-- Он умрет, если мы этого не сделаем, -- буркнул грек.
Посмотрев долгим взглядом на раненого, капитан кивнул:
-- Ты прав. Иного выхода нет...
Оттолкнувшись от скалы, он соскользнул по веревке и
очутился чуть ниже того места, где лежал Стивенс. Дважды
обмотав веревку вокруг пояса юноши, он посмотрел вверх.
-- Готов, Андреа? -- спросил он вполголоса.
-- Готов, -- Андреа нагнулся, подхватил раненого под мышки
и с помощью Мэллори стал его поднимать. Пока Энди поднимали, у
него раза два вырвался мучительный стон. С бледным,
запрокинутым назад лицом, по которому струились, смешиваясь с
кровью, потоки дождя, юноша походил на сломанную куклу.
Несколько мгновений спустя Мэллори уже умело связывал Стивенсу
руки. Он не заметил, что бранится, видя лишь одно -- как
беспомощно болтается из стороны в сторону голова юноши. Под
дождем краска на волосах почти смылась. "Подсунули второсортную
ваксу вместо краски для волос, -- возмутился Мэллори. -- Пусть
Дженсен об этом знает. Такой прокол может стоить человеку
жизни". Он снова выругался, на этот раз досадуя на себя за то,
какие пустяки лезут ему в голову.
Теперь руки у Андреа оказались свободными -- голову он
продел в связанные в кистях руки Стивенса, а тело юноши капитан
привязал ему к спине. Спустя полминуты -- выносливость Андреа,
казалось, не имеет границ, -- он был на вершине скалы. Лишь
однажды, когда сломанная нога задела о край утеса, из уст юноши
вырвался приглушенный крик боли. Капитан вовсю орудовал ножом,
разрезая веревку, которой Стивенс был привязан к спине грека.
-- Скорей тащи его к валунам, Андреа, -- прошептал
новозеландец. -- Жди нас на ближайшем участке, свободном от
камней.
Андреа кивнул и, посмотрев на юношу, которого он держал на
руках, словно бы насторожился. Мэллори тоже прислушался к
жалобному вою ветра, который то усиливался, то ослабевал, к
шуму дождя со снежной крупой, и зябко повел плечами.
Спохватясь, он повернулся к обрыву и начал сматывать веревку,
укладывая ее кольцами у ног. Тут он вспомнил, что у основания
раструба остался крюк, к которому привязана веревка длиной в
несколько десятков метров.
Мэллори настолько устал и озяб, что не в силах был даже
разозлиться на себя, однако, взглянув на Стивенса, представил,
как тот страдает, сразу встрепенулся. С угрюмым выражением лица
пинком ноги новозеландец снова сбросил веревку вниз, спустился
по раструбу, отвязал вторую веревку и швырнул крюк в темноту.
Не прошло и десяти минут, как Мэллори, надев на плечо мокрую
связку, зашагал вместе с Миллером и Брауном к хаотическому
нагромождению камней.
Стивенса обнаружили у громадного валуна метрах в ста от
берега на расчищенном от камней пятачке размером не больше
бильярдного стола. Он лежал на мокрой от дождя гравийной почве,
на которую постлали дождевое платье, закрытый плащом из
маскировочной ткани. Холод был собачий, но каменная глыба
защищала юношу от ветра и дождя, смешанного со снегом. Все трое
спрыгнули в углубление и опустили поклажу на землю. Засучив
штанину выше колена, Андреа разрезал ботинок и снял его с
изувеченной ноги Стивенса.
-- Раны господни! -- вырвалось у Миллера при виде
кошмарного зрелища. Опустившись на колено, капрал наклонился,
чтобы получше разглядеть, что произошло. -- Ну и дела! --
пробормотал он и, оглянувшись, добавил:-- Надо что-то делать,
шеф. Нельзя терять ни минуты, а то мальчишке конец.
-- Понимаю. Мы должны спасти парня, Дасти. Просто обязаны,
-- ответил озабоченный Мэллори, опускаясь на колени. -- Надо
взглянуть, что с ним.
-- Я сам им займусь, командир. -- Голос Миллера прозвучал
уверенно и властно, и Мэллори промолчал. -- Медицинскую сумку
скорей. И палатку распакуйте.
-- А ты справишься? -- с облегчением спросил капитан.
Мэллори не сомневался в капрале, он был ему благодарен, но
решил все-таки что-то сказать. -- И что ты собираешься
предпринять?
-- Слушай, командир,-- спокойно ответил американец. --
Сколько я себя помню, у меня было три занятия: шахты, туннели и
взрывчатка. Занятия довольно опасные. На своем веку я видел
сотни ребят с изувеченными руками и ногами. И лечил их чаще
всего я. -- Криво усмехнувшись, Миллер добавил: -- Ведь я сам
был начальником. Лечить своих рабочих было для меня что-то
вроде привилегии.
-- Вот и отлично, -- похлопал его по плечу капитан. --
Займись парнем. Но как быть с палаткой? -- Он невольно
посмотрел в сторону утеса. -- Я хочу сказать...
-- Ты не так меня понял, командир. -- Своими уверенными,
сильными руками, руками человека, привыкшего к точной и опасной
работе, Миллер ловко обрабатывал раны тампоном, пропитанным
дезинфицирующим раствором. -- Я вовсе не собираюсь развертывать
полевой госпиталь. Мне нужны шесты от палатки. Чтобы шину ему
на ногу наложить.
-- Ах, вот что. Шесты. Мне и в голову это не пришло. Я
думал совсем о другом...
-- Но есть кое-что поважнее, чем шина. -- Прикрыв ладонью
фонарь, американец достал из сумки все необходимое. -- Нужен
морфий, чтобы избежать шока. Нужно какое-то укрытие, тепло,
сухая одежда...
-- Тепло! Сухая одежда! Скажешь, тоже, -- прервал Миллера
капитан. -- Посмотрев на Стивенса, Мэллори подумал, что именно
по его вине они остались без керосинки и горючего. Губы его
скривились в горькой усмешке: Энди сам себя наказал, и как
жестоко наказал. -- Где мы все это достанем?
-- Не знаю, командир, -- проронил янки. -- Но достать
надо. И не только затем, чтобы облегчить ему страдания. С таким
переломом, промокший до нитки, он непременно схватит воспаление
легких. Сколько ни сыпь на рану дезинфицирующего состава, но
малейшее загрязнение, и парню...-- Не закончив фразу, Миллер
умолк.
-- Делай, как знаешь, командир, -- подражая тягучей речи
янки, проговорил, поднимаясь с земли, Мэллори. Капрал поднял
глаза, удивление сменилось весельем, затем снова склонился над
раненым. Занятый делом, янки не замечал, что его бьет дрожь.
Мэллори вспомнил, что, несмотря на плащ, Миллер, странное дало,
насквозь мокрый.
-- Занимайся им, а я поищу укрытие, -- сказал капитан,
решив, что в горе с щебенистой осыпью у подножия наверняка
отыщется какое-то убежище, если не пещера. Правда, в дневное
время. А сейчас можно рассчитывать лишь на счастливый случай...
Кейси Браун с посеревшим от усталости и угарного газа лицом,
покачиваясь, поднялся на ноги и направился к проходу в камнях.
-- Куда вы, главстаршина?
-- Принесу остальное барахло, сэр.
-- Один справитесь? -- пристально посмотрел на Брауна
капитан. -- Вид ваш мне не очень-то по душе.
-- Мне тоже, -- ответил Браун. Посмотрев на капитана, он
добавил: -- Не обижайтесь, сэр, но и вы давно не видели себя в
зеркале.
-- В ваших словах есть смысл, -- согласился Мэллори. --
Ну, пошли. Я с вами.
Минут десять на пятачке у каменной глыбы стояла тишина,
иногда нарушаемая негромкими голосами Миллера и Андреа, которые
накладывали шину, да стонами раненого, испытывавшего адскую
боль и тщетно пытавшегося вырваться у них из рук. Наконец,
морфий подействовал, и Миллер смог работать без помех после
того, как Андреа натянул над ними плащпалатку. Она служила двум
целям: защищала от мокрого снега и экранировала узкий пучок
фонаря, который держал в свободной руке Андреа. Вправив,
забинтовав сломанную ногу и наложив на нее надежную шину,
Миллер поднялся на ноги, выпрямляя занемевший позвоночник.
-- Слава Богу, закончили, -- произнес он устало и кивнул
на Стивенса. -- Я и сам чувствую себя не лучше его. -- И замер,
предостерегающе подняв руку. -- Слышу какой-то звук, --
прошептал он Андреа на ухо.
-- Это Браун возвращается, дружище, -- засмеялся грек. --
Я уже с минуту слышу его шаги.
-- Почему ты думаешь, что это именно Браун? -- удивился
американец, досадуя на себя самого, и убрал пистолет в карман.
-- Браун знает, как следует передвигаться в горах, --
объяснил Андреа, -- но он устал. Что же касается капитана
Мэллори... -- Грек пожал плечами. -- Мне дали кличку Большая
кошка, но среди гор и скал капитан ступает легче кошки. Он
движется как призрак. На Кипре его так и звали. Лишь когда
Мэллори коснется твоего плеча, ты узнаешь, что он рядом.
-- Вы бы, ребята, не очень-то тут ползали, -- зябко
поежился Миллер. Подняв глаза, он увидел Брауна, который
появился из-за валуна. Тот двигался неверной походкой
выбившегося из сил человека. -- Привет, Кейси. Как дела?
-- Ничего. Бывает хуже, -- ответил Браун, поблагодарив
грека, который снял у него с плеча и легко опустил на землю
ящик с взрывчаткой. -- Это последний. Капитан меня с ним
отправил. Неподалеку от обрыва мы услышали голоса. Он остался,
чтобы послушать, что скажут немцы, заметив исчезновение
Стивенса. -- Кейси тяжело опустился на ящик. -- Может, узнает,
чт6 они намерены предпринять.
-- Лучше б тебя там оставил, а сам пер этот треклятый
ящик,-- проворчал янки, разочарованный в Мэллори. -- Сил-то
сохранил побольше. Черт бы его побрал, он... -- Миллер умолк и
болезненно поморщился. Пальцы Андреа клещами впились ему в
локоть.
-- Напрасно ты так о нем отзываешься, приятель, --
укоризненно проговорил грек. -- Похоже, ты забыл, что Браун не
понимает по-немецки?
Сердясь на себя, Миллер потер локоть и покачал головой.
-- Вечно я со своим длинным языком, -- сокрушенно произнес
капрал. -- Не зря меня прозвали:
"Миллер-Который-Любит-Высовываться". Прошу прощения... Что у
нас теперь на повестке дня, джентльмены?
-- Капитан велел уходить в скалы по правому отрогу горы.
-- Большим пальцем Кейси ткнул в сторону темного пятна, грозно
нависшего над ними. -- Минут через пятнадцать он нас догонит.
-- Браун устало улыбнулся, посмотрев на капрала. -- Сказал,
чтоб мы оставили ему ящик и рюкзак.
-- Помилуй, -- взмолился Миллер. -- Я и сам себе кажусь
ростом с гномика. -- Посмотрев на Стивенса, лежащего без
сознания под тентом, перевел взгляд на грека. -- Пожалуй,
Андреа...
-- Конечно, конечно,-- тот быстро нагнулся, закутал в
дождевик юного лейтенанта и без труда выпрямился.
-- Пойду впереди, -- вызвался Миллер. -- Может, поровней
дорогу вам со Стивенсом выберу. -- Закинув через плечо взрывную
машинку и рюкзаки, капрал даже присел: он и не подозревал, что
настолько сдал. -- Для начала, -- поправился он. -- А потом ты
нас обоих потащишь.
При расчете времени, необходимого для того, чтобы догнать
Брауна и остальную группу, Мэллори намного ошибся. Прошло
больше часа, а он все не мог напасть на след своих товарищей. С
двумя пудами на спине не очень-то поспешишь.
Не только он был повинен в задержке. Оправившись от
неожиданного открытия, немцы снова принялись осматривать
поверхность утеса, действуя дотошно и медленно. Мэллори
опасался, что кто-нибудь из солдат вздумает спуститься по
раструбу вниз. Отверстия от крючьев тотчас бы выдали
присутствие диверсионного отряда. Но никому из немцев мысль эта
и в голову не пришла. Они, видно, решили, что часовой сорвался
и разбился насмерть. После бесплодных поисков солдаты о чем-то
долго совещались, но тем дело и закончилось. Поставив нового
дозорного, немцы собрали свою поклажу и двинулись вдоль утеса.
Что-то уж очень быстро оторвались от него друзья. Правда,
рельеф местности улучшился. Метров через пятьдесят рассыпанные
у подножия склона валуны стали попадаться гораздо реже,
