снадобий, таких, как пейот или дурман, и вовсе не было.
Этот гриб - дверь в иные измерения, которую робкие феи
оставили приоткрытой для любого, кто сумеет найти ключ и-
пожелает воспользоваться его силой - силой видения, -o для того
чтобы исследовать этот своеобразный психоактивный комплекс,
подаренный нам природой.
Мы приближаемся к сложнейшему событию,
с которым может встретиться планетная экология.
Это возникновение жизни
из темного кокона материи.
Таковы были мои впечатления после первого же погружения в мир
видений, где царит наш гриб.
Необходимо объяснить, что имеется в виду под "странным светом
на выгоне", поскольку не исключено, что он имеет некоторое отношение
к последующим событиям. Через час после того, как мы съели грибы и
благополучно перенеслись на чарующую равнину мысленных образов,
красочных и летучих, кто-то из нас завел разговор.
То ли это был Дейв, то ли мой брат Деннис. Пожалуй, все-таки
Деннис. Он сказал, что теперь мы все находимся в гостях у Тайны,
поэтому, вместо того чтобы торчать в хижине, лучше выйти в ночь,
окунуться в теплый туман, окутывающий выгон. Причем идти должны не
все, а делегация. Кто именно? Деннис назвал Дейва и меня, сказав,
что Дейв наименьший скептик, а я - наибольший. Ванесса отвергла мою
кандидатуру на место "самого большого скептика" и предложила Денниса
и Дейва. Я с энтузиазмом поддержал ее предложение; мне вовсе не
улыбалось тащиться на темный росистый выгон, к тому же, будучи
скептиком, я не особо верил в трансцендентную способность этой
затеи.
Итак, они ушли, громогласно восхваляя всеобъемлющую силу
клубящегося над землей тумана, а потом, после театрально короткой
паузы, прокричали как бы из-за сцены, что видят вблизи над пастбищем
парящий рассеянный свет. Было предпринято расследование. Крики
продолжались, но уже тише. Свет оставался - все такой же рассеянный.
Я решил, что настало время вмешаться более трезвым головам, и
двинулся во влажную ночную темень. Осторожно перебрался через
изгородь из колючей проволоки, огораживавшую выгон; она была мокрой
на ощупь, но теплой - такие вот парные ночи стояли на Амазонке.
Присоединившись к Дейву и Деннису, я обнаружил, что ситуация гораздо
ближе к тому, что они описывали, чем я ожидал. Впереди, в нескольких
ярдах от нас, действительно виднелся тусклый свет. Казалось, он
отступает, если пробуешь к нему подойти.
Серией коротких бросков мы прошли по направлению к свету метров
тридцать. Окутанные густым клубящимся туманом, мы ощущали себя
оторванными от наших оставшихся в доме товарищей.
- Можно пойти на свет, только лучше не забираться слишком
далеко, а то заблудимся: ведь мы совсем не знаем здешних мест, -
уговаривал вернуться Дейв, но мы шли все дальше и дальше. Иногда
казалось, что свет висит над землей на высоте футов в двадцать, но
как только мы начинали подходить, он удалялся то взмывая вверх, то
снова опускаясь. Мы бросались вперед, стараясь его настигнуть, но он
каждый раз нас опережал. Мы преследовали этот летучий убегающий свет
минут десять, после чего решили остановиться. Когда мы повернули
назад, мне показалось, что я увидел мигание рассеянного света -
будто кто-то плясал перед костром.
Я мгновенно выбросил из головы мысли об НЛО и вспомнил ряд
зловещих случайностей, предшествовавших нашему прощанию с доктором
Гузманом и его свитой в Сан-Хозе-дель-Энканто. Уж не шаман ли это
пляшет вокруг костра? Имеет ли это какое-то отношение к нам? Ночной
инцидент так навсегда и остался загадкой, но сама его странность
предвещала то, что ожидало нас впереди.
Строки из моего дневника говорят сами за себя. Я как бы между
прочим написал о "доступе в мир эльфов-алхимиков". Я назвал гриб
дверью в иные измерения и связал его с преображением жизни на
планете. В этом обнаруживается более юная, более наивная, более
поэтическая душа - душа более интуитивная, запросто объявляющая
дикую несусветицу Гностической Истиной, почерпнутой из
галлюциногенных переживаний.
И тем не менее за двадцать лет эти мои идеи мало изменились.
Тогда же я жаждал подтверждения и получил его. Я изменился - и
скорее всего жаждал измениться. Для меня это было правдой тогда и
остается правдой до сих пор: с появления гриба все превратилось в
постоянное преображение. Теперь, по прошествии времени, после двух
десятилетий размышлений на эту тему, я по-прежнему могу увидеть в
тех самых ранних переживаниях многие мотивы, которые устояли перед
натиском лет и так и остались тайной. В тот вечер мы с Деннисом в
какой-то момент оба сумели увидеть и описать одинаковые внутренние
видения. В последующие годы при использовании псилоцибина это
повторялось неоднократно. И чувство изумления остается таким же
свежим.
Те ранние эксперименты с грибами в Ла Чоррере окутывал ореол
одушевленности и загадочности; не раз возникала мысль, что гриб -
нечто большее, чем растительный галлюциноген или даже классический
спутник шамана. Меня осенила догадка: а что, если на самом деле гриб
этот - разумное существо, причем не земное, а посланец иной
цивилизации? Во время транса оно способно обнаруживать себя,
проявляясь в обращенном внутрь сознании того, кто его воспринимает.
В дни, последовавшие за нашими первыми опытами с грибами" моя
жизнь и жизнь моего брата претерпели колоссальное и странное
преображение. До тех пор, пока Жак Валле не опубликовал в 1975 году
свой ^Невидимый колледж", где отметил, что элемент абсурдности
всегда является частью ситуации, в которой происходит контакт с
неведомым, мне не хватало смелости вернуться к тому, что случилось с
нами в Ла Чоррере, и попытаться подвести его под какую-то известную
модель. Я годами рассказывал отрывки из нашей истории, никогда не
раскрывая перед слушателями всю невероятную цепь событий, поскольку
прекрасно сознавал, что могут предположить о нашем психическом
состоянии в то время.
Любой рассказ о контакте с неведомым сам по себе достаточно
невероятен, к тому же главным действующим лицом нашей истории
являются галлюциногенные грибы, с которыми мы экспериментировали.
Одно то, что мы занимались такими растениями, поставило бы под
сомнение любые упоминания о контакте с иными мирами у всех, кто не
относится с пониманием к употреблению галлюциногенов. Каждый объявил
бы наш "случай с НЛО" наркотическим бредом. Но это не единственная
сложность, когда начинаешь рассказывать нашу историю. События в Ла
Чоррере вызвали острые противоречия среди их участников и
последовавшие за ними горькие переживания. Было высказано несколько
мнений о том, что произошло, каждое из которых базировалось на
фактах, которые оппоненты не знали или объявляли несостоятельными.
То, что некоторые из нас восприняли как прорыв в запредельное,
другие объявляли игрой буйной фантазии.
Мы были плохо подготовлены к событиям, которые на нас
обрушились. Ведь начали мы как наивные наблюдатели чего-то, а чего
-мы толком и сами не знали; поскольку же наша связь с этим феноменом
продолжалась много дней, мы смогли обнаружить некоторые его аспекты.
Я рад, что описанный здесь метод может оказаться эффективным для
возбуждения того, что я здесь называю переживанием контакта с иными
мирами (но он может быть и опасен, так что, друзья, не пытайтесь
следовать нашему примеру).
Первый галлюциногенный "полет" со строфарией в Ла Чоррере
произошел двадцать второго февраля 1971 года, немногим больше, чем
через двадцать четыре часа после нашего прибытия туда и
предшествовавшего этому четырехдневного перехода через джунгли из
Сан-Хозе-дель-Энканто, что на Рио-Кара-Паране. Запись в моем
дневнике на следующий день недвусмысленно свидетельствует о том, что
я был просто заворожен. Это было последнее, что я сумел заставить
себя записать. Дальше идут несколько недель молчания. Весь день я
купался в блаженстве. Я знал одно: гриб оказался лучшим
галлюциногеном из тех, что мне доводилось пробовать; он создавал
неведомое дотоле ощущение радости жизни. Казалось, он открывает
двери в те края, которые я из-за своей склонности к анализу и
реализму считал для себя навеки недоступными.
До этого я никогда не пробовал псилоцибин и был поражен его
контрастом с ЛСД, которая по сравнению с ним казалась жестко
психоаналитической и личностной. В отличие от ЛСД, грибы так и
излучали веселую эльфовскую энергию; тем более заманчивым казалось
погружение в их полный видений транс. Я ни сном ни духом не ощущал
величия сил, собиравшихся вокруг нашей маленькой экспедиции. На уме
у меня было одно: до чего же здорово, что эти грибы оказались здесь!
Даже если мы не найдем ни у-ку-хе, ни аяхуаску, грибы всегда у нас
под рукой, к тому же они удивительно интересны.
Мы планировали провести здесь месяца три, постепенно изучая
растительную и социальную среду витото, которые, как это было
заведено, жили в деревне на расстоянии километров четырнадцати по
дороге, ведущей от миссии Ла Чоррера на Рио-Игара-Паране. Мы знали:
у-ку-хе - это табу, и потому не спешили. Первый день после
эксперимента с грибами мы посвятили проверке снаряжения, перенесшего
тяготы перехода по тропе, и отдыху в касите, куда нас любезно
проводил дежурный капуцин отец Хозе Мария. Днем мы собрали следующую
партию грибов и высушили у очага.
Вечером мы решили снова отведать грибов. Я растер их в порошок,
который все мы вдохнули. Запах был восхитительный, похожий на
шоколад, и мы решили, что это удачная мысль. Я был наверху
блаженства, мне все нравилось, особенно изумительным было место, где
мы оказались.
Но сегодня все сложилось по-другому. Мы еще не отошли от
вчерашнего кайфа, и, пока все сидели, ожидая, когда нас заберет,
Ванесса с Деннисом постоянно пререкались. Очевидно, она его достала,
и он сказал: "Знаешь, ты просто ведьма, и я сейчас скажу тебе
почему". И он разразился длинным монологом, в котором излил все, что
накопилось у него на душе.
Следующий день мы отдыхали, ловили насекомых, собирали
растения, занимались стиркой и болтали со священником и жившим в
миссии монахом - оба они принадлежали к аскетическому ордену
францисканцев, который вел здесь миссионерскую деятельность. Через
них мы пустили слух, что нас интересуют люди, знающие толк в
лекарственных растениях.
В тот же день в каситу зашел молодой витото по имени Базилио и,
услышав от священника о наших интересах, предложил сводить нас к
своему отцу, шаману, пользующемуся авторитетом в округе. Базилио
сделал вывод, что нас интересует аяхуаска, самый известный в этих
краях галлюциноген, расспрашивать о котором никому не возбранялось.
У-ку-хе был гораздо более засекреченной темой. За месяц или два
до нашего появления в Ла Чоррере произошло убийство - даже несколько
убийств, -и Гузман утверждал, что все они имели отношение к у-ку-хе.
Предполагали, что какой-то шаман убил одного из двух
братьев-шаманов, разрисовав верхнюю перекладину лестницы
ДМТ-содержащей смолой" Когда жертва ухватилась за перекладину, смола
впиталась в пальцы, у несчастного закружилась голова, он упал и
сломал себе шею. Шаман, у которого убили брата, нанес ответный удар,
подстроив несчастный случай. Жена, дочь и внук предполагаемого
убийцы плыли на каноэ по реке повыше чорро. По непонятной причине
они не смогли пристать берегу, и их перебросило через порог. Все
сочли, что они стали жертвой колдовства. Спастись удалось только
жене. Так что сейчас было явно не время соваться с расспросами об
у-ку-хе.
Базилио утверждал, что аяхуаска находится в маллоке, то есть в
доме его отца, на расстоянии дневного перехода вверх по реке. Каноэ
у него было маленькое, так что поехать с ним могли только двое из
нас. Посоветовавшись, мы решили, что ехать нужно нам с Ив. Мы сразу
же отправились к реке, я захватил с собой коробочку из-под пленки, в
которой был грибной порошок.
День выдался тихий, небо было безоблачное. Казалось, все вокруг
