отчаянно пытаясь открыть заклинившие от удара двери, метались
люди. Наконец одному из них удалось выбить лобовое стекло, и
он выкарабкался наружу. Струя била прямо в него. Водитель
грузовика, спрыгнувший на капот легкового автомобиля и
помогавший ему, вдруг поскользнулся и упал. В этот момент
машина вспыхнула. Два факела бросились от нее прочь. Свидетели
аварии с ужасом услышали крики сгоравших заживо. Потом был
взрыв.
Через четыре часа, когда все было кончено и утих вой машин
«скорой помощи», а бульдозеры растащили искореженные
автомобили, Джо все еще стоял там. Был уже вечер. «Пойдем
домой, – сказал подошедший отец. – Надо же, как не повезло
соседу: только отъехать от дома – и такое». Неделю он
просидел, запершись в комнате. – Не трогай его, – юноша
услышал голос отца. – Увидеть такое не пожелаешь и врагу, а в
его возрасте… С возрастом отец ошибался. Не было уже того
мальчика, которого он учил жить. Этот мальчик отомстил всем, и
за него тоже. Постепенно все улеглось. Он снова пошел в школу,
и скоро эта история забылась на долгие годы, как будто ничего
и не было. Но в нем самом произошла перемена. Джо понял, что,
если очень сильно захотеть кого-то отодвинуть, оттолкнуть,
затоптать, это получится быстро и легко. Гораздо легче, чем
отпустить птицу на волю. Но с тех самых пор парень постоянно
носил с собой список тех, кого хотел бы столкнуть с обрыва. С
этого момента на жизнь нечего было жаловаться. Все шло
успешно. Университет, магистратура, он уже известный в своих
кругах специалист по теологии. Первая же работа принесла ему
успех. Но иногда Джо Барроу – так его уже называли – ясно
чувствовал, что к уважению к нему примешивалась
настороженность коллег. Семьи так и не появилось. Шли годы.
Все переменила его статья «Я скомандую «Стоп» эволюции!». Это
был полемический ответ на давнюю публикацию одного священника
из Санкт-Петербурга почти с таким же названием. Только слово
«Кто» он заменил на «Я» и убрал знак вопроса. Настороженность
коллег, сменившись опасением у одних и восторгом у других,
разделила их на две группы. Возможность увлечь людей за собой
наполняла его сладостным ощущением власти над ними, не
сравнимым ни с чем, что он испытывал прежде. В прессе
поднялась буря, в обществе возникло напряжение, и руководству
университета пришлось уговорить его взять отпуск. «Отлично!
Пока они грызутся, я буду наслаждаться уединением». Крутой
съезд вправо, и Сто первое шоссе осталось позади. Он медленно
миновал Мэлроуз. Дорога, петляя по побережью, извивалась между
подступающей водой слева и скалистыми обрывами справа, если
ехать на север, в сторону Сан-Франциско. По склонам лепились
разноцветные домики, защищенные со стороны океана высокими и
прозрачными пластиковыми заборами. Постоянные зимние ветра
продували насквозь все, что находилось выше кромки воды.
Редкие бухты – тихие гавани судов, да и судеб местных жителей,
чья жизнь так или иначе была связана с океаном, чередовались с
узкими полосками диких галечных пляжей. Сейчас, в ноябре, они
были пустынны. Дорога резко рванула вверх. Когда тяжелые
металлические ворота сомкнулись за ним, словно отсекая
враждебный для него мир, Барроу заглушил машину и медленно
направился к обрыву. Эту виллу строил он сам, и нравилась она
только ему. Ничто не защищало ее от ветра. Ветер тоже ему
нравился. Редкие друзья, побывав здесь, уже никогда не
возвращались. Это он придумал звуки реквиема, встречавшие тех,
кто ступал на порог дома. Впрочем, он был доволен их
невозвращением. Здесь была ЕГО крепость. Его и ветра. Погода
портилась. Далеко внизу, петляя меж скал, как будто ничего не
изменилось, виднелась лента шоссе. Но Барроу знал, что сегодня
изменилось все. Быстро темнело. Пройдя в овальную гостиную с
огромным панорамным окном, выходящим на океан, он растопил
камин и опустился в глубокое кресло. Очнувшись от негромких,
но резких ударов, Джо понял, что задремал. Одна из намокших от
дождя веток, раскачиваясь под порывами ветра, тяжело била по
окну. «Хорошо бы выпить виски», – подумал он. Подойдя к
огромному глобусу и приподняв его верхнюю половину, Барроу
достал бутылку с голубой этикеткой. Стакан стоял тут же, на
широкой ленте столешницы, опоясывающей экватор. Темноватая,
похожая на коньяк, жидкость медленно поднималась к краю
стакана. И вдруг на глобусе ожили и стали меняться очертания
континентов и материков. В себя его привел звук льющегося
через край содержимого бутылки. «Черт!» – вырвалось у него.
Сделав небольшой глоток, Барроу взял салфетку и вытер сначала
стакан, затем руку. Медленно, будто боясь чего-то, он перевел
взгляд на глобус. На нем уже все было по-прежнему. Держа
стакан в руке, Джо подошел к окну. Плотные струи дождя
разливались причудливыми потоками по стеклу, скрывая океан.
Именно здесь, именно в такую погоду, под звук дождя и удары
ветра, он написал свои лучшие труды. Его вдохновляла не просто
плохая, а очень плохая погода. Вдруг Барроу обратил внимание,
что удары веток в окно стали громче и сильнее. Этот звук
непрерывно нарастал и уже через мгновение перешел в набат. У
него заложило уши. «Проклятое дерево», – подумал он и едва не
ударил кулаком по окну, к которому еще секунду назад липли
мокрые листья, впиваясь в ненавистное им стекло, словно
стараясь его разбить. Листьев не было. Напротив него прямо за
окном стоял человек. В капюшоне. – Я терпеливо ждал, когда ты
насладишься картой мира. – Голос исходил из глубины зала. Он
обернулся. Человек уже сидел в кресле. – Это не было
наслаждением, – сдерживая волнение, произнес Джо. – Все равно.
Ты хочешь этого. И получишь. Как видишь, мне твоего ничего не
надо, – с усмешкой произнес тот. – На- оборот, я выполнил все,
что обещал. – Он наклонился, что-то увидев перед собой. –
Интересуешься архивами? Незнакомец взял со стола старую,
потрепанную газету. – Хм, 2009 год. «Восемь британских
офицеров полиции и двое гражданских служащих назвали учение
джедаев, которое упоминается в киноэпопее Джорджа Лукаса
«Звездные войны», своим вероисповеданием, – сообщила Би-би-си
17 апреля, – прочитал он. – Как выяснилось, все десять джедаев
