вгляделся в него и понял, что в лице Цамета он имеет не врага, а скорей
союзника, правда запуганного. Юный Гийом все еще сохранял свежесть
чувств, доходящую до веры в человеческое сердце. "Какой человек, - думал
Гийом, - если только он не последний грешник, способен ненавидеть пре-
лестную Габриель".
Желает он добра герцогине де Бофор, спросил паж у ростовщика? Тот от-
ветил утвердительно, а по лицу его текли крупные капли пота.
- Меня запугали, это тягчайшее испытание в моей жизни, - сознался он.
- Не она действовала против меня в вопросе о государственном долге, а
господин де Рони, который все сваливает на нее, ибо он ей враг. - Цамет
схватился за голову, он позабыл, что говорит с восемнадцатилетним дворя-
нином. После этого его речь стала невразумительна, однако Гийом глядел и
понимал. Он сказал:
- Она достойна любви, мы спасем ее.
- Слава господу Иисусу, - воскликнул Цамет. - Сударь, будьте столь
любезны, пойдите к моему мажордому и попросите, чтобы он приставил вас к
хозяйству на тот день, что здесь будет высокая посетительница. Демон по-
ступит так же.
- Поверьте мне, я не меньший демон, - смело заверил Гийом. А так как
Цамет рассматривал родимое пятно у него на щеке, он предупредил возраже-
ния сапожника: превращаться он тоже умеет. На этом они и расстались.
И вот настал ожидаемый день, носилки прибыли, опускаются на каменные
плиты сада, и сапожник Цамет, сияя от выпавшей на его долю чести, каса-
ется всеми пальцами земли, еще немного, и он поцеловал бы землю. Госпо-
дин де Монбазон, начальник стражи, распределяет солдат по всему владе-
нию. Обеих дам и господина де Варенна сопровождает сам хозяин. Пологая
лестница, за ней - большая зала, где мы когда-то ужинали и играли; как
весел был тогда король, несмотря на то что ему вскоре предстояло высту-
пить в поход. "Как мы были счастливы!" - думает Габриель, вспоминая про-
шедшие времена, хотя ей и тогда было так же страшно. Она возвращается к
действительности. Сюда ей нужно войти? Это та же комната, которая неког-
да внушала ей страх. Страх необоснованный, казалось тогда. Теперь ясно,
что он был обоснован. Ноги сопротивляются. Однако Габриель входит.
Она отдыхала до ужина. Мадемуазель де Гиз ее не покидала. Господин де
Варенн поставил у дверей стражу, прежде чем позволил себе пойти поиграть
в карты. Он нашел партнеров, которые были так же богаты, как и он, хотя
дам и кавалеров его ранга не оказалось. Те, что обычно были на заднем
плане, спешили занять место отсутствующего придворного общества. Весть о
том, что герцогиня де Бофор находится у Цамета, облетела весь город. Но-
вые богачи подъезжали к его дому в собственных каретах, бедные дворяне
прокрадывались туда же, стараясь, чтобы их не обдало грязью, и все вмес-
те наводняли дом финансиста. Одни ради почета с готовностью собирались
проиграть здесь свои деньги, другие были не прочь их выиграть. И все
одинаково горели желанием приветствовать будущую королеву.
Господин де Варенн неохотно отвлекался от игры, а потому они осаждали
хозяина дома, чтобы он исхлопотал им доступ в ту комнату. Только этого
ему недоставало к прочим его заботам; Цамет пригрозил вышвырнуть всех
вон, если они не будут спокойно сидеть за картами. Лицо у него посерело,
он часто вытирал со лба пот, страх за жизнь высокой гостьи не давал ему
покоя. Он самолично наблюдал за прибытием заказанных товаров, среди них
была корзина с птицей, из которой вышмыгнула черная курица, неожиданно
вспорхнула на лестницу и едва не потревожила почтенное собрание. К ней
навстречу выскочил поваренок и поймал ее. Насколько черна была курица,
настолько светлое видение представлял собой проворный мальчуган. Он был
не только одет во все белое, без единого пятнышка на платье, как полага-
лось для такого торжественного дня, но и голова его, очевидно, была сня-
та с плеч какого-нибудь ангела и посажена на туловище ничтожного пова-
ренка. Пока Цамет разгадывал загадку, кто-то дернул его сзади за полу
кафтана.
Голос его мажордома проговорил:
- Это он. Вглядитесь повнимательней, и вы увидите искусственную кожу
на лице, которую он сделал из свиного пузыря и разрисовал ангелоподобны-
ми красками. Эти светлые золотистые кудряшки поодиночке приклеены к че-
репу и, кроме того, прикреплены шпильками к фальшивой коже. Они ловко
завиты вокруг выступов на лбу. Однако кому знаком дьявол, тот знает, что
у него есть рога. К счастью, я его вижу насквозь, он же до сих пор счи-
тает меня вашим настоящим мажордомом.
Тут Цамет стремительно повернулся на каблуках.
Одна неожиданность следовала за другой, оказывается, и мажордом был
фальшивый. Между густой бородой и париком пожилого человека на него
смотрели два блестящих глаза.
- Сабле! - пробормотал он и застонал: - Что из всего этого выйдет?
Паж Гийом поклонился, будто получил приказание от хозяина.
- Моя обязанность наблюдать, чтобы суп удался и ничего ненадлежащего,
туда не попало. - С этими словами он в образе мажордома степенно пошел
своим путем.
Цамет вовремя вспомнил, что не должен следовать за ним через ход для
прислуги. Он возвратился в свои залы, там он застал привычную картину:
гости пьют вино, громко спорят из-за выигрыша. Даже не верится тому, что
сегодня происходит на самом деле. Между тем в открытой напоказ кухне пы-
лали очаги, вокруг стояли любопытные и все приставали к финансисту. Ког-
да же наконец появится ее светлость герцогиня? Из уважения к своему зва-
нию и к обществу ей подобает вкушать пищу не иначе, как публично. Осо-
бенно некая госпожа де Мартиг настойчиво претендовала на честь прислужи-
вать за столом герцогине де Бофор. Более почтенные особы ее пола, к со-
жалению, отсутствовали, и Цамет даже обрадовался, что под рукой оказа-
лась эта вульгарная интриганка. Едва он обещал исполнить ее просьбу, как
ему пришло в голову, что именно она может оказаться отравительницей. Он
крикнул: "Нет! ", с ужасом заметил, что ведет себя подозрительно, и ныр-
нул в толпу.
Мажордом стоял в кухне, спиной к зале. Его заслоняли дюжие лакеи, они
показывали зубы и кулаки тем, кому не полагалось входить. Образцовая
кухня и так была полна челяди - кроме постоянных, немало было вновь на-
нятых слуг, которых никто не знал; вдобавок приходили и поставщики. Суе-
та и беспорядок царили ужасные, работа почти не двигалась. Мажордом над-
зирал за всем сразу, за кухонной посудой, за руками каждого и за тем,
что эти руки делали, особенно за ангелоподобным поваренком. Последний
шнырял повсюду, старший повар не давал ему покоя, он все приказывал ему
ловить черную курицу, которая беспрестанно ускользала. Поваренок клял
ее, а она искоса поглядывала на него и, чтобы он не поймал ее, перелете-
ла через его курчавую голову прямо под пылающий очаг. Мальчуган на живо-
те пополз за нею, как потребовал старший повар. Черной курицы под очагом
не оказалось, все уже решили, что она сгорела, как вдруг из отдаленного
угла блеснул ее злобный взгляд.
Тут кухонных дел мастер потерял терпение, изо всей силы ударил он по
нежно-розовому лицу своего подчиненного: удар не оставил никакого пятна,
ни красного, ни синего. В то время как мальчуган гонялся за курицей,
что-то произошло между поваром и мажордомом. Каждый из них прищурил один
глаз, вторым они подали друг другу знак. Теперь уже, наоборот, курица
стала врагом ангелоподобного поваренка, и не он ее, а она преследовала
его. Не иначе как она замыслила вырвать клювом один из его золотистых
локонов. Когда преследуемый пробегал мимо мажордома, тот снял курицу у
него со спины.
- Тебе не удастся свернуть шею черной курице, как бы ты ни старался,
- сказал он спокойным голосом человека, привыкшего пользоваться властью
и уважением; и добавил вдруг звонко и вызывающе: - Я настороже.
Ангел пристально взглянул на него.
- Сегодня у нас суп из птицы, - прощебетал он и вслед за тем проскри-
пел, как заржавленный: - Из черной курицы и из белой гусыни. - Сделал в
воздухе прыжок и исчез.
Позади мажордома Цамет воскликнул фистулой:
- Госпожа герцогиня благоволит выйти, а суп все еще не готов.
Волнение помогло ему. Виляя толстыми бедрами, он протиснулся сквозь
толчею, поспешил навстречу дамам, когда они выходили из своей комнаты, и
с поклонами провел их к столу. Стол был накрыт для них на самом видном
месте, слишком длинный и широкий для двух, даже и сиятельных, гостей.
Мадам де Бофор и мадемуазель де Гиз сидели далеко друг от друга, проме-
жуток заполняли их обширные юбки, одинаковые по цвету и покрою. Цамет
стоял напротив высоких особ у пустого края стола-вернее, не стоял, а
вертелся, подпрыгивал, кивал лакеям направо и налево, чтобы они держали
толпу на расстоянии. Очистить место, дело идет о незаменимой жизни. Зор-
кий взгляд: ни одна миска, ни один прибор не оставлены без внимания, а
главное, ни одно движение госпожи Мартиг не ускользает от его глаз.
Вино откупорил сам Цамет, вытер бокалы, сам наливал вино и был споко-
ен, пока дамы пили: в это время с ними ничего не могло случиться. Госпо-
жа Мартиг становилась ему все более не по душе. Она добилась разрешения
подносить высоким особам кушанья. Господи, думал Цамет, как мог я под-
пустить ее. Она мала и костлява, сооружением из волос она увеличивает
свой рост, тем подозрительней кажется лицо, под румянами у нее черты ис-
той отравительницы, мелкие и жесткие. Если предположить, что Бицакассер
здесь с кем-нибудь в сговоре, так это только с ней. Паучьими руками бе-
рет у лакеев самые тяжелые блюда, но хватка у нее железная. Опасная инт-
риганка разрезает дыню, не подмешает ли она чего, упаси боже, в сок?
Только мадемуазель де Гиз съедает ломтик. Цамет с беспокойством следит
за ней - все равно мысленно он жертвует этой менее значительной особой.
Она первая протянула тарелку, волей-неволей Мартиг положила ей кусок,
предназначенный для герцогини. Цамет ждет, что принцесса изменится в ли-
це, вот сейчас она упадет. Так и быть, хоть это и ужасно. Лишь бы Габри-
ель была спасена. Но никто не падает без чувств.
Будущая королева просит апельсин, сама его чистит - и внимательно
разглядывает со всех сторон. Круглые глаза хозяина со страхом ищут в ко-
журе дыру, дырочку, крошечный укол. Господи помилуй, драгоценное созда-
ние откладывает апельсин прочь, кривит рот, говорит:
- Он горький.
Тут пришла очередь Цамета лишиться чувств. Он схватился за живот, он
завизжал:
- Вон! Долой всех!
Лакеи получили приказ уговорами или силой спровадить гостей в другие
покои. Финансист торопил их, энергично размахивая руками.
- Что случилось, что с вами? - спрашивал господин де Варенн, который
до сих пор мирно играл в карты.
Цамет пришел в себя и, пристыженный, забормотал:
- Госпожа герцогиня...
- Очень бледна, - договорил за него Варенн. - Она на пятом месяце. И
из-за этого такой шум?
Но Цамет уже отошел от него, он сделал открытие. Пока никто не следил
за столом, за которым, оцепенев от изумления, сидели высокие особы, -
госпожа де Мартиг что-то ощупывала на шее у герцогини де Бофор. Совер-
шенно верно, она отстегнула застежку жемчужного ожерелья, ожерелье упа-
ло. Цамет одним прыжком очутился рядом, своим перстнем с печатью стукнул
воровку по руке, а затем опустился на колени.
- Мадам, вот ваше ожерелье, оно отстегнулось.
- Благодарю вас, а больше ничего не случилось? - спросила удивленная
Габриель.
- Больше ничего. Ничего не случилось. Будьте покойны. Ничего не слу-
чилось, - повторил он, и глаза его наполнились слезами. "Отстояли. Ниче-
го не случилось".
Как счастлив был Цамет! Габриель смотрела на него так, будто он ребе-
нок и она знает о жизни больше, неизмеримо больше его. Она была очень
бледна и утомлена, веки закраснелись, она сказала:
