Раба.
Квитаний (от удивления распрямляется). Ты??? Откуда? Как ты
очутился здесь? Ах да. (Машет рукой и кивает несколько раз
головой).
Звучит орган. Луч освещает Леонардо и всю сцену.
Квитаний (вздрагивает). Это еще кто? Эй, старик, ты откуда?
Леонардо (перелистывает страницу и читает). «Я натолкнулся на
ту… безрассудную женщину… которая сидела в дверях на кресле и
говорила: «спокойно ешьте утаенный хлеб и пейте краденую
вкусную воду». Она соблазнила меня, видя, что я живу во сне».
Раб (скрестив руки на груди, медленно поворачивается к залу).
Во сне. А желаю ли я просыпаться? Желаю ли я вообще
что-нибудь? Иногда мне кажется, что и работаю-то я, движимый и
направляемый кем-то. Может, и другие живут так же? Пожалуй,
нет, я видел страсти и эмоции людей, такие чуждые и непонятные
мне. Да и сейчас передо мной в этих строках другой, непонятный
мне человек. Что же тянет меня к нему? И кто отталкивает?
Квитаний. Вы о чем?
Леонардо не реагирует и углубляется в чтение, шевеля губами.
Квитаний (безнадежно машет рукой и обращается к Рабу).
Послушай, вот не ожидал, что увижу тебя еще раз. Впрочем,
удивляться здесь отучают быстро. (Встает и идет по сцене.) Да,
были времена. Когда ты прыгнул за борт за своей свободой,
стражники хотели добить тебя, но я их остановил: сказал, что
это не в твоих планах. Все-таки что-то я понимал в той жизни.
И кое-что сделал для тебя. А знаешь, ты тоже мне многое дал,
но и многое отнял. (Задумывается.) Уже на склоне лет, командуя
легионом в Африке, я объявил его мятежным. Я перестал
подчиняться приказам и раздал добычу и все, что у меня было,
солдатам. Но, перейдя через край, я так и не испытал чувства
свободы. Счастья же у меня никогда и не было. Зато у меня было
другое: мне постоянно снился один сон. Сон, где я, раб, стал
свободным. Легионеры, получив ультиматум от Сената, сами
забили меня камнями и палками. Консул Марк Лициний Красс перед
расформированием легиона казнил весь командный состав. Это был
единственный случай в истории Римской империи. Но я ни о чем
не жалею. После того как я узнал тебя, мне не нужна была такая
жизнь. Странно, почему именно я взял тебя в плен? Почему ты
попал именно ко мне? Ведь я стал другим, ты перевернул во мне
все. Нет, не случайно, это и есть неизбежность случайности.
Все вот так (он сжимает кулак) спланировано кем-то в этом
мире. И этот кто-то – большой шутник! Раб. Так кто же был
рабом: ты или я? Квитаний. Этот вопрос я часто задавал себе
после твоего прыжка. С того момента ты уже был свободным, а я
оставался рабом еще долгих восемнадцать лет. Но не до конца
жизни. Я захотел стать свободным раньше. Ты звал меня.
Звучит орган. На сцену выходит Убийца. Он с подозрением
оглядывает всех и останавливается за стулом Леонардо, опершись
на спинку. Неожиданно видит раскрытую книгу и некоторое время
смотрит в нее. Леонардо (читает). «Я заметил нищего; он,
видимо, уже подвыпил и весело шутил. Я вздохнул и заговорил с
друзьями о том, как мы страдаем от собственного безумия… хотим
достичь только одного: спокойного счастья… Этот нищий опередил
нас; мы, может быть, никогда до нашей цели и не дойдем. Он
получил за несколько выклянченных монет то, к чему я добирался
таким мучительным, извилистым путем, – счастье преходящего
благополучия. И он, несомненно, веселился, а я был в тоске; он
был спокоен, меня била тревога… Прочь от меня те, кто скажет
душе моей: «Есть разница в том, чему человек радуется. Тот
нищий находил радость в выпивке; ты жаждал радоваться славе…»
Нищий должен был в ту ночь проспаться от своего опьянения; я
же засыпал и просыпался в моем». Убийца. Там этого нет! Он все
выдумывает! Леонардо. Прочь, прочь, Кастильоне! Прочь, черный
доктор! Прочь все! (Делает широкий жест рукой.) Квитаний.
Оставьте старика, разве вы не видите, что он сумасшедший?
Лучше скажите нам, кто вы? Убийца. Я – убийца. Окаянный
убийца.
Звучит орган. Страшный визг бензопилы. Слева от центра видна
цепь, прорезающая большой прямоугольный проем в стене.
Вырезанный кусок падает вперед. В проеме виден сидящий на
стуле Главный наци. Все в изумлении. Убийца спокойно подходит
к нему и со словами: «Давай, давай сюда» – выкатывает его
из-за рухнувшей части стены. Тот сидит молча, потупившись.
Квитаний. К чему бы все это? (Пауза.) Впрочем, я догадываюсь,
к чему. (Обращается к двум последним.) Ладно, полагаю, вы не
горите желанием рассказать нам, почему вы здесь. Убийца. Ну
почему же? Я лишил жизни множество людей. Но еще больше раз я
убивал сам себя. А для чего я здесь – не знаю. А вы? Вы
знаете? Квитаний. Черт его знает, хотя... Судя по растущему
разнообразию компании, будет интересно.
Наци молчит. Смотрит в пол.
Звучит орган. На тросах, подвешенных к стреле башенного крана
(она не видна, можно только догадываться), вдоль сцены быстро
перемещается огромный крюк. На крюке сидит Сток. Держась за
крюк, рядом бежит Славка, напевая на мотив песни Битлз «Yellow
submarine»:«Это, это двадцать первый век, двадцать первый век,
двадцать первый век!»
Квитаний.. Что еще за конструкция? Эй, подите-ка сюда.
Сток слезает, оба поворачиваются, но не подходят.
Квитаний. В приличном обществе принято представляться. Сток.
Мы еще не решили, в какое общество попали. Подозреваю, что
представляться не следует. Но если и так, делайте это первым.
Квитаний. Наглец! Попадись ты мне раньше, я бы испробовал на
прочность твою шкуру плетьми. (Смеется.) Ладно, я – легат Марк
Квитаний, а это (указывает на середину сцены) – мой бывший
раб. Там – сумасшедший старик, а он – просто душегубец.
Убийца. Нет, не просто душегубец. Я изобрел самоличный способ
накидывания петли, чтоб не выпутался. Квитаний. Что-что?
Убийца. Самоличный способ накидывания петли, вы что, не читали
«Улисса»? Квитаний. Ммм? (Машет на него рукой.) Так вы?..
(Вопросительно смотрит на прибывших.) Сток. Мы просто двое
молодых парней из двадцать первого века. Славка (добавляет).
Из разного двадцать первого века. Квитаний. Ого! Говорил же,
что будет интересно.
На сцену решительным шагом выходят Премьер и Артур.
Премьер. Где эти двое? (Находит глазами.) Ладно, ладно. Я им
верю! Пока. (Закладывает руки за спину и ходит изучая всех.
