ногу на ступеньку, как вдруг повернулся и побежал назад к
лошадям, отвязал притороченные к стременам веревки, перебросил
их через плечо и бросился догонять паровоз. Меллори протянул
ему руку и помог вскочить на подножку.
-- Сегодня не мой день,-- печально произнес Меллори.--
Вернее, вечер. Сначала я забыл, что у Баера могут быть
дубликаты ключей. Потом про лошадей, потом про тормоза, теперь
не подумал о веревках. Интересно, что еще я забуду?
-- Может быть, о Нойфельде и Дрошном,-- послышался
бесстрастный голос Рейнольдса.
-- А что с ними?
Рейнольдс показал стволом "шмайссера" назад, на рельсы:
-- Разрешите стрелять, сэр?
Меллори оглянулся. Нойфельд, Дрошный и группа
солдат-всадников появились из леса на расстоянии не более ста
ярдов от паровоза.
-- Разрешаю открыть огонь,-- спокойно согласился
Меллори.-- Остальным лечь,-- Он отстегнул и поднял свой
"шмайссер" как раз в тот момент, когда Рейнольдс нажал на
спусковой крючок своего. Секунд пять вся тесная кабина
паровозика сотрясалась от грохота, производимого двумя
автоматами. По знаку Меллори стрельба прекратилась. Исчезла
мишень, по которой можно было бы стрелять. Нойфельд и его люди
сначала пытались стрелять в ответ, но скоро поняли, что,
балансируя в седлах лошадей, они находятся в гораздо менее
выгодном положении, чем их противники, которые удобно
устроились на своем устойчивом железном коне. А поняв это, они
повернули лошадей и скрылись в лесу по другую сторону колеи. Но
не все успели это сделать. Двое солдат лежали лицом вниз на
снегу, в то время как их лошади продолжали бежать за паровозом.
Миллер поднялся, огляделся и тронул Меллори за плечо:
-- Меня интересует одна небольшая деталь. Как мы остановим
эту штуку? -- он с интересом посмотрел в окно: -- Уже,
наверное, под шестьдесят идем.
-- Думаю, не больше двадцати в час. Уже достаточно быстро,
чтобы обогнать лошадей. Спроси у Андреа. Он отпускал тормоза.
-- Он отпустил десяток рычагов,-- поправил Миллер.-- Любой
из них мог быть тормозом.
-- Но ведь ты не станешь здесь околачиваться без дела,--
резонно заметил Меллори,-- вот и выясни, как остановить эту
чертову колесницу.
Миллер недовольно посмотрел на Меллори и принялся думать,
как остановить чертову колесницу.
Рейнольдс одной рукой поддерживал Марию, чтобы она не
упала на болтающейся во все стороны платформе. Другой рукой он
взял Меллори за плечо и прошептал:
-- Они схватят нас, сэр. Обязательно схватят. Почему бы
нам не поберечь этих двоих? Поможем им скрыться в лесу.
-- Благодарю за идею. Но не могу согласиться. Только с
нами у них есть какой-то шанс. Слабый, но есть. Оставьте их, и
они будут растерзаны.
Паровоз делал уже не двадцать миль в час, как утверждал
Меллори. И хотя он еще не делал шестидесяти, как предполагал
Миллер, но шел так быстро, что весь трясся и дребезжал. Это
ясно указывало, что он находится на пределе своих возможностей.
К этому времени исчезли последние деревья справа от колеи,
отчетливо виднелись на западе потемневшие воды Неретвинского
водохранилища. Колея теперь шла вдоль крутого обрыва. У всех,
кроме Андреа, лица выражали крайнее напряжение. Меллори
поинтересовался:
-- Ну что, сообразили, как остановить эту штуковину?
-- Очень просто,-- Андреа указал на рычаг.-- Достаточно
потянуть его на себя.
-- Прекрасно, машинист. Действуй. Мне надо осмотреться.
К явному облегчению большинства пассажиров, Андреа налег
на тормозной рычаг. Послышался невероятный визг, вызывавший
зубовный скрежет, паровоз потонул в клубах черного дыма, колеса
проползли еще какое-то небольшое расстояние по рельсам, и
паровоз остановился. Все смолкло, дым развеялся. Андреа с
сознанием выполненного долга и с видом
специалиста-железнодорожника выглянул из окна. Для полноты
картины ему не хватало только промасленной ветоши в одной руке
и сигнального флажка в другой. Меллори и Миллер спрыгнули и
побежали к обрыву, остановившись не более чем в десяти дюймах
от края. Правда, до конца добежал только Меллори. Миллер
последние два метра полз на четвереньках, зажмурив глаза. Потом
он приоткрыл один глаз, заглянул вниз, зажмурился снова и также
на четвереньках пополз обратно. Миллер жаловался, что, даже
стоя на верхней ступеньке лестницы, с трудом удерживается от
желания броситься в пролет.
Меллори задумчиво глядел в глубину. Они стояли над
водохранилищем, которое, отражаясь в неверном свете луны,
казалось, находилось невероятно далеко, в головокружительной
глубине. Широкая верхняя часть стены плотины была хорошо
освещена и охранялась не менее чем полдюжиной немецких солдат.
Лестница, о которой говорила Мария, была скрыта от глаз, зато
виднелся подвесной мост, весьма ненадежный на первый взгляд,
постоянно находящийся под угрозой огромного валуна каменистой
осыпи левого берега. Еще ниже вода светлела, что указывало на
предполагаемый брод. Меллори задумался. Несколько мгновений он
смотрел на открывшуюся картину, вспомнил, что погоня может быть
уже близка, и поспешил обратно к паровозу. Он обратился к
Андреа:
-- Мили полторы, не больше, я думаю.-- Повернулся к Марии:
-- Вы знаете, там есть брод или должен быть брод, немного ниже
плотины. Можно ли спуститься вниз?
-- Только горному козлу.
-- Какое неуважение к командиру,-- неодобрительно
проворчал Миллер.
-- Не обращайте на него внимания,-- сказал Меллори.
В пяти-шести милях от плотины генерал Циммерман вышагивал
взад и вперед по поляне, окруженной сосновым бором, к югу от
Неретвинского моста. Рядом с ним шагал полковник, один из его
дивизионных командиров. В глубине леса можно было рассмотреть
сотни людей, множество танков и самоходных орудий, с которых
были сняты маскировочные чехлы. У каждого танка и орудия
хлопотала группа людей, по всей видимости, производя последние
приготовления. Игра в прятки окончилась. Все ожидания тоже
подходили к концу. Циммерман посмотрел на часы.
-- Двенадцать тридцать. Первые пехотные батальоны
отправятся через пятнадцать минут и рассредоточатся по
северному берегу. В два часа пойдут танки.
Так точно, герр генерал.-- Все детали были продуманы
много часов назад, но иногда полезно повторить указания.
Полковник посмотрел на север.-- Я иногда думаю, есть ли там
кто-нибудь вообще.
-- Меня беспокоит не север,-- угрюмо произнес Циммерман.--
Я все время думаю о западе.
-- Союзники? Вы... Вы думаете их воздушная армада скоро
прибудет? Вы все еще об этом думаете, мой генерал?
-- Я все еще думаю об этом. Они прилетят, помяните мое
слово. За мной, за вами, за всеми нами.-- Он передернул плечами
и принужденно улыбнулся.-- Костлявая старуха-смерть уже точит
свою косу.
ГЛАВА 10. СУББОТА. 00.40--01.20
-- Мы подъезжаем,-- сказала Мария. Она высунулась из окна
дребезжащего и болтающегося во все стороны паровоза, и ее
светлые волосы подхватил и рассыпал ветер. Отодвинувшись от
окна, она обратилась к Меллори: -- Осталось метров триста.
-- Пора браться за дело, машинист,-- Меллори, в свою
очередь, повернулся к Андреа.
-- Вас понял.-- Андреа налег на тормозной рычаг. Вся
процедура повторилась: немыслимый визг тормозов, скрежет колес,
огромное облако черного дыма. Паровоз остановился, и Андреа,
выглянув из окна, увидел ущелье в форме перевернутой буквы
"Л".-- В ярде остановились.
-- Не больше,-- согласился Меллори. Если после войны
окажешься без работы, тебе всегда найдется место
железнодорожника,-- Он спрыгнул на землю, подал руку Марии и
Андреа, подождал, пока спустятся Миллер, Рейнольдс и Гроувс и
нетерпеливо крикнул Андреа:
-- Ну что ты так долго?
-- Иду,-- спокойно отозвался Андреа. Он отпустил до конца
рычаг тормоза, и древняя конструкция опять начала набирать
скорость.-- Никогда не знаешь, что может случиться.
Они подошли к расщелине на обрыве скалы. Этот обрыв,
вероятно, был результатом какого-то доисторического оползня,
который спустился к Неретве. Водовороты вскипали у порогов,
образовавшихся при том же оползне много веков назад. Призвав на
помощь воображение, этот глубокий шрам на лице скалы можно было
бы назвать и лощиной, но на самом деле это была совершенно
перпендикулярная прорезь, состоящая из каменистой осыпи, сланца
и гальки. И все готово было каждую минуту посыпаться вниз. Путь
этой устрашающей массы только однажды, на середине, прерывался
небольшим скалистым уступом. Миллер бросил взгляд в зияющие
глубины, быстро отошел от края скалы, со страхом и недоверием
перевел взгляд на Меллори.
-- Я думаю, да,-- ответил Меллори.
-- Но ведь это немыслимо. Даже когда я взбирался на южный
склон на Навароне...
-- Ты не взбирался на южный склон на Навароне,--
неодобрительно прервал его Меллори.-- Андреа и я тащили тебя на
веревке.
-- Разве? А я и забыл. Но это... такое может присниться
только в кошмарном сне.
-- Но нам же не надо взбираться по этому склону. Как раз
наоборот. С тобой все будет в порядке, если только не
покатишься кубарем.
-- Со мной будет все в порядке, если не покачусь
кубарем,-- автоматически повторил Миллер. Он следил за тем, как
Меллори связывает вместе две веревки и обвязывает их вокруг
ствола сосны.-- А Мария и Петар?
-- Петару для этого не нужны глаза. Ему нужно только
обвязаться веревкой и спуститься на ней вниз. У Петара сил
достаточно. Кто-нибудь уже будет внизу и поможет ему встать на
ноги. Андреа поможет нашей юной леди. Теперь поспешим. Нойфельд
и его люди с минуты на минуту будут здесь. Если они нас
застанут, это будет совсем ни к чему. Андреа, ты идешь с
Марией.
Андреа и девушка сразу же подошли к краю лощины и стали
спускаться, держась за веревку. Гроувс смотрел на них какое-то
время с сомнением, потом подошел к Меллори.
-- Я пойду последним, сэр, и заберу веревку с собой.
Миллер взял его под руку и отвел на несколько шагов.
-- Благородно, мой мальчик, очень благородно, но, к
сожалению, так не пойдет. Во всяком случае, не тогда, когда от
этого зависит жизнь Дасти Миллера. Поясняю: наша жизнь сейчас
зависит от ведущего в связке, а капитан Меллори, насколько я
знаю, лучший специалист в мире...
-- Я не совсем понимаю...
-- Эта одна из причин, по которой он был назначен
руководителем группы. Босния знаменита своими скалами и горами.
А Меллори забирался на Гималаи, когда вы, юноша, еще не
решались вылезти из своей коляски. Но даже вы не слишком
молоды, чтобы ничего не слышать о нем.
-- Кейт Меллори?! Новозеландец?!
-- Он самый. Идите, ваша очередь.
Первые пятеро спустились благополучно. Даже Миллер,
который шел предпоследним, совершил свое путешествие к выступу
скалы без приключений. Правда, при этом он пользовался только
ему известной альпинистской техникой, то есть попросту крепко
зажмурил глаза с самого начала и не открывал до самого конца.
Последним шел Меллори. Он сворачивал веревку по мере
продвижения, спускался быстро и уверенно, казалось, даже не
глядя, куда ставит ногу, но при этом не потревожил ни одного
камня. Гроувс неотступно следил за его спуском и был явно
потрясен.
Меллори встал на ноги на самом краю уступа. Свет луны
падал таким образом, что пороги Неретвы, обволакиваемые
кипящими и фосфоресцирующими бурунами, были полностью освещены,
