наутро густой туман застлал горизонт вместе с мишенью. Ни следа кре-
пости, король высмеивает своего начальника артиллерии. Тот не унывает.
Едва рассеивается мгла, как он наводит орудия. Одно, которое он навел
собственной рукой, пробивает брешь в укреплении. Сверху отвечают, кано-
ниры короля падают, он насчитывает десять убитых, среди них двух офице-
ров. Генрих говорит про себя: "Мой начальник артиллерии был при Иври,
трудно поверить этому. Там сражались по-иному, я бы сказал: тогда мы
умирали во всеоружии. Он был покрыт рублеными и колотыми ранами, высоко-
торжественная процессия провожала его домой. Странный человек! Все мы
странные люди - трудно постичь, как можем мы продолжать свое дело после
всего, что произошло и что осталось позади".
Когда у них там, вверху, взлетела на воздух пороховая башня, они ка-
питулировали, и начальник артиллерии верхом на статном коне совершил
въезд, а жители встречали его, стоя на коленях. Когда они показали ему
своих раненых, он при виде стольких растерзанных, обожженных тел смяг-
чился и предоставил им почетные условия сдачи. Только из суммы, которую
он потребовал, выторговать ничего не удалось.
От замка шли каменистые уступы, покрытые скудной растительностью. Там
прогуливался король с начальником артиллерии, он один во время беседы
созерцал горный кряж, светлый, как стекло. Начальник артиллерии не заме-
чал пейзажа, он был всецело занят мыслью взять теперь и Монмелиан. Эта
крепость неприступна, в один голос сказали ему на военном совете. То же
во время прогулки утверждал и король, однако втайне думал раззадорить
этим начальника артиллерии, чтобы он превзошел собственное мастерство.
При этом король созерцал горный кряж, светлый, как стекло, голые верши-
ны, холодные, прозрачные краски, которыми ранняя осень покрывала далекие
зубцы и утесы. Над снежными просторами парило небо, голубое и пустынное.
Будь это родные Пиренеи, на голову короля, на лесистые горы лились бы
потоки слепящих лучей. Здесь же воздух легкий и морозный, он так и про-
сится в грудь и отчетливо рисует очертания мишени, на которую мы направ-
ляем пушки.
Начальник артиллерии напомнил королю один случай. Он постоянно напо-
минал ему о чем-нибудь. Герцог Савойский осматривал королевские пушки в
