его щек мелкоРмелко тряслись. Заплясали и губы, подбородок, ВенЯ раскрыл
переданный ему наконец альбом. (Я быстро расчистил место на краю стола.)
Альбом он смотрел не на той, не на своей странице. Но это не важно. Ве-
недикт Петрович не понимал и не все даже видел, но несомненно же он и
видел, и понимал (и вбирал сейчас из Времени свою запоздалую частицу ир-
рационального счастья). Вот он частоРчасто заморгал, вызываЯ себе в по-
мощь влажную слезную пелену на глазах. Со страниц альбома струились тон-
чайшие запахи свежей полиграфии.
С Ура! УраРа художнику! С вскричали все разом.
С УраРаааРа...
С Ура и здоровье Венедикту Петровичу! Здоровье Венедикту Петровичу!..
С дружно кричали они, с пьяным, но безусловно искренним восторгом.
Эти гуляки художники уже повылазили из подполья, ожили, имели выстав-
ки, первый успех на Западе и успех здесь, но возрастом и, значит,
судьбой все они были моложе Венедикта Петровича на добрый десяток лет,
на поколение. Они на взлете, у них впереди весь горизонт признания, од-
нако мой брат ВенЯ уже принадлежал искусству: принадлежал бесспорному
прошлому и был легендой. Без единой выставки. Без картин. Без здоровья.
(За которое они так шумно пили.) Большинство увидели его впервые в жиз-
ни.
Седой, с дрожащими щеками, улыбаясь и совсем не держа взгляда, он уже
не смотрел в альбом, сидел, опустив глаза. Все же Венедикт Петрович по-
чувствовал минуту и встал. Поблагодарил. Поклонился. А затем и Я встал
изРза стола: нам, друзья, пора, нам с Венедиктом Петровичем уже пора!..
Художники шумно и пьяно кричали вслед. Я уверен, что в ту счастливую
минуту ВенЯ все понимал: он уходил, как уходят навсегда. Его времЯ кон-
чилось. В дверях Венедикт Петрович оглянулсЯ и, разведЯ руки в стороны,
шутка, помахал ими, как машет вялаЯ птица. Мол, до свиданья. Улетаю. Все
восторженно захохотали, и ктоРто сказал про Веню, журавль, отставший от
стаи, от своей осени. Я тоже махнул им рукой: счастливо гулять! Было
предварительное джентльменское соглашение: Я не стану их, художников,
мучить Веней долго. Вручат альбом, чокнемсЯ С и хватит. Они Венедикта
Петровича уважают, любят, но им невыносимо видеть его рядом. Они хотят
быть сами по себе. (КтоРто уже шел к телефону звонить женщинам.) Худож-
ники хотели пить как художники, пить от души и до утра, от и до, длЯ то-
го ведь и дал Я им соответствующую квартиру. Я им квартиру С они мне
альбом и полчаса торжества.
В дверях, прощаясь с художниками (вслед за Веней), Я тоже оглянулся.
Я поманил Василька Пятова С поди сюда.
Он тут же подскочил:
С Да, Петрович... Конечно, Петрович... Само собой, Петрович.
Да, да, Василек согласен и он помнит мое главное условие: мебель! Я
ему повторил: меРбель!..
Я предоставил им квартиру уехавших в отпуск Бересцовых, бывшую комму-
налку, старенькую и вечную, с пахучими углами и с потеками на потолке С
все, как просили. Квартира чистый кайф. ДлЯ полноценного пьянства им те-
перь подавай колорит, пыль веков, оборванные обои полунищей эпохи С по-
жалста, получите! Единственное условие: не крушить эти засранные старо-
московские мебеля, поскольку и убыток, и разор мне ни к чему.
С ... И еще одно, последнее: если бабы, этаж здесь третий, не выбра-
сывать их из окон.
С Брось, Петрович! Это уж ты загнул, Петрович! С шепотом возмущалсЯ
Василек.
Однако же взгляд его привередливо скользнул по окнам, мол, квартиру
ты, Петрович, подобрал честь честью, обои бахромой и пыль в кайф, но уж
мог бы и насчет окон расстараться! То есть чтобы с решетками, на всякий
наш случай.
Альбом под мышкой, Я ухожу. Мы в коридоре.
С Сюда, С показываю Я Вене путь.
А Веня, выйдя, застыл посреди тянущихсЯ стен. Коридор волнует, чтоРто
ему напоминает (мне уже ничего, только жизнь). ВспомнилсЯ ли ему давний
коридор студенческого общежития, развилка, когда мы оба, 22 и 19, там
приостановились?
В больших коридорных окнах торчат, заострившись, верхушки деревьев.
(Этаж уже четвертый.)
С ... Квартира. Одна из моих, С машу Я рукой в сторону квартиры Коно-
беевых (по ходу коридора). С Тоже моя! Да, брат. Сейчас другие времена,
можно иметь много квартир!..
Я привираю не из хвастовства в этих длинныхРдлинных коридорах. Я при-
вираю, потому что Я С Кот в сапогах, показывающий весь коридорный мир,
принадлежащий сеньору. Потому что мое С значит Венино. Квартиры, друзья,
коридор и все мои окна, и в окнах мое приватизированное небо С все наше,
Веня. Я готов, впрочем, днем позже раздарить весь этот мир людям, кому
ни попадя, С Я хотел бы раздавать и дарить. Счастлив. Душа поет. Шаг уп-
руг (как у милиционера перед разгоном толпы, шутка, шутка, Веня!).
С Почему мы не зайдем? С робко спрашивает мой брат, оглядываясь на
квартиру Конобеевых.
С Зайдем, Веня. Мы зайдем. Но попозже!.. Сейчас нам следует навестить
еще одних моих друзей.
Венедикт Петрович тихо тускнеет (ему хватило застольЯ художников).
Ему непросто, ему напряженно среди шумного люда С Я это понимаю. Но Я не
могу отказать себе в удовольствии зайти на новоселье к Курнеевым и там
откушать (а заодно найти там Зинаиду).
Объясняю: так или иначе, Веня, день долгий, нам с тобой надо же гдеР-
то капитально поесть. У художников было много бутылок, но немного еды,
мелки тарелки. (Да и засидетьсЯ за тарелкой творцы нам не дали.)
С ... Надо, надо зайти. На пятом этаже. Иначе они обидятся, Веня! С
смеюсь Я.
С Обидятся?
С новосельем Курнеевых (с их сытным столом) Я простоРнапросто заранее
совместил, назначив художникам именно эту субботу, день в день, почему
бы и нет? Дто дает теперь мне и моему брату Вене гулять широко, из зас-
тольЯ в застолье.
Курнеевы позвали Зинаиду, Анастасию, позвали Акулова, Замятова, зас-
толье человек двадцать, когда Я вошел, все двадцать уже жевали. Курнеевы
щедры и стол хорош, ешьте, пейте, нас не убудет! С но, завидев менЯ
(бомж), мадам Вера слегка скривила рот. Не любит она таких мужчин. Одна-
ко же себЯ пересилила. Умница. Улыбается. Люблю таких женщин. Я ведь,
если честно, приглашен на новоселье не был, да и незваный пришел не
один, с Веней С а мадам, уж разумеется, коеРчто слышала о нем, о посто-
янном обитателе психушки.
27
Шепотком Вера все же спрашивает у сидящей неподалеку
Зинаиды С тот ли брат? или у него (у меня) их
несколько?.. Зинаида вместо ответа хохочет, лицо
багровое С уже несколько раз приложилась к винцу. Я
накладываю Вене красной рыбы. Хорошо накладываю и себе.
После чего в первую же паузу встаю и вторгаюсь с тостом:
внимание!.. Мой бокал полон вином. Мой рот полон
энергичных слов.
С ... Все эти люди вокруг, Веня, С мои друзья! Их радость С моЯ ра-
дость, их новоселье С мое торжество!..
Венедикт Петрович робеет; едва скользнул взглядом по красным физионо-
миям.
С Выше бокалы! Мой тост, господа, обращен непосредственно к моему
брату, его день сегодня, его час. День Венедикта Петровича С мы все соб-
рались здесь выпить за него и (пауза)... за новоселье! За новоселье и за
него!
Им казалось, что Я слегка шучу, бомжовые приколы Петровича С и тогда
Я обобщил:
С За перемены, господа!
Перемены, ничего другого Я ведь и не мог обещать Курнеевым С перемены
и, пожалуй, новую грандиозную волну успехов, удач, потрясений, да, да, а
Я, это известно, умею увидеть вперед и чувствовать вперед. (Особенно с
выпивкой, с бокалом в руке.) Будущее само набегает на меня, господа, мне
только не поленитьсЯ С прочесть!
Ради Курнеева и его жены Веры Я зрел теперь сквозь десятилетия, Я
раздвигал зябкие кусты прогнозов, а с ними заодно и горы, а если горы не
двигались, Я спешно и не чинясь сам шел к горам шагами нежмотистого про-
рока, Я взбиралсЯ наверх, Я далеко видел С и как же эти люди слушали!
Где еще, кроме российской общаги, есть столь затаившаясЯ склонность, а
то и жажда (склонность С слабенькое словцо), жажда к тревожным проро-
чествам, к восторженноРчестной и вдохновенной моей ахинее?! С Всех до
единого, всех их тотчас разобрало, ах, как он сказал, ах, Петрович, ух,
этот Петрович, писатель!.. После экспромта (и после вскриков одобрения)
Я просто обязан был приложитьсЯ к бокалу водки, и ведь как пошла!
Все пили взволнованные, даже мадам Вера подобрела. Женщина милая, но
вот бонтонная. Держит расстояние. Когда мадам (поблагодарить) подошла ко
мне, от нее заструились легчайшие духи; одежда, тонкое белье источали
тепло ухоженного тела. Вера улыбалась: она мерцала, как законченнаЯ но-
велла. В похвалу за мою речь, чуть круче склонившись, спросила, взял ли
Я себе холодца? С очень сегоднЯ вкусен, люди хвалят! А как на мой взгляд
ее расширившаясЯ квартира С эти большие и светлые, эти три соединившиесЯ
комнаты?!.
Мне (гад) захотелось ее смутить, и, приманив еще ближе, Я сказал на
ушко шепотом С мол, ах, эти ее три комнаты. Сколько места! Я все думаю,
не оставить ли здесь на ночь моего брата Венедикта Петровича С его от-
пустили на сутки...
Она и глазом не моргнула. Умеет.
С Пожалуйста.
Мол, Курнеевы всегда на высоте, милейший! (Понимала, что шучу.)
Но Я продолжал С Венедикт Петрович отпущен лишь на одну ночь. Так что
ночлег, теплоеРто место Я ему устрою, вопроса нет, но вот с кем бы ему
переспать, как вы думаете? Врач посоветовал. С женщиной, желательно не-
замужней. Должно пойти ему на пользу. Врач сказал, что брата это должно
здорово встряхнуть...
Мадам Вера посмотрела мне глаза в глаза, у нее хороший взгляд. (Нра-
вилась мне.) Кругом нас застольно шумели, кричали, даже вопили, переби-
ваЯ тостами друг друга.
С Ваш брат красив. С Мадам призадумалась. Не спеша потрогав пальцем
тонкую свою переносицу, она спокойно ответила, что проблема длЯ нее но-
ва. Женщины не мятные леденцы, и, как брат, Я должен бы лучше знать вку-
сы Венедикта Петровича.
С Он красив. Давайте Я положу ему еще рыбы. С И улыбнулась; ничем не
проймешь.
Сам Курнеев, Петр Алексеевич, во главе стола, С сытые щеки, высокие
залысины. Потолстел. Давненько он не пил у менЯ чаю, кофе.
Бывший конструктор, робея, поРпрежнему заискивает перед общагой. (Да-
же ходит на субботники, честно, через раз.) И вот ведь новоселье устро-
ил, надо чтить: с мелкотой этажной особенно следует ладить и жить в ми-
ре, иначе тебе зальют потолки, наблюют возле порога. Общажному демосу,
как и всяким богам, времЯ от времени следует бросить (поставить) на стол
бражную гекатомбу, пейте; именно, именно так, не брать у них, не клян-
чить С богам надо давать.
С ... Песню! Ну, песню, что ли?! С говорит Петр Алексеевич Курнеев,
поРхозяйски то ли их всех упрашивая, то ли им велЯ (надо вовремЯ дать им
петь).
А ВенЯ ел. Молодец. СедаЯ голова увлеченно склонилась к тарелке и к
бокалу (с минералкой), который он крепко, не разбить, удерживает в ру-
ках.
Не пьян, но хорош, Я выбралсЯ изРза стола, обход по квартире. Прой-
тись да посмотреть, оценить, складно ли две комнаты соединились с
третьей (прикупленной Петром Алексеевичем и Верой у когоРто).
Разделяла стена С ага, теперь дверь. Пробили Курнеевы (проткнули ли),
как водится, ломом эту нейтральную стену, чтобы застолбить?.. Вряд ли.
Вряд ли сами. Но лом торчал С лом торчааРал, тоже ведь под ритуал затея!
Попросили бывалого общажника, и тот принес на плече ржавый ритуальный
лом, ударом пробил (в прикупленную комнату) стену насквозь, ломом
девственность С наРаааша! И тут же, на рысях, чохом заплатили Курнеевы
за комнату, за ее ремонт и за местную (чтоб денежка капнула демосу) ре-
монтную бригаду. Молодцы!
Я расслышу запах проломленной стены уже на ходу, из коридора. Случай-
ный дар, утонченные ноздри приживала, когда мне уже под шестьдесят, за-
