если мы опять попадем к англичанам или югославам?
-- Нетрудно догадаться,-- почти весело заметил Нойфельд.--
Но вы нас недооцениваете, мой друг. Безопасное место для вас
уже готово. Шеф военной разведки в Северной Италии жаждет с
вами познакомиться. Он считает, что вы могли бы оказаться ему
весьма полезны.
Меллори понимающе кивнул.
Генерал Вукалович рассматривал в бинокль ущелье Зеницы --
узкую, густо поросшую лесом полоску земли, с двух сторон
зажатую крутыми скалистыми склонами высоких гор.
Между сосен легко угадывались силуэты танков 11-го
армейского корпуса вермахта. Немцы даже не попытались
замаскировать или спрятать их поглубже в лесу. Типично немецкая
самоуверенность, горько усмехнулся Вукалович. Они не
сомневаются в исходе готовящегося наступления. Он ясно видел
фигурки солдат, суетящихся вокруг танков. Судя по
непрекращающемуся гулу моторов, доносящемуся из леса, остальные
танки маневрировали, выходя на вторые позиции для грядущей
атаки. Мощные моторы "тигров" натужно ревели.
Вукалович опустил бинокль, сделал несколько пометок
карандашом на листке бумаги и углубился в арифметические
подсчеты. Со вздохом отложил листок и повернулся к полковнику
Янци, погруженному в аналогичные вычисления. Устало произнес:
-- Принесите мои извинения своим штабистам, полковник. Они
умеют считать ничуть не хуже меня.
Обычные пиратская удаль и самонадеянная ухмылка капитана
Дженсена куда-то исчезли. Невозможно было предположить, что
столь благородные черты лица способна так исказить усталость.
Нахмуренные брови и сосредоточенный взгляд покрасневших от
бессонницы глаз выдавали напряженную работу мысли. Заложив руки
за спину, он размеренно ходил из угла в угол комнаты
оперативного штаба армии в Термоли.
Он вышагивал не в одиночестве. Рядом с ним, бок о бок,
прохаживался крепко сбитый, седой человек в форме
генерал-лейтенанта британских вооруженных сил. Так же, как и
Дженсен, генерал был погружен в размышления. Когда они в
очередной раз дошли до дальнего угла комнаты, генерал
остановился и вопросительно посмотрел на сержанта,
склонившегося в наушниках над большим армейским передатчиком
фирмы Ар-Си-Эй. Сержант медленно покачал головой из стороны в
сторону. Хождение возобновилось. Генерал резко сказал:
-- Время уходит. Надеюсь, вы понимаете, Дженсен, что,
начав крупную военную акцию, пойти на попятную совершенно
невозможно?
-- Я это понимаю,-- тяжело произнес Дженсен.-- Что доносит
разведка?
-- В донесениях недостатка нет, но только Богу известно,
что нам с ними делать,-- в голосе генерала звучала горечь.-- На
всей линии Густава неспокойно. Туда подтянуты, насколько нам
известно, две танковые дивизии, одна немецкая пехотная дивизия,
дивизия австрийцев и два батальона знаменитых альпийских
стрелков. Наступление они не готовят, это совершенно ясно, их
дислокация делает наступление невозможным в данный момент.
Кроме того, если бы они вдруг решились на наступление, то
наверняка постарались бы проводить переброску сил тайно.
-- Как объяснить, в таком случае, их активность? Генерал
вздохнул.
-- Наши "компетентные источники" утверждают, что
гитлеровцы готовят неожиданный отход на новые позиции.
Компетентные источники! Меня больше всего беспокоит, что эти
проклятые дивизии в данный момент находятся на линии Густава.
Дженсен, что случилось, в конце концов?
Дженсен беспомощно пожал плечами.
-- Мы договорились о выходе на связь каждые два часа после
четырех часов утра...
-- И до сих пор ничего?
Дженсен промолчал.
Генерал задумчиво посмотрел на него.
-- Самые лучшие люди во всей Южной Европе, вы говорите?
-- Да, именно так.
Сомнения генерала в правильности подбора Дженсеном людей
для операции "Десять баллов" существенно возросли бы, окажись
он в этот момент среди них, в лагере гауптмана Нойфельда, в
Боснии. Не было и речи о гармонии, взаимопонимании и
безусловном доверии друг к другу, столь естественных для отряда
специально отобранных диверсантов, считающихся лучшими в своем
деле. Напротив, в их отношениях отчетливо ощущались
напряженность, подозрительность и недоверие. Рейнольдс,
обращаясь к Меллори, с большим трудом сдерживал распиравшее его
негодование.
-- Я хочу знать сейчас! -- Голос Рейнольдса срывался на
крик.
-- Говорите тише,-- резко прервал его Андреа.
-- Я хочу знать сейчас,-- повторил Рейнольдс. На этот раз
почти шепотом, но тем не менее настойчиво и требовательно.
-- Вам скажут, когда придет время.-- Голос Меллори звучал,
как всегда, спокойно и бесстрастно.-- Но не раньше. Чем меньше
вы знаете, тем меньше можете разболтать.
Рейнольдс угрожающе сжал кулаки и двинулся на Меллори.
-- Не хотите ли вы сказать, что я, черт бы вас побрал,
собираюсь...
-- Я ничего не хочу сказать,-- сдержанно заметил
Меллори.-- Я был прав тогда, в Термоли, сержант. Вы самая
настоящая мина замедленного действия, с взведенным часовым
механизмом.
-- Может быть,-- ярость Рейнольдса уже перехлестнула через
край.-- Во всяком случае, бомба -- штука честная. Мне нечего
скрывать в отличие от некоторых!
-- Повтори, что ты сказал,-- спокойно произнес Андреа.
-- Что?
-- Повтори.
-- Послушай, Андреа...
-- Не Андреа, а полковник Ставрос, сыпок.
-- Да, сэр.
-- Повтори свои слова, и я гарантирую тебе минимум пять
лет тюрьмы за неуважение к командиру в боевых условиях.
-- Так точно, сэр,-- попытка держать себя в руках стоила
Рейнольдсу героических усилий. Это было очевидно.-- Но почему
он ни слова не сказал нам о своих планах на сегодняшнее утро и
в то же время сообщил, что вечером мы улетаем с какого-то
непонятного аэродрома на плато Ивеничи?
-- Потому что немцы могут вмешаться в наши планы,--
терпеливо пояснил Андреа.-- Если им удастся их узнать.
Например, выпытав у кого-нибудь из нас. Информация об Ивеничи
им ничего не даст. Эта местность контролируется партизанами.
Миллер благоразумно переменил тему. Он обратился к
Меллори:
-- Две тысячи метров над уровнем моря, ты говоришь? Там же
снега должно быть по пояс. Каким образом его можно расчистить,
хотелось бы знать?
-- Не знаю,-- пожал плечами Меллори.-- Ктонибудь об этом
позаботится, я полагаю. Придумают способ.
Плато Ивеничи, на высоте двух тысяч метров, действительно
было покрыто толстым снежным ковром, но тот, кто должен был об
этом позаботиться, уже кое-что придумал.
Плато представляло собой мрачную, белую, холодную пустыню,
совершенно несовместимую с присутствием человека. С запада его
окаймляла двухсотметровая каменная гряда с почти отвесными
стенами, испещренная многочисленными ледопадами, и кое-где
островками чудом прилепившихся корнями к остаткам земли сосен,
покрытыми заледеневшим слоем снега. С востока плато круто
обрывалось вниз к долине.
Ровная, как стол, поверхность плато, покрытая снежной
скатертью, в лучах яркого горного солнца отливала
неестественной белизной, от которой глазам становилось больно.
В длину плато простиралось, вероятно, на полмили. В ширину
нигде не превышало сотни ярдов. Южная оконечность плавно
переходила в относительно пологий горный склон.
Здесь, на окраине плато, стояли две белые палатки:
одна -- маленькая, другая -- большая, шатровая. Рядом с
маленькой разговаривали двое мужчин. Один из них, повыше и
постарше, в серой шинели и темных очках, полковник Вис,
командующий сараевской партизанской бригадой. Другой, помоложе
и постройней, его адъютант, капитан Вланович. Оба внимательно
осматривали плато.
Капитан Вланович вздохнул:
-- Должны же быть какие-то другие, более простые способы.
-- Назови их, Борис, мой мальчик, и я тут же с тобой
соглашусь.-- Полковник Вис производил впечатление спокойного,
уверенного в себе человека.-- Я согласен, бульдозеры или
снегоочистители пришлись бы как нельзя к месту. Но ты должен
согласиться со мной, что преодолеть почти вертикальные
каменистые склоны не под силу даже самому искусному водителю.
Кроме того, зачем нужна армия, если не для того, чтобы
маршировать, верно?
-- Так точно,-- уверенности в голосе Влановича не
чувствовалось.
Оба взглянули на север, пытаясь охватить взглядом плато на
всем его протяжении.
Дальше открывалась величественная картина остроконечных
горных вершин, покрытых снежными шапками. Они ярко искрились на
солнце, оттеняя прозрачную голубизну безоблачного неба. Зрелище
было необычным.
Не менее впечатляющим было то, что происходило на самом
плато. Солидная колонна из тысячи солдат, половина которых была
одета в серую форму югославской армии, а остальные -- в пестрых
одеждах непонятной принадлежности, медленно продвигалась по
глубокому снегу.
Колонна представляла собой двадцать шеренг по пятьдесят
человек в каждой. Взявшись за руки и наклонившись, люди мелкими
шажками продвигались вперед. Они шли очень медленно, что было
неудивительно, ибо первая шеренга увязала в снегу по пояс. На
лицах людей появились первые признаки усталости. Это была
убийственно тяжелая работа, от которой на такой высоте бешено
билось сердце и каждый вдох давался с трудом, а налитые свинцом
ноги отказывались повиноваться и отзывались болью в суставах
при попытке сдвинуть их с места.
Не только на долю мужчин выпало это суровое испытание.
Первые пять рядов состояли исключительно из солдат, в
оставшейся же части колонны женщин было приблизительно столько
же, сколько и мужчин. Но различить их было трудно, так как они
с головы до ног закутались в самые немыслимые одежды, спасаясь
от лютого холода и пронизывающего ветра. Две последних шеренги
целиком состояли из партизанок, бредущих по колено в снегу.
Зрелище было фантастическим, хотя и нередким для Югославии
во время войны. Практически все аэродромы внизу
контролировались подразделениями вермахта и были недоступны для
югославов. Поэтому партизанам приходилось подобными методами
создавать импровизированные взлетно-посадочные полосы высоко в
горах. При такой глубине снежного покрова и в местах,
совершенно недоступных для техники,-- у них не было другого
выхода.
Полковник Вис посмотрел на работающих и повернулся к
капитану Влановичу.
-- Борис, мой мальчик, надеюсь, вы понимаете, что мы здесь
не на прогулке? Организуйте доставку продовольствия и
позаботьтесь о том, чтобы приготовили горячий суп. За
сегодняшний день придется израсходовать недельную норму
продуктов. -- Слушаюсь,-- Вланович кивнул головой и сдвинул
набок ушанку, чтобы лучше слышать зазвучавшую с севера
канонаду.-- Это что еще за чертовщина? Вис сказал задумчиво:
-- Звук далеко разносится в чистом горном воздухе. Не
правда ли, капитан?
-- Простите, полковник...
-- Это значит, мой мальчик,-- проговорил Вис с явным
удовлетворением,-- что базе "мессершмиттов" в Ново-Дервенте в
данный момент хорошо достается.
-- Я не совсем понимаю... Вис терпеливо вздохнул.
-- Когда-нибудь я сделаю из тебя настоящего солдата, мой
мальчик. "Мессершмитты", Борис,-- это истребители, вооруженные
всевозможными мерзкими пушками и пулеметами. А что сейчас
представляется идеальной мишенью для истребителей здесь, в
Югославии?
-- Идеальная мишень...-- Вланович осекся и посмотрел на
колонну.-- Боже мой!
