что это может быть чрезвычайно опасным делом, а если вас схватят, мы
вынуждены будем отречься от вас. Так почему?
Бруно пожал плечами.
- Кто знает? Может быть много причин, которых нельзя объяснить даже
самому себе. Может быть, благодарность. Америка приняла меня к себе, когда
собственная страна выгнала. Здесь живут люди, которым я хочу отплатить
благодарностью. Я знаю, что в стране, где я родился, имеются опасные и
безответственные люди, которые без колебания могут применить это оружие,
если оно существует. И потом, вы сказали, что я очень подхожу для этого
задания. Каким образом, этого я еще не знаю, но если это так, то как я
могу позволить другому занять мое место? Не только потому, что он может
провалиться, выполняя это задание, но он может даже погибнуть при этом. Я
бы не хотел иметь ни того, ни другого на своей совести, - он слабо
улыбнулся. - На меня ложится очень большая ответственность.
- А настоящая причина?
- Я просто ненавижу войну...
- М-м-м... Не тот ответ, что я ожидал, но достаточно честный. -
Фосетт поднялся. Спасибо, господа, за ваше время, за ваше терпение и ваше
понимание. Обратно вас отвезут.
- А вы сами? - поинтересовался Ринфилд. - Как вы доберетесь до
конторы мистера Пилгрима?
- У нас с хозяйкой полное взаимопонимание. Уверен, что она обеспечит
меня каким-нибудь транспортом.
Фосетт, подойдя к апартаментам Пилгрима - тот жил и работал в одной
комнате - достал ключи, но тут же убрал их. Пилгрим не только не запер, но
даже плотно не прикрыл свою дверь. Фосетт толкнул дверь и вошел внутрь.
Первой мыслью было, что он несколько погорячился, уверяя Ринфилда в том,
что Пилгрим знает, что делает.
Пилгрим лежал на ковре. У того, кто уложил его туда, вероятно, была
достаточно большая коллекция кинжалов, так как он даже не потрудился
вытащить всаженный по самую рукоять в его шею.
Смерть, по всей вероятности, наступила мгновенно, поскольку на
рубашке не было крови. Фосетт присел на колени и взглянул в лицо убитого.
На нем было то же безмятежное спокойствие, что и при жизни. Пилгрим не
только не знал, кто его ударил, но он даже не знал, что его ударили.
Фосетт поднялся, подошел к телефону и поднял трубку.
- Доктора Харпера, пожалуйста. Пускай немедленно придет сюда.
Доктор Харпер не походил на стандартный тип доброго врачевателя, но в
другой роли его трудно было представить. В нем было все, что требуется
медику. Он был высок, строен, и носил очки. Его внешность была вполне
внушительной: этому способствовала седина на висках, а его очки придавали
его взгляду особенное выражение. Очки - большое подспорье для врача:
пациенту никогда не угадать, здоров он или ему осталось жить всего
несколько недель. Одежда на нем была так же безупречна, как и у покойника
недельной давности, которого никто не трогал на секционном столе в морге.
Стоя у трупа, он задумчиво смотрел на него. У него была с собой
медицинская сумка, но ею он пользоваться не собирался.
- Итак, это все, что вы знаете о сегодняшнем вечере? - спросил он.
- Все.
- Ринфилд? В конце концов, он единственный, кто знал. До этого
вечера, я имею в виду.
- До этого вечера он не знал многих деталей. И у него не было
возможностей, ведь он был со мной.
- Существуют еще сообщники.
- Ерунда! Подождите до встречи с ним. Его досье безупречно. Не
думайте о нем так, ведь Пилгрим потратил на него столько дней. Его
патриотизм вне сомнений. Меня не удивит, если у него на груди окажется
татуировка "Боже, спаси Америку!" Однако, как вы считаете, он успеет
вовремя подготовить свой цирк, вернее, большую часть его, к поездке в
Европу, если это понадобится?
- Не очень, вероятно, при данных обстоятельствах.
- Я полагаю, что сюда стоит вызвать Бруно. Чтобы показать, на что
именно он идет. И мы немедленно должны известить Адмиралтейство. Не
займетесь ли вы этим, пока я вызову Баркера и Мастерса?
Доктор Харпер все еще висел на телефоне, когда прибыли Баркер и
Мастерс.
- Доставьте сюда Ринфилда и Бруно, - произнес Фосетт. - Скажите им,
что они срочно нужны, но ничего не сообщайте о случившемся. Проведите их
через черный ход. И побыстрей!
Фосетт прикрыл за ними дверь, но запирать ее не стал. Харпер повесил
трубку.
- Мы скроем это. По данным Адмирала, единственного, кто был в курсе
дела, у Пилгрима нет близких родственников, поэтому для всех он скончался
от инфаркта, клянусь Гиппократом! Адмирал скоро прибудет.
Фосетт мрачно заметил:
- Думаю, что должен прибыть. И будет очень счастлив от всего этого.
Пилгрим был у него как бельмо на глазу, и не для кого не секрет - основной
претендент на кресло Адмирала. Ну, ладно, надо пригласить пару ребят,
чтобы они поискали тут отпечатки пальцев, хотя вряд ли они тут что-то
найдут.
- Вы так уверены?
- Да. Тот, кто хладнокровно оставляет орудие убийства на месте
преступления, должен быть весьма уверен в себе. А вы заметили, что он
лежит ногами к двери?
- Ну и что?
- То, что тело так близко к двери, без сомнения, доказывает, что
Пилгрим сам открывал дверь. А повернулся бы он спиной к подозрительному
человеку? Как бы там ни было, убийца был человеком Пилгрима, которого он
не только знал, но и доверял.
Фосетт был прав. Два эксперта, пришедшие со своими коробочками,
ничего не обнаружили. Те места, где наверняка должны были быть отпечатки
пальцев - рукоятка кинжала и дверная ручка - были тщательно протерты. Они
уже собирались уходить, когда в комнату без стука вошел мужчина.
Адмирала можно было принять за любимого дядюшку или даже за
преуспевающего фермера, или, наконец, за того, кем он был - флотского
адмирала в отставке. Дородный, краснолицый, с шевелюрой цвета перца с
солью. Он излучал властность и выглядел лет на десять моложе своих 55 лет.
Адмирал уставился на труп, лежащий на полу, и все его показное добродушие
мигом покинуло его. Он резко повернулся к Харперу:
- Причину смерти уже установили? Сердце, конечно...
Доктор покачал головой.
- Тогда сделайте это и отправьте тело Пилгрима в морг.
- Нам бы немного подождать, сэр. Я имею в виду морг. Тут должны
подойти два человека - владелец цирка и наш последний новобранец. Я
убежден, что они непричастны к этому, но очень интересно понаблюдать за их
реакцией. Ну и посмотреть, останутся ли они с нами после этого, - закончил
Фосетт.
- Какие гарантии вы можете дать, что они, выходя отсюда, тут же не
бросятся к ближайшему телефону? Ни одна газета страны не упустит такую
сенсацию.
- Вы думаете, мне это не пришло в голову, сэр? - в голосе Фосетта
появились сердечные нотки. - Гарантий нет. Это всего лишь мое мнение.
- Пусть будет так, - миролюбиво проронил Адмирал, чтобы как-то
извиниться. - Хорошо. - Он замолк, но чтобы вернуть свои позиции, добавил:
- Надеюсь, они не будут стучаться и входить через переднюю дверь?
- Баркер и Мастерс проведут их через черный ход.
Как будто по сценарию, в дверях появились Баркер и Мастерс, пропуская
впереди себя Ринфилда и Бруно. Фосетт понимал, что Адмирал и Харпер так же
внимательно взирают на их лица, как и он сам. Понятно, что ни Бруно, ни
Ринфилд не смотрели на них. Когда видишь возле своих ног покойника, то
глаза по сторонам бегать не будут. Как и следовало ожидать, Бруно почти
никак не среагировал на увиденное: у него лишь слегка сузились глаза и
крепко сжались губы, но реакция Ринфилда превзошла все ожидания: кровь
отхлынула у него от лица, сделавшегося мертвенно-бледным, он приложил
дрожащую руку к сердцу, как бы проверяя достаточно ли он жив, и какое-то
время казалось, что он вот-вот попятится и упадет. Через три минуты - три
минуты, в течение которых Фосетт упрекал себя в том, что он мало знает -
Ринфилд сидел со стаканом бренди в руках и продолжал дрожать. Бруно от
предложенного успокоительного средства отказался. Молчание прервал
Адмирал:
- У вас в цирке есть враги?
- Враги? В цирке? - Ринфилд явно был захвачен врасплох. - Слава Богу,
нет. Вам это покажется странным, но мы действительно одна большая
счастливая семья.
- Враги в другом месте?
- Каждый преуспевающий человек имеет недоброжелателей. Разного пола и
разного рода. Ну, тут и соперничество, и конкуренция, и зависть. Но враги?
- он почти с ужасом взглянул на тело Пилгрима и содрогнулся. - Таких у нас
нет.
Ринфилд минуту помолчал, затем взглянул на Адмирала с выражением
близким к обиде, и когда снова заговорил, в его голосе слышалась дрожь:
- А почему вы задаете мне подобные вопросы? Меня они не убили. Они
убили мистера Пилгрима.
- Есть взаимосвязь, Фосетт?
- Есть. Я могу говорить прямо, сэр?
- Я ведь уже извинялся.
- Ну, есть телефонные кабины и безответственные редакторы...
- Не валяйте дурака. Я уже за это извинялся.
- Да, сэр, - Фосетт покопался в памяти, но извинений не припомнил. Но
на этом не стоило заострять внимание. - Как вы сказали, сэр, взаимосвязь
есть. А так же имеется и утечка информации, и она может быть где-то в
нашей организации. Как я говорил, сэр, и как я объяснял этим господам,
совершенно ясно, что Пилгрим был убит кем-то хорошо ему знакомым. В этой
утечке не должно быть ничего специфического - только вы, Пилгрим, доктор
Харпер и я знали о действительных целях. Но кроме того, об этом могли
догадываться еще целый ряд людей: эксперты, телефонисты и шоферы нашей
организации, знающие о наших регулярных контактах с мистером Ринфилдом.
Трудно разыскать разведывательную или контрразведывательную организацию в
мире, в чьи ряды не затесался бы вражеский агент, который при известных
обстоятельствах может поставить себя вне подозрений. Не такой уж большой
секрет, что мистер Ринфилд планирует турне по Европе, и сравнительно легко
можно выяснить, что Крау тоже попал в список городов. Ну, а в Крау, как
известно, находятся джентльмены, ответственные за важные научные
исследования. Совпадение совпадением, но явная связь с ЦРУ - это слишком.
- Поэтому они убили Пилгрима? Как предостережение?
- В своем роде да, сэр.
- Не могли бы вы поподробнее, Фосетт?
- Хорошо, сэр. Без сомнения, это было предостережение. Мы имеем дело
с умными людьми, а не безрассудными. Смерть Пилгрима подтвердила этот
факт. И это не только предостережение. Это убийство - смесь приглашения и
вызова. Это предостережение, которое хотели бы видеть отклоненным. Если
они нас считают крестными отцами будущего турне мистера Ринфилда и если,
несмотря на смерть Пилгрима, в которой, как они никоим образом не
сомневаются, мы обвиним их, мы все же организуем турне, значит, нам это
чрезвычайно выгодно и необходимо. Решающие доказательства они надеются
получить в Крау. И тогда мы будем дискредитированы в международном
масштабе. Представьте себе, если сможете, какую сенсацию вызовет высылка
из страны целого цирка. Представьте себе, какой сокрушительной силы оружие
попадет в руки Востока для будущих переговоров. Мы станем международным
посмешищем, мы потеряем доверие в мире, станем объектом насмешек как на
Востоке, так и на Западе. Случай с У-2 Гарри Пауэрса - детская шалость по
сравнению с этим.
- В самом деле. Скажите мне, а где, по вашему мнению, можно искать
эту кукушку в гнезде ЦРУ?
- Понятия не имею.
- Доктор Харпер?
- Полностью согласен. Шансов нет. Это означает прикрепить
наблюдателей за несколькими сотнями служащих этого здания, сэр...
- А кто будет наблюдать за наблюдающими? Ведь вы именно это имеете в
