Андреа тяжело дышал, пот струился по лицу. Когда камень
откатывался назад, казалось, что он вот-вот раздавит Андреа. Он
глубоко вздохнул и последним мощным, резким движением распрямил
ноги и спину. Какое-то мгновение камень качался, как будто
раздумывая, не вернуться ли назад, и тяжело покатился вниз.
Дрошный ничего не слышал и уж наверняка в такой темноте
ничего не мог видеть. Только инстинктивное предчувствие
смертельной опасности заставило его посмотреть вверх. Волосы
Дрошного встали дыбом от ужаса, когда он увидел катящийся
сверху огромный камень. А камень тем временем уже не катился, а
подпрыгивал, продолжая свое неумолимое смертоносное движение.
За собой он увлекал поток более мелких камней и гальки. Дрошный
предупреждающе вскрикнул. Все вскочили, но большинству из них
было уже просто некуда деваться.
Совершив последний большой прыжок, камень достиг моста и
переломил его пополам. Двое солдат, которые стояли на пути
камня, погибли сразу. Пятерых отбросило в реку, и они помчались
вперед, увлекаемые неумолимым водоворотом, навстречу своей
смерти. Половинки моста продолжали держаться на веревочных
поручнях, которые провисали посередине до самой воды.
Не менее дюжины черных парашютов, прикрепленных к трем
цилиндрическим предметам, плавали, наполовину затонув, в
черной, под стать им, воде Неретвы. Меллори и Миллер обрезали
веревки парашютов и соединили цилиндры в одну линию проволокой,
специально имевшейся для этой цели. Меллори обследовал первый
цилиндр и осторожно повернул расположенный наверху рычаг.
Сжатый воздух взбурлил воду позади. Цилиндр сдвинулся с места и
медленно поплыл вперед, увлекая за собой остальные два. Меллори
повернул рычаг в прежнее положение и обратился к Миллеру:
-- Эти рычаги на правой стороне корпуса контролируют
выпускные клапаны. Приоткрой немного один так, чтобы только
проверить работу, не более того. Я сделаю то же самое на этом.
Миллер осторожно приоткрыл клапан и почувствовал движение
цилиндра.
-- Зачем это?
-- А тебе хотелось бы самому тянуть на буксире до стены
плотины полторы тонны аматола? Реактивный движок своего рода.
Похоже на ходовую секцию двадцатидюймовой торпеды. Воздух под
давлением в триста атмосфер, дальше вентиль должен работать как
надо.
-- Пусть работает, как хочет, лишь бы мне не тащить,--
Миллер закрыл клапан.-- Так?
-- Так.-- Теперь, когда все было готово, Меллори снова
открыл рычаг ведущего цилиндра. Послышался булькающий звук,
вода вокруг цилиндров пошла пузырями, и все три цилиндра с
двумя сопровождающими отправились в путь к плотине.
После того как камень разбил мост, погибло семеро, но двое
остались в живых. Дрошный и сержант-четник, оба в ушибах и
синяках, прижались к сломанному концу моста. Сначала они могли
только едва держаться за остатки моста, наполовину погрузившись
в ревущий поток. Но, постепенно приходя в себя после отчаянной
борьбы, они смогли обхватить переломанные бревна ногами и
руками и так висели, переводя дух. Дрошный подал сигнал
кому-то, находившемуся на берегу, затем показал направление,
откуда свалился камень.
Спрятавшиеся за камнями трое четников, те трое, которые,
на свое счастье, не успели ступить на мост, поняли сигнал. В
семидесяти футах выше того места, где, вцепившись руками и
ногами в остатки моста, находился в подвешенном состоянии
Дрошный, скрытый высоким берегом, Андреа, лишенный своего
последнего укрытия, пытался перебраться повыше. На другом
берегу реки один из трех четников тщательно прицелился и
выстрелил.
К счастью для Андреа, выстрелы, направленные вверх в такой
темноте, редко достигают цели. Пули просвистели в опасной
близости к левому плечу Андреа и, отскочив рикошетом от
поверхности скалы, только чудом не задели его. "В следующий раз
они не промахнутся",-- подумал Андреа. Он отскочил в сторону,
потерял равновесие и, как ни пытался его вернуть, это сделать
не удалось, и он покатился вниз, увлекая за собой целый поток
камней. Град пуль сыпался вокруг него. Четники, полностью
убежденные в том, что Андреа остался один и больше бояться
некого, поднялись в полный рост и палили из автоматов очередь
за очередью.
И опять Андреа сопутствовала удача. Рейнольдс и Мария
выбежали из-за своего укрытия и помчались по берегу, стреляя на
ходу в четников. Те, в свою очередь, сразу забыв об Андреа,
повернулись в сторону новой опасности. Тем временем Андреа
безуспешно пытался остановить свое падение. Но ему это не
удавалось, и он продолжал катиться вниз в центре маленькой
лавины, пока не ударился всем телом и головой о большой камень,
потеряв сознание.
Рейнольдс сильным рывком вспрыгнул на лежащий у берега
камень, стараясь не замечать пуль, свистевших над головой,
тщательно прицелился и выпустил длинную очередь, очень длинную,
пока магазин "шмайссера" не опустел. Все три четника простились
с жизнью.
Рейнольдс выпрямился и с удивлением обнаружил, что дрожат
руки. Он посмотрел на Андреа, который лежал без сознания в
опасной близости к воде, и сделал к нему несколько шагов. Вдруг
совсем рядом услышал стон. Рейнольдс бросился на этот звук.
Мария полусидела-полулежала на каменистом берегу. Обеими
руками она обхватила ногу чуть повыше колена, и кровь струилась
у нее по пальцам. Лицо, обычно слегка бледное, теперь покрылось
смертельной белизной и было искажено страхом и болью. Рейнольдс
беззвучно выругался, выхватил нож и стал разрезать ткань вокруг
раны. При этом он старался ободряюще улыбаться. Мария закусила
нижнюю губу и смотрела на Рейнольдса глазами, полными боли и
слез. Рана была страшная на вид, но Рейнольдс сразу понял, что
не опасная. Он вытащил свою походную аптечку, готовясь
перевязать рану, и снова взглянул па Марию, но она полными
ужаса глазами смотрела мимо него.
Рейнольдс мгновенно обернулся. Дрошный выбрался па берег,
поднялся на ноги и теперь склонился над распростертым телом
Андреа, намереваясь столкнуть его в реку.
Мгновенно схватив свой "шмайссер", Рейнольдс нажал на
спусковой крючок: выстрела не последовало. Он забыл, что
истратил все патроны на четников* Тогда поискал глазами оружие
Марии, но так и не нашел. Больше ждать он не мог -- Дрошный был
совсем рядом с Андреа. Рейнольдс выхватил нож и бросился к
Дрошному. Тот видел его и знал, что Рейнольдс вооружен только
ножом. Он обнажил зубы в своей волчьей ухмылке и вытащил один
из своих кривых ножей, висящих на поясе.
Двое мужчин приблизились друг к другу и стали ходить
кругами. Рейнольдсу никогда в жизни еще не приходилось
применять нож, и он не испытывал иллюзий по поводу исхода
предстоящего поединка. Ведь, по словам Нойфельда, Дрошному нет
равных на Балканах в искусстве владения ножом. И в этом нет
оснований сомневаться, подумал Рейнольдс. Во рту у него
пересохло.
В тридцати ярдах от них Мария, ослабевшая от боли и потери
крови, поползла к тому месту, где, как ей казалось, уронила
автомат, когда была ранена. Через несколько секунд, которые
показались ей вечностью, она нашла его среди камней. Слабыми
руками подняла приклад к плечу, но сразу же опустила.
В том положении, в котором она находилась, вряд ли удастся
попасть в Дрошного, не задев Рейнольдса. Могло случиться и так,
что она убьет Рейнольдса, даже не ранив Дрошного. Оба они
теперь стояли грудь в грудь, схватив левой рукой правую руку
соперника, держащую нож.
Темные глаза девушки, которые только что были полны страха
и боли, теперь выражали только отчаяние. Так же, как и
Рейнольдс, она знала о репутации Дрошного, но, в отличие от
Рейнольдса, ей приходилось видеть, как этот человек орудует
ножом. "Волк и ягненок,-- подумалось ей,-- волк и ягненок.
После того, как он убьет Рейнольдса, я убью его". Мысли ее
путались. Сначала должен умереть Рейнольдс, и помощи ему ждать
неоткуда. Но внезапно отчаяние сменилось надеждой и
инстинктивной уверенностью, что любой человек рядом с Андреа
может рассчитывать на успех в самой безнадежной ситуации.
Нельзя сказать, что Андреа уже был рядом. Он с трудом
поднялся на четвереньки и смотрел непонимающим взглядом вниз на
беснующуюся воду, покачивая из стороны в сторону головой,
видимо, пытаясь таким образом привести ее в порядок. Но вот он,
все еще покачивая головой, поднялся на ноги. Вот он уже встал
во весь рост. Вот он уже перестал качать головой. Превозмогая
боль, Мария улыбнулась.
Медленно, но как будто не испытывая сопротивления,
гигант-четник отвел руку Рейнольдса, сжимающую нож, а свой
приставил к его горлу. Лицо Рейнольдса, блестящее от пота,
покрыла тень неизбежной смерти. Он вскрикнул от боли, когда
Дрошный вывернул ему руку, чуть не сломав ее, и выронил нож.
Одновременно Дрошный заставил его опуститься на колени и нанес
левой рукой удар, от которого Рейнольдс распластался на камнях,
ловя раскрытым ртом воздух.
Дрошный в этот момент был похож на сытого волка. Хоть он и
понимал, что время не терпит, но не мог не доставить себе
удовольствия и не полюбоваться делом рук своих. Такого рода
зрелища всегда переполняли его радостью. Наконец, он перехватил
поудобнее нож и поднял руку. Улыбка широко расплылась на его
лице и вдруг завяла, когда он почувствовал, как его собственный
нож выпадает из рук. Он обернулся. Лицо Андреа было как будто
высечено из камня.
Дрошный снова расплылся в улыбке.
-- Боги благосклонны ко мне,-- он говорил медленно и тихо.
Почти шептал.-- Я мечтал об этом мгновении. Даже лучше, если ты
умрешь такой смертью. Это послужит тебе хорошим уроком,
приятель...
Он прервал себя на полуслове и, сорвав с пояса другой нож,
бросился к Андреа мягкими быстрыми кошачьими шагами. Но улыбке
вновь суждено было растаять на его лице, когда стальной обруч
левой кисти Андреа стиснул его правую руку.
Так же, как и в первый раз, сцена повторилась: правая
рука, сжимавшая нож,-- в левой руке противника. Только одно из
действующих лиц поменялось. Оба соперника стояли совершенно
неподвижно. Лицо Андреа было лишено всякого выражения, лицо
Дрошного застыло в оскале. Теперь уже ему ни к чему было
устрашать противника, потому на лице была только злобная ярость
и ненависть. На этот раз у Дрошного был достойный соперник.
Мария, забыв про боль в ноге, и Рейнольдс, приходя
понемногу в себя, затаили дыхание и следили, как левая рука
Андреа, делая едва заметные движения, все крепче сжимала правую
руку противника. Пальцы Дрошного постепенно ослабевали,
наконец, разжались, и нож упал на камни. Его лицо потемнело от
невероятного напряжения, на лбу и шее вздулись вены. Вдруг
Андреа резким движением освободил свою правую руку, занес ее
над головой и так же резко опустил. Нож быстро и послушно
прошил грудную клетку Дрошного. Некоторое время гигантчетник
стоял прямо с бессмысленной улыбкой. Андреа отпустил его и
отошел в сторону, не вынув ножа из тела. Тут же Дрошный стал
медленно оседать и, повалившись на каменистый берег, покатился
вниз к реке. Сержант-четник, все еще висевший на бревнах
рухнувшего моста, с ужасом наблюдал, как непобедимый Дрошный с
ножом, торчащим из груди, полетел вниз головой в поток и сразу
скрылся из виду.
Рейнольдс с трудом поднялся на ноги и улыбнулся Андреа:
-- Я был не прав по отношению к вам, полковник Ставрос.
Простите меня и спасибо вам.
-- Я просто вернул тебе долг, сынок. Я тоже был
несправедлив к тебе.-- Он посмотрел на часы: -- Два часа. Уже
