леса. Они проехали около полумили, когда Андреа остановил
лошадь, спешился и начал внимательно осматривать правое
переднее копыто лошади. Затем перевел взгляд на подъехавших к
нему товарищей.
-- Камень попал в подкову,-- объяснил он.-- Дело плохо,
придется его удалять. Не ждите, я догоню вас через несколько
минут.
Меллори кивнул и двинулся вперед, сделав знак остальным.
Андреа вытащил нож, поднял копыто и усердно изображал, как он
вытаскивает застрявший камень. Спустя пару минут он оглянулся и
увидел, что замыкающие Рейнольдс и Гроувс скрылись за
поворотом. Андреа убрал нож, отпустил лошадь, которая и не
думала хромать, привязал ее к дереву и пошел пешком обратно, по
направлению к блокгаузу. Присев за стволом подходящей сосны, он
достал из футляра бинокль.
Ему не пришлось долго ждать. На противоположном конце
поляны из-за дерева выглянул человек. Андреа, растянувшись на
снегу, поднял к глазам бинокль. Он сразу узнал сержанта Баера,
чье лунообразное лицо и добрые тридцать килограммов лишнего
веса при маленьком росте не давали возможности спутать его с
кем-либо.
Баер, осмотрев поляну, скрылся в лесу и тотчас же появился
снова, ведя за собой лошадей. У первой к седлу был приторочен
какой-то груз в большом брезентовом мешке. Две другие лошади
везли седоков со связанными сзади руками. Без сомнения, это
были Мария и Петар. За ними из леса выехали четверо солдат.
Процессия с сержантом Баером во главе пересекла поляну и
скрылась за блокгаузом. Андреа задумчиво осмотрел опустевшую
поляну, раскурил новую сигару и поспешил к своей лошади.
Сержант Баер подошел к двери блокгауза и достал из кармана
ключ. Тут он обратил внимание на другой ключ, висящий на гвозде
снаружи. Снял его, спрятав свой обратно в карман, открыл дверь
и зашел внутрь. Он огляделся, снял со стены второй ключ и
открыл боковую комнату. Оттуда вышел гауптман Нойфельд,
взглянул на часы и улыбнулся.
-- Вы пунктуальны, как всегда, сержант Баер. Передатчик
прихватили?
-- Конечно. Он на улице.
-- Прекрасно, прекрасно.-- Нойфельд взглянул на Дрошного и
снова улыбнулся.-- Пора нам побывать на плато Ивеничи.
Сержант Баер подобострастно произнес:
-- Вы так уверены, что речь идет о плато Ивеничи, герр
гауптман? Позвольте спросить, на чем основана ваша уверенность?
-- На чем основана? Все очень просто, дорогой Баер. Дело в
том, что Мария... Кстати, вы привезли ее с собой?
-- Конечно, герр гауптман.
-- Так вот, Мария мне сказала. Это плато Ивеничи. Ночь
опустилась на плато Ивеничи, но колонна выбивающихся из сил
людей продолжала свое дело. Снег на предполагаемой посадочной
полосе был уже примят, оставалось лишь поплотнее утрамбовать
его. Работа куда менее сложная физически, но люди уже настолько
измотались, что едва передвигали онемевшие ноги. Даже свежие
силы пятисот человек, прибывших на подмогу, не смогли
существенно изменить положение.
Колонна, правда, несколько изменила систему построения.
Теперь она вытянулась в длину: пятьдесят шеренг по двадцать
человек в каждой. Снег под крыльями самолета был уже достаточно
примят, дело было за тем, чтобы добиться как можно более
твердой поверхности для шасси.
Яркая луна низко висела над вершинами гор. Редкие облака
медленно плыли с севера. Когда они пересекали лунный диск, по
белой поверхности покрытого снегом плато лениво ползли черные
тени, погружая на несколько мгновений колонну людей в кромешную
темноту. В этом сказочном чередовании света и тьмы было что-то
зловещее, рождавшее суеверные страхи. Как прозаически -заметил
полковник Вис, обращаясь к капитану Влановичу: "Похоже на
Дантов ад, только на сотню градусов прохладней". "По крайней
мере, на сотню",-- подумал Вис.
Насколько в аду жарко, он мог только догадываться.
Именно эта картина открылась взору Меллори и его
товарищей, когда они, преодолев последний затяжной подъем,
остановили коней на вершине каменистой гряды, отделяющей
западную оконечность плато от крутого скалистого склона. Было
без двадцати девять вечера. Какое-то время они не могли
сдвинуться с места, завороженные открывшейся перед ними
фантастической картиной. Тысяча усталых людей, мерно бредущих
по снежной равнине,-- они понимали, что ничего подобного
никогда в жизни не видели и больше не увидят. Меллори первому
удалось сбросить с себя оцепенение. Он посмотрел на Миллера и
Андреа и медленно покачал головой с выражением глубокого
изумления, как бы отказываясь верить собственным глазам. Миллер
и Андреа были также потрясены. Меллори пришпорил коня и свернул
на едва заметную тропинку, ведущую вниз вдоль склона.
Через десять минут их приветствовал полковник Вис.
-- Не ожидал вас увидеть, капитан Меллори,-- энергично
тряся его руку, сказал Вис.-- Бог свидетель, не ждал вас. У вас
и ваших людей потрясающая способность выходить сухими из воды.
-- Повторите это через несколько часов,-- сухо заметил
Меллори,-- и мне будет действительно приятно услышать ваши
слова.
-- Но ведь все уже кончено. Мы ожидаем самолет,-- Вис
посмотрел на часы,-- ровно через восемь минут. У нас здесь
достаточно места для приземления и для взлета. Вы сделали все,
ради чего прилетели, и весьма преуспели в этом. Вам здорово
повезло.
-- Повторите через несколько часов, -- Меллори опять
сказал.
-- Простите, -- Вис не мог скрыть удивления, -- боитесь,
что самолет не долетит?
-- Я абсолютно уверен в самолете. Просто то, что было, что
сделано... Это только начало.
-- Начало?
-- Я вам объясню.
Нойфельд, Дрошный и сержант Баер привязали лошадей на
опушке леса и пошли к вершине гряды пешком. Сержанту Баеру
приходилось особенно туго -- взбираться по снегу с переносным
передатчиком в большом рюкзаке за спиной человеку его
комплекции было не просто. Добравшись до вершины гряды, откуда
открывался вид на плато, они залегли в снег. Нойфельд достал
было бинокль, но сразу отложил его: луна появилась из-за черных
облаков, осветив все происходящее на плато до мельчайших
деталей -- черные фигуры людей настолько ярко выделялись на
белом в лунном свете снегу, что бинокль совершенно не
требовался.
Справа стояли палатки Виса и наспех сооруженная полевая
кухня. Рядом с меньшей палаткой стояла группа из десяти --
двенадцати человек, занятая, судя по всему, оживленной беседой.
Прямо напротив своего наблюдательного поста они увидели колонну
людей, которая, развернувшись на краю плато, начала медленно
двигаться в противоположном направлении. Люди шли медленно,
едва переставляя ноги по свежеутрамбованному снегу. Так же, как
незадолго до этого Меллори и его друзей, Нойфельда, Дрошного и
Баера поразила величественная необычность происходящего в
полумраке таинства. Нойфельду пришлось сделать над собой
усилие, чтобы оторвать взгляд от ползущей колонны и вернуться к
действительности.
-- Как мило, -- прошептал он, -- со стороны наших
югославских друзей предпринять такие грандиозные усилия ради
нас. -- Он повернулся к Баеру и указал на передатчик. --
Свяжитесь с генералом.
Баер расчехлил передатчик, установил его прямо на снегу,
выдвинул телескопическую антенну и стал крутить ручку
настройки. Он быстро настроился на нужную частоту, передал
Нойфельду микрофон. Нойфельд надел наушники и снова посмотрел
вниз, где тысяча людей, мужчины и женщины, словно муравьи,
медленно передвигались по снежной равнине. Внезапно в наушниках
послышался треск. Нойфельд встрепенулся.
-- Герр генерал?
-- Это вы, гауптман Нойфельд, -- голос генерала в
наушниках звучал негромко, но чисто, без искажений и помех. --
Ну как, оправдались мои предположения относительно психологии
англичан?
-- Вы настоящий психолог, герр генерал. Все произошло в
точности так, как вы предсказывали. Вам будет интересно узнать,
что британские ВВС планируют начать массированную бомбардировку
ущелья Зеницы сегодня ночью, ровно в 1.30.
-- Ну, ну, -- задумчиво произнес Циммерман. -- Это
интересно, хотя и неудивительно.
-- Так точно, герр генерал.-- Нойфельд поднял глаза на
Дрошного, который тронул его за рукав и указал на север,--
Минутку, герр генерал.
Нойфельд снял наушники и посмотрел в направлении, которое
указывал Дрошный. Он поднес к глазам бинокль, но так ничего и
не заметил. Однако все явственней был слышен гул
приближающегося самолета. Нойфельд водрузил наушники на прежнее
место.
-- За пунктуальность надо поставить англичанам пятерку.
Самолет уже на подходе.
-- Отлично. Держите меня в курсе.
Нойфельд сдвинул наушники и обратил взгляд на север.
Непроглядная тьма. Ошибки быть не могло -- звук самолетных
двигателей становился все отчетливей. Внезапно внизу, в районе
плато, прозвучали три резких сигнала. В мгновение ока
человеческая колонна рассыпалась.
Мужчины и женщины, освобождая взлетную полосу, бросились в
глубокий снег с восточной стороны плато. Осталось, видимо, по
предварительной договоренности, человек восемьдесят, которые
перешли на противоположную сторону полосы.
-- Должен сказать, они неплохо организованы,-- произнес
Нойфельд с видимым удовольствием.
Дрошный по-волчьи оскалился:
-- Тем лучше для нас, верно?
-- По-моему, все сегодня стараются изо всех сил, чтобы
помочь нам,-- согласился Нойфельд.
Темная громадная туча медленно проплыла к югу, и белая
луна осветила плато. Нойфельд сразу увидел самолет, совсем
близко, не более чем в миле. Его очертания резко выделялись в
мерцающем свете луны, пока он опускался на дальний конец
взлетной полосы. Вновь прозвучал сигнальный свист, и в ту же
секунду люди по обеим сторонам взлетной дорожки одновременно
включили карманные фонари, что было необязательно при ярком
лунном свете, но совершенно необходимо в том случае, если луна
опять спрячется за тучу.
-- Посадка закончена,-- сказал в микрофон Нойфельд.-- Это
бомбардировщик "Веллингтон".
-- Будем надеяться, что посадка прошла удачно,-- сказал
Циммерман.
-- Будем надеяться, герр генерал.
"Веллингтон" совершил успешную посадку. Настолько
успешную, насколько возможно было в таких труднейших условиях.
Сначала он быстро снижал скорость, но затем, приземлившись,
покатился вперед, как будто не тормозя.
Нойфельд произнес в микрофон:
-- Посадка закончена, герр генерал.
-- Почему он не останавливается? -- удивился Дрошный.
-- Нельзя сажать самолет на снег так же, как на бетонную
полосу,-- объяснил Нойфельд.'-- Им потребуется каждый ярд
полосы при взлете.
Было видно, что пилот "Веллингтона" придерживается того же
мнения. Когда ему оставалось ярдов пятьдесят до конца дорожки,
две группы людей выделились из рядов, огородивших взлетную
полосу. Одна группа бросилась к уже открытой двери самолета, а
другая -- в хвост. Обе группы подбежали к бомбардировщику,
когда он выруливал на стоянку в конце полосы. Дюжина человек
схватилась за хвост машины, поворачивая ее на 180 .
Дрошный был потрясен.
-- Клянусь Богом, они не теряют времени.
-- Они не имеют права терять ни секунды. Если самолет
остановится даже на самое короткое время, то начнет погружаться
в снег,-- Нойфельд поднял к глазам бинокль и сказал в микрофон:
-- Они садятся в самолет, мой генерал. Один, два, три...
семь, восемь, девять. Есть, девять! -- Нойфельд вздохнул с
облегчением.-- Примите мои поздравления, мой генерал. Девять!
