Мэгги и Белиндой, пришлось бы потратить не только лучшие годы
жизни, но и большинство преклонных лет, чтобы найти другую
такую троицу, хотя, понятно, в данный момент девушка выглядела
не лучшим образом. Лицо ее оставалось пепельным, а большой
белый носовой платок, вероятно, пожертвованный стоящим перед
ней мужчиной, был перепачкан кровью, сочившейся из распухающей
на глазах ссадины чуть ниже левого виска.
- Боже милостивый! - вздохнул я сокрушенно и вполне
искренне, ибо никогда не одобрял людей; наносящих вред
произведет ниям искусства. - Это моя работа?
- С чего вы взяли? - голос ее был низким и хриплым, но,
воз- можно, и этому я был виной. - Я порезалась нынче утром,
когда брила бороду.
- Мне очень жаль. Видите ли, я преследовал человека,
который только что совершил убийство, а вы загородили мне
дорогу. Боюсь, теперь его уже не поймать.
- Моя фамилия Шредер. Я здесь работаю.-Стоящему рядом с
девушкой типу было за пятьдесят, он выглядел уверенным, в себе
и довольно ладным малым, но, видимо, ощущал в происходящем
нечто умаляющее его значение и достоинство- чувство, которое
неизвестно почему часто посещает людей, занимающих высокое и
ответственное положение. - Нас информировали об этом убийстве.
Это прискорбно, очень прискорбно. И надо же, чтобы это
произошло в аэропорту Схипхол.
- Разделяю ваше огорчение, - согласился я. - Надеюсь,
убитому стыдно за себя.
- Такие речи ни к чему, - резко сказал Шредер. - Вы не
могли бы опознать покойного?
- Каким образом, черт побери? Я только что с самолета.
Можете спросить стюардессу,- командира, кучу людей, которые
были на борту КЛМ-132 из Лондона, прибытие в 15.15,-я глянул на
часы.-Боже мой, всего шесть минут назад.
- Гм... А не приходило ли вам в голову, господин...
- Шерман.
- Не приходило ли вам в голову, господин Шерман, что
нормальные люди не бросаются в погоню за вооруженным убийцей?
- А может, я ненормальный.
- А может, у вас тоже есть оружие?
- Я растегнул пиджак и широко распахнул его полы.
- Вы... случайно... не опознали убийцу?
- Нет. - Однако, подумал я, никогда его не забуду. Я
повернулся к девушке: - Не могу ли я задать вам один вопрос,
мисс...
- Лимэй,-коротко вставил Шредер.
- Не опознали ли вы убийцу? Вы должны были хорошо его
разглядеть. Бегущие люди всегда обращают на себя внимание.
- А откуда бы мне его знать?
Вовсе не пытаясь быть таким хитрым, как Шредер, я
спросил: - Вы не хотели бы бросить взгляд на убитого? Быть
может, вы узнаете его? Она вздрогнула и покачала головой. Я
оставался по-прежнему простодушен:
- Вы ждете, кого-то?
- Не понимаю...
- Но ведь вы стояли у выхода.
Она снова покачала головой. Если прекрасная девушка может
выглядеть жутко, то именно так она и выглядела.
- А зачем же вы сюда пришли? Для осмотра
достопримечательностей? Мне - кажется, иммиграционный зал
Схипхола не самое привлекательное место в Амстердаме.
- Довольно, - голос Шредера стал жестким. - Ваши
вопросы бессмысленны, а эта девушка явно потрясена. - Он
бросил мне суровый взгляд, чтобы напомнить, что именно я
несу всю ответственность за это. - Допросы-дело полицейских.
- А я и есть полицейский. - В тот момент, когда он брал
протянутые ему паспорт и удостоверение, показались Мэгги и
Белинда. Они обернулись в мою сторону, замедлили шаг и
посмотрели на меня в тревоге и растерянности, что можно было
понять, если иметь в виду, как я выглядел, но я только глянул
на них исподлобья, как покалеченный человек может глядеть на
всякого, кто его разглядывает. Они тут же приняли небрежный вид
и пошли своей дорогой. Я обернулся к Шредеру, который теперь
смотрел на меня совсем иначе.
- Майор Поль Шерман, лондонское бюро Интерпола. Должен:
сказать, что это меняет дело. И объясняет, почему вы вели себя
как полицейский и спрашивали как полицейский. Хотя, впрочем, я
вынужден проверить ваши полномочия.
- Проверяйте что хотите и у кого хотите. Предлагаю начать
с полковника ван де Графа из комиссариата.
- Вы знаете полковника?
-Это первое имя, которое пришло мне в голову. Вы найдете
меня в баре. Я уже собирался отойти, но, когда двое массивных
полицейских двинулись за мной, остановился и посмотрел на
Шредера.
- Я не собираюсь их поить.
- Все в порядке, - сказал Шредер громилам. - Майор Шерман
не сбежит.
- По крайней мере пока у вас мой паспорт и удостоверение.
- кивнул я и посмотрел на мисс Лимэй. - Мне очень жаль. - Для
вас это действительно большое потрясение, и все из-за меня.
Может, вы выпьете чего-нибудь со мной? Думаю, вам это не
повредит.
Она еще раз промокнула ссадину, и взгляд ее перечеркнул
все надежды на немедленную дружбу.
- Я не перешла бы с вами даже на другую сторону улицы,-
ответила она бесцветно. Вероятнее всего, она охотно дошла бы
со мной до середины проезжей части и там бы оставила меня. Если
бы я был слепым.
- До встречи в Амстердаме, - хмуро бросил я и поплелся в
направлении ближайшего бара.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Обыкновенно я не останавливаюсь в отелях высшего разряда
по той простой причине, что не могу себе этого позволить. Но в
заграничных командировках средства мои неограниченны, причем
вопросы о расходах задаются редко, а ответы на них и вовсе
никогда не даются. Поскольку обычно такие поездки изнурительны,
не вижу причины отказывать себе в нескольких минутах покоя и
разрядки в самом комфортабельном отеле.
Отель "Рембрандт" несомненно был именно таким. Довольно
роскошное, хотя, пожалуй, чересчур декоративное строение на
углу одного из внутренних обводных каналов старого города, с
великолепными резными балконами, нависшими прямо над водой, так
что какой-нибудь неосторожный лунатик мог быть по крайней мере
убежден, что не свернет шею, падая, с балкона, - то есть,
конечно, если не выпадет ему несчастье свалиться на один из
экскурсионных пароходиков, которые так и шныряют по каналу;
прекрасный вид прямо на это судоходство открывался и из
расположенного на первом этаже ресторана, судя по рекламе,
лучшего в Голландии.
Мое желтое такси марки мерседес остановилось у парадного
входа, и пока я ждал, чтобы портье расплатился с водителем и
взял мой чемодан, внимание привлекли звуки "Конькобежного
вальса" в самом несносном и фальшивом исполнении, какое мне
только доводилось слышать. Звуки эти исходили из большого,
высокого, ярко раскрашенного и очень старомодного балаганчика,
установленного на противоположном тротуаре, в месте, идеально
подходящем, чтобы запрудить движение по этой узкой улице. Под
балдахином балаганчика, составленным из бессчетного числа
полинялых пляжных зонтов, подрагивал на обшитых резиной
пружинах целый ряд кукол, прекрасно сделанных и на мой
дилетантский взгляд очень пышно одетых в народные фламандские
костюмы. Казалось, это происходит единственно от вибрации,
вызванной действием шарманки, напоминающей музейную
достопримечательность.
Хозяин или слуга этого орудия пыток был очень стар,
сгорблен, с несколькими приклеенными к черепу клочками седых
волос. Выглядел он так, что, пожалуй, наверное, сам и
сконструировал эту шарманку, когда был во цвете лет, но, скорей
всего, еще не достиг полного расцвета как музыкант. В руке он
держал длинную трость с прикрепленной на конце круглой
жестянкой, которой неустанно побрякивал, столь же неустанно
игнорируемый прохожими, которых пытался заставить
раскошелиться. Потому-то я и подумал о моих неограниченных
средствах, перешел на другую сторону улицы и бросил в банку
несколько монет. Не могу сказать, чтобы он одарил меня
благодарной улыбкой, но обнажил беззубые десны и в знак
признательности раскрутил шарманку на всю катушку, Я поспешно
ретировался и потащился за портье и моим чемоданом к лестнице,
а оглянувшись, увидел, что шарманщик провожает меня своим
старческим взглядом. Чтобы не дать перещеголять себя в
любезности, я ответил на его взгляд и вошел в отель.
За регистрационной конторкой сидел высокий темноволосый
мужчина с тонкими усиками, безукоризненно одетый, а его широкая
улыбка излучала тепло и радушие оголодавшего крокодила- улыбка
того рода, о которой известно, что она пропадет сразу же, как
только мы отвернемся, но немедленно обнаружится на своем
месте, как бы молниеносно мы ни обернулись.
- Приветствуем вас в Амстердаме, - произнес этот
человек.- Надеемся, что ваше пребывание у нас будет приятным.
Этот бессмысленный оптимизм не заслуживал ответа, так что
я промолчал и сосредоточился на заполнении карточки. Он принял
у меня ее так, словно я вручал ему бесценный бриллиант, и
кивнул отельному бою, который пытался сдвинуть с места мой
чемодан, скособочившись под углом примерно двадцать градусов.
- Номер 616 для господина Шермана.
Я отобрал чемодан у нисколько не сопротивлявшегося этому
боя, который вполне мог быть младшим братом того уличного
шарманщика.
- Спасибо, - я сунул ему чаевые.-Пожалуй, справлюсь сам.
- Но этот чемодан выглядит очень тяжелым! - Заботливость
управляющего была еще искренней его радушия.
Чемодан и впрямь был очень тяжел. Все эти револьверы,
оборудование и металлические орудия для взлома весили изрядно,
но мне не хотелось, чтобы какой-нибудь хитрец с хитрыми
помыслами и еще более хитрыми ключами открывал и исследовал
чемодан в мое отсутствие. В номере отеля довольно много мест,
где можно спрятать небольшие предметы, не слишком рискуя, что
их обнаружат. К тому же редко бывает, чтобы проводились
тщательные поиски, если оставляешь чемодан запертым на ключ.
Поблагодарив управляющего за заботу, я вошел в
ближайший лифт и нажал кнопку шестого этажа. И когда лифт
двинулся, глянул через одно из маленьких круглых окошек в
дверцах. Управляющий, спрятав улыбку, серьезно разговаривал по
телефону.
На шестом в небольшой нише против лифта стоял маленький
столик с телефоном, а за столиком кресло, в котором сидел
молодой человек в обшитой золотом ливрее. В его не особенно
привлекательной внешности была та неуловимая смесь безобидности
и наглости, которую сразу не определишь и все жалобы на которую
делают из жалобщика посмешище. Такие молодые люди обычно
накапливают богатый опыт в искусстве лишения невинности.
- Где шестьсот шестнадцатый? - спросил я. Лениво, как
и можно было предвидеть, он указал пальцем через плечо:
- Вторая дверь.
Никакого "прошу вас", никаких попыток подняться. Я
сдержал желание врезать ему его собственным столиком и только
посулил себе маленькое, но роскошное удовольствие рассчитаться
с ним перед тем, - как покину отель.
- Вы обслуживаете этот этаж?
- Так точно, сэр, - ответил он и встал. Я почувствовал
укол разочарования.
- Принесите мне, пожалуйста, кофе. Грех было сетовать на
номер шестьсот шестнадцать. Это была не комната, а довольно
шикарные апартаменты, состоящие из прихожей, маленькой, но
уютной кухни, гостиной, спальни и ванной. Двери гостиной и
спальни выходили на балкон. Я выглянул.
За исключением несносной гигантской, чудовищной неоновой
рекламы каких-то, впрочем, безобидных сигарет, феерия
разноцветных огней над темнеющими улицами и контурами
Амстердама; была совершенно сказочной, но мои работодатели
платили мне вовсе не за удовольствие любоваться видом города,
пусть даже и самого распрекрасного. Мир, в котором я живу,
