вершинами. Но Меллори уже хорошо знал, что это оптический
обман. На вершине самой стены хорошо были видны сторожевые
будки и радиорубка. Можно было разглядеть и маленькие фигурки
немецких солдат. С самого верха восточной стороны плотины, там,
где располагались сторожевые будки, на железных опорах
спускалась вниз, к подножью ущелья, зигзагообразная лестница,
выкрашенная, как знал Меллори, в зеленый цвет. В тени,
отбрасываемой плотиной, она казалась черной. У подножья
лестницы бурлила белой пеной вода, стремясь побыстрее вырваться
из выходных труб плотины. Меллори попытался определить, сколько
ступеней у лестницы. Двести. Быть может, двести пятьдесят. И по
всей длине ни одной площадки, где можно было бы передохнуть.
Лестница была полностью открыта для наблюдения сверху. Меллори
подумал, что он вряд ли бы выбрал такую лестницу для нападения
-- слишком опасно. На полпути между тем местом, где они стояли,
и подножьем лестницы над беспокойными водами ущелья качался
подвесной мост. Старый, ветхий, обшарпанный, он внушал мало
доверия, но если и внушал какое-то, то оно моментально
рассеивалось от одного вида огромного валуна, висящего прямо
над восточной оконечностью моста, который, казалось, в любую
минуту может низвергнуться со своего неустойчивого ложа.
Рейнольдс осмотрел открывшуюся его взору картину и
обратился к Меллори:
-- Мы были очень терпеливы, сэр.
-- Вы были очень терпеливы, сержант, и я вам очень
благодарен. Вам, конечно, известно, что в Клети Зеницы
располагается югославская дивизия. Это как раз слева от нас, за
горами. Вы также знаете, что в два часа ночи немцы собираются
пустить через Неретвинский мост две танковые дивизии против
партизан, вооруженных только винтовками. И если немцев не
остановить, а их остановить трудно, они югославов уничтожат.
Вам, наверно, также известно, что единственный способ
остановить немцев -- взорвать Неретвинский мост. И вы знаете
наверняка, что все наши предыдущие действия были только
прикрытием для настоящих.
В голосе Рейнольдса была нескрываемая горечь:
-- Теперь узнал, и что же? -- Он указал в сторону
ущелья.-- Я также знаю, что мост расположен где-то там.
-- Верно. А я знаю также, что если бы даже мы и
приблизились к мосту, а это совершенно невозможно, то мы все
равно не взорвали бы его, имей мы хоть целый грузовик
взрывчатки. Взорвать стальной мост на бетонных опорах -- дело
нешуточное.-- Он повернулся и посмотрел на плотину.-- Поэтому
мы сделаем это по-другому. Видите плотину? За ее стеной
тридцать миллионов тонн воды. Вполне достаточно для того, чтобы
снести золотые ворота, а не то что этот мост через Неретву.
Гроувс произнес шепотом:
-- Вы сумасшедший.-- И, подумав, добавил: -- Сэр.
-- Знаю не хуже вашего. Но мы все равно снесем эту
плотину. Дасти и я.
-- Но в нашем распоряжении только несколько ручных
гранат,-- Рейнольдс был почти в отчаянии.-- А в этой стене
должно быть пять-семь метров толщины, и все из бетона. Взорвать
ее! Но как?
Меллори покачал головой:
-- Есть способ...
-- Послушайте, вы, как всегда, не договариваете...
-- Спокойно! Черт возьми, парень, неужели ты никогда,
никогда не поймешь? Если тебя в последнюю минуту поймают и
заставят говорить, что станет с дивизией Вукаловича в Клети
Зеницы? Чего не знаешь, того не скажешь.
-- Но вы же знаете! -- голос Рейнольдса звенел от
негодования.-- Вы. и Дасти, и Андреа -- полковник Ставрос -- вы
все знаете. Гроувс и я знаем, что вы знаете, а вас тоже могут
заставить говорить.
Меллори сказал сдержанно:
-- Заставить говорить Андреа? Ну, если сильно припугнуть,
вы могли бы отнять у него его любимые сигары. Конечно, Дасти и
меня можно заставить говорить. Но кто-то должен это уметь.
Гроувс сказал тоном человека, смиряющегося с
действительностью:
-- Как вы попадете на другую сторону стены? Вы же не
можете ее взрывать с этой стороны!
-- Не можем, имея те средства, которыми располагаем,--
согласился Меллори.-- Мы перейдем на другую сторону. Перелезем
вон там,-- он показал на ущелье с другой стороны реки.
-- Мы полезем туда? -- осведомился Миллер как бы между
прочим. Но было видно, что он ошеломлен.
-- По лестнице. Но не все время. Три четверти пути по
лестнице, потом дальше по скале, пока не выйдем на уровень
приблизительно сорока футов над плотиной, как раз там, где
скала начинает нависать. Оттуда, с уступа, точнее -- из
расселины...
-- Расселина! -- в ужасе повторил Миллер.
-- Расселина. Она тянется на сто пятьдесят футов как раз
над плотиной под углом, вероятно, градусов двадцать к
горизонтали. Вот туда мы и пойдем.
Рейнольдс посмотрел на Меллори с недоверием:
-- Это безумие!
-- Безумие! -- эхом отозвался Миллер.
-- Я бы не делал этого, если бы у нас был выбор,--
признался Меллори.-- К сожалению, это единственный выход.
-- Но вас обнаружат,-- не успокаивался Рейнольдс.
-- Необязательно,-- Меллори вынул из своего рюкзака черный
водолазный костюм, и Миллер покорно достал такой же. Пока они
одевались, Меллори продолжал:
-- Мы будем, как черные мухи на черной стене.
-- Он еще на что-то надеется,-- проворчал Миллер.
-- Кроме того, они должны смотреть в другую сторону, если
нам повезет и ВВС вовремя начнет бомбежку. А если мы все же
будем обнаружены, вот тут начнете действовать вы с Гроувсом.
Капитан Дженсен был прав. Дело оборачивается так, что нам без
вас не обойтись.
-- Комплименты? -- Гроувс повернулся к Рейнольдсу.--
Комплименты от капитана? Значит, нас ожидают неприятности.
-- Что поделаешь? -- вздохнул Меллори. Он уже облачился в
свой костюм и теперь укреплял на ремне альпинистские крючья и
молоток, которые он тоже вынул из рюкзака.
-- Если мы будем в опасности, вы оба обеспечите нам
прикрытие.
-- Каким образом? -- подозрительно спросил Рейнольдс.
-- Устроитесь где-нибудь внизу у подножья плотины и
откроете огонь по охране, которая находится наверху.
-- Но мы будем, как на ладони.-- Гроувс осмотрел
каменистый пейзаж левого берега у подножья плотины и
лестницы.-- Здесь совершенно негде укрыться. У нас не будет
никаких шансов.
Меллори завязал рюкзак и повесил на плечо свернутую в
кольцо длинную веревку:
-- Боюсь, что их действительно очень мало.-- Он посмотрел
на светящийся циферблат своих часов: -- Но зато в ближайшие
сорок пять минут вы в безопасности, а мы нет.
-- В безопасности?
-- Относительной, конечно.
-- Хотите поменяться местами? -- с надеждой проговорил
Миллер. Ответа не последовало, а Меллори был уже в пути. Миллер
бросил последний безнадежный взгляд на скалы, ткнул ботинком
рюкзак и поплелся за Меллори. Рейнольдс готов был броситься
вдогонку, но Гроувс остановил его и кивнул Марии, чтобы она шла
с Петаром вперед:
-- Мы немного подождем, чтобы обеспечить тыл. На всякий
случай.
-- В чем дело? -- спросил его Рейнольдс шепотом.
-- Вот в чем. Наш капитан Меллори уже признавался, что
совершил за эту ночь четыре ошибки. Я думаю, что сейчас он
совершает пятую.
-- Не понял.
-- Он уложил все яйца в одну корзину и не учел этого.
Какой смысл, например, в том, чтобы вылезать к этой дурацкой
стене вдвоем? Они нас сверху уложат, не моргнув глазом. Для
такого дела достаточно и одного. Тогда хотя бы один из нас
останется жив и сможет обеспечить безопасность Марии и Петара.
Так что я пойду к плотине, а ты...
-- А почему ты должен идти? Почему не...
-- Погоди, я не закончил. Я думаю, Меллори слишком
оптимистично настроен, если он думает, что Андреа один может
задержать людей, идущих от ущелья. Их, по самым скромным
подсчетам, должно быть не менее двадцати, и они не на карнавал
собрались. Они собрались нас укокошить. Что выйдет, если они
одолеют Андреа, выйдут к подвесному мосту и найдут там Марию и
Петара? А мы в это время будем рассиживаться и быть мишенями у
подножья плотины? Они уничтожат их обоих, ты и глазом не
успеешь моргнуть.
-- А может быть, и не сразу убьют. Что если Нойфельда
уложат прежде, чем они подойдут к подвесному мосту? Тогда, если
это будет зависеть от Дрошного, Мария и Петар еще порядком
помучаются, прежде чем умереть. Вот ты и будешь стоять с Марией
и Петаром где-нибудь у моста и прикрывать нас.
-- Ты, может быть, и прав. Но мне это не нравится.--
Рейнольдс поежился.-- Меллори отдал нам приказ, а он не из тех,
кто любит, чтобы их приказы не выполняли.
-- Он никогда не узнает. Даже если он вернется, в чем я
сильно сомневаюсь, он все равно не узнает. И ведь он
действительно начал делать ошибки.
-- Не такого сорта.-- Рейнольдсу все еще было не по себе.
-- Я прав или нет? -- настаивал Гроувс.
-- Я не думаю, что это имеет принципиальное значение, в
конце концов,-- устало согласился Рейнольдс.-- 0'кей, пусть
будет по-твоему.
Оба сержанта поспешили за Петаром и Марией.
Андреа услышал шарканье тяжелых сапог по камням, звякнул
зацепившийся за скалу автомат. Андреа затих, распластавшись на
животе и устроив свой "шмайссер". между камней. Звуки
приближавшихся людей свидетельствовали о том, что они находятся
уже не более чем в сорока ярдах от того места, где укрывался
Андреа. Он слегка приподнялся и нажал на спусковой крючок.
Ответ последовал незамедлительно. Сразу из четырех или
даже пяти автоматов, как определил Андреа. Не обращая внимания
на свистящие над головой пули, он поудобнее устроился и
выпустил вторую очередь. Один из стрелявших вздрогнул, выронил
автомат и упал в Неретву, которая, бурля и вскипая белой пеной,
унесла его прочь. Андреа выстрелил снова, и второй солдат,
конвульсивно выпрямившись, тяжело упал на камни. Внезапно
послышался резкий окрик, и стрельба затихла.
Из восьми стрелявших отделился один, показался из-за
камня, который служил ему укрытием, и осторожно пополз к
упавшему. На лице Дрошного, а это был именно он, пока он полз,
появился свойственный ему волчий оскал, но сейчас он отнюдь не
изображал улыбку. Он подполз к лежащему на камнях и перевернул
его на спину: это был Нойфельд. Кровь струилась из раны на его
голове. Дрошный выпрямился с искаженным от гнева лицом и резко
повернулся, когда кто-то из его людей тронул его за руку.
-- Он мертв?
-- Пока нет. Ранен. И тяжело. Он будет без сознания
несколько часов, а может быть, и дней. Я не знаю, только врач
мог бы сказать.
Дрошный повернулся к солдатам:
-- Вы втроем перенесете его через брод в безопасное место.
Двое останутся с ним, третий вернется сюда. И, во имя господа
Бога, скажите остальным, чтобы поторапливались.
Не теряя злобного выражения и на мгновение забыв об
опасности, Дрошный вскочил на ноги и выпустил длинную
автоматную очередь. Андреа продолжал удобно лежать без
движения, насколько это было возможно, устроившись в своем
укрытии, и с интересом наблюдал за происходившим, не обращая
ровным счетом никакого внимания на отлетавшие рикошетом пули и
разлетавшиеся в разные стороны осколки камней.
Звуки стрельбы достигли ушей охраны на вершине плотины.
Невероятный шум, производимый стрельбой, и эхо от нее,
доносившееся со стороны ущелья и самой плотины, делали
совершенно невозможным определить, откуда она раздается на
самом деле. Но зато стало абсолютно ясно, что к привычной уже
