работают в полиции округа Стратклайд в Шотландии. В 2008 году
в Великобритании была основана Британская церковь джедаев. Ее
члены практикуют религиозное поклонение Силе». Он бросил
газету обратно на стол. – Да, – в его голосе звучала
ностальгия. – Жаль, ничего не вышло. А какой захватывающий был
проект! Какая атака на мозги! И разъедали, разъедали! –
Незнакомец указал на конверт. – Хранишь его? – Что? Список? –
Я не вижу там главного персонажа. – Кого же? – Неважно. Важно,
что его нет, и пока это меня устраивает. Присядь, – гость
указал на другое кресло, и в этот момент что-то сверкнуло на
его руке. Зеленый геккон с короной из черного алмаза на
голове, злобно оскалясь, обвивал указательный палец своего
хозяина. «Так вот кто передо мной!» – мелькнуло в голове.
Кожаное кресло издало неприятный шипящий звук и, будто глубоко
выдохнув, медленно опустилось под ним. Барроу не почувствовал
ни страха, ни волнения. Как будто был готов и согласен отдать
то, что когда-то получил в долг. – И это было бы правильно, –
словно подслушав его мысли, по-прежнему сидя, наклонив голову
вниз, так что лица его не было видно, произнес незнакомец. –
Но тебе я прощаю все. Более того, я принес тебе то, что тебе
сейчас так необходимо. – Но я ни в чем не нуждаюсь... кроме...
– Ошибаешься. Ведь все, что тебя окружает, и составляет то, в
чем ты нуждаешься. А как ты добился этого? Ты имел все
необходимое для достижения своей цели. Возразить было нечего.
– Ты уже не нуждаешься в сладостном чувстве власти над людьми
и возможности увлечь их за собой. Тебе нужно большее – власть
над душами и возможность распоряжаться ими. Вот что тебе нужно
сейчас! – Помолчав, незнакомец добавил: – Нельзя представить,
сколько это стоит крови. Пора стать великим. И он
почувствовал, что это так! – Но сделать великое из простого
могу только я, – продолжал его визави. – Мне нужно лишь
объявить вам, глупцам, об этом. Вспомни историю с Джокондой. –
Я не знаю этой истории. – Четыреста лет это был просто
портрет, как и тысячи других. Мало кто знал о нем. Но меня это
не устраивало. У меня были большие планы на эту картину. Я
украл ее. Украл уже в двадцатом веке. Все выверил. Она исчезла
на три года. Но эти три года ее лицо не сходило с обложек
журналов, да и газеты трещали о ней каждый день. Так я сделал
ее великой. И с тех пор очередь к картине не иссякает. Где же
вы были раньше? – Он усмехнулся. – Но… зачем?.. – Я воздвиг
памятник первой женщине, послушавшей меня! Правда, он так и не
был закончен. Это меня страшно огорчает. Почему-то всегда есть
какое-то препятствие. Ну да не последняя же это попытка. Я
вообще люблю памятники. Как только человек создает новый
монумент кому-то из людей, это греет мою… – он снова
усмехнулся, – чуть не сказал «душу»... мою неплоть. Знаешь, в
моем доме почти всегда холодно, несмотря на вашу уверенность в
обратном. Он поежился. – Ну да, теперь понятно, почему вы
особенно любите людей, которые сами заказывают свои портреты.
– Догадлив. Еще один мой союзник. Ну, тогда угадай, о чем
думает человек, позируя художнику? – О том, чтобы остаться в
памяти поколений. – Но для чего ему это нужно? Ну! Вижу,
догадался. Он думает, что тогда не совсем умрет, а останется.
Пусть даже напоминанием о себе, но останется. Заметь, иногда
он даже искренне думает, что это будет память о его добрых
делах, а не о нем лично. Глупцы! Пока последние воспоминания о
человеке не сотрутся в памяти людской, эта память крепче
морских канатов будет держать его в моей власти. Даже на том
свете! – Это я знаю. Так же как и то, что портреты сильных
мира сего через год после их ухода можно найти только на
помойках. Незнакомец откинулся в кресле и громко захохотал. –
Что ж, другого способа утилизации ненужного хлама люди не
придумали! Да-а, валяются среди смрада и вони. Эту мысль при
жизни человек гонит прочь, убеждая себя, что временное –
вечно! С этими словами гость с удовлетворением хлопнул
огромной ладонью по кожаному креслу. Барроу испытующе поглядел
на него. – А как же быть с художником, предлагающим свои
услуги… этим? – Здесь не все так просто. К сожалению. Иногда
художник вынужден это делать. Важна степень такой
вынужденности. Впрочем, это всегда видно по портрету. – А если
он сам напрашивается на заказ? Ради денег или с расчетом? –
Нет, все-таки я не ошибся в тебе. Спрашиваешь, как быть с
искусителем? Туда же! Он наш парень! – И громкий хохот, на
этот раз перекрывший шум неутихающего дождя, заставил
задрожать пустые стаканы, стоявшие напротив. – Жаль, что это
касается только власти, а не портретов вообще, – злым голосом
добавил он. Вспышка молнии на мгновение выхватила черную грань
алмаза, словно напоминая, зачем он здесь. – Ладно, мы
отвлеклись, оставим это. У меня к тебе… – Я знал, что вы
придете, – не дал ему закончить Барроу. – Вы должны принести
мне книгу. Главную книгу хаоса. – Ты говоришь, как равный мне.
– Незнакомец усмехнулся. – Помни, я никому ничего не должен. С
1991 года, – добавил он. – Как видишь, еще совсем недавно я
тоже ходил в должниках. Но я расплатился, – с издевкой
произнес он. – Сполна. Насчет книги… Здесь все сложнее. Она
находится у твоего предшественника. Да, да, не удивляйся, –
словно угадав его мысли, продолжал он. – Ты ведь не первый,
кто пытался осуществить написанное там. Но, к сожалению, почти
безрезультатно. Нет, конечно, какой-то результат есть, но это
совсем не то, что нужно мне, то есть теперь уже нам. Будем
надеяться, что хотя бы ты… – Конец фразы потонул в раскате
грома. – Что же он сейчас с ней делает? – Читает. Все еще
читает. – Как я могу взять ее у него? – А зачем брать? Тебе
нужно только прикоснуться к ней вот этим. – Он с явным усилием
снял и протянул ему перстень. Ящерица злобно сверкнула на
Барроу глазами. Он отпрянул. – Я читал, что к нему нельзя
прикасаться. Это надо заслужить. Причем нужно совершить нечто
ужасное… – Барроу запнулся. – Во-первых, не обязательно
совершить «уже». Во-вторых, ужасное для одних вовсе не
означает ужасное для других. Не мне тебя учить. И потом, ты
заслужил это своим желанием и согласием. Хм… А это поважнее,
чем что-то совершить. Твои предшественники не знали, на что
