перевернув, чем вызвал шквал смеха девушки; затем они заскользили по
темной поверхности озера прочь от шума вечеринки.
- Видишь? - спросила Лонни. - Разве это не прекрасно?
Уэйн услышал, как подо дном каноэ журчит вода. Его
дорогостоящие туфли пришли в негодность, поскольку, отталкивая
каноэ, он зачерпнул обеими ногами воду. Взошла луна, и ее янтарный
меч был так близок и остр, что, казалось, вот-вот перережет вам горло. С
берега раздавалось кваканье лягушек, ночь еще сильнее сгустилась
вокруг каноэ.
Лонни издала глубокий сексуальный вздох, и Уэйн подумал, что
его голова расколется как яичная скорлупа.
- В тебе есть что-то ужасно знакомое, - сказала она. - Голос, по-
моему. Откуда я могу тебя знать?
- Не знаю.
Музыка превратилась в отдаленное бормотание, а дом Дикерсона -
в светлое пятно на берегу.
Впереди показался темный объект.
- Что это? - спросил Уэйн, и в следующий момент каноэ задело
прямоугольную деревянную платформу для ныряния. Он вынул весло из
воды и положил себе на колени. Его сердце сильно стучало, и
раздавшийся голос Лонни стал для него как бальзам для волдырей.
- Давай отдохнем здесь немного.
Он почти рассмеялся. Отдохнем? О, грешница Йезавель! Она хочет
его, он знал это. Она хочет раздеться и сделать это.
- Если ты хочешь, - услышал он свой голос, звучащий как бы со
стороны.
Уэйн нащупал веревку, свешивающуюся с платформы, и привязал
к ней каноэ. Когда он помогал Лонни подниматься на платформу, она
прижалась к нему, и он почувствовал ее груди и упершиеся в его грудь
соски. Его сердце громко билось, а голова раскалилась так, что он не мог
ни о чем думать.
- Я замерзла, - прошептала она. - Пожалуйста, обними меня, я
замерзла.
Он обнял ее и понял, что на самом деле дрожит он сам.
Лонни завалила его на платформу. Вокруг них хихикали волны, а в
воздухе висел запах водорослей. Дамба, сдерживающая желания внутри
Уэйна, затрещала по швам - она хочет сделать это и вокруг никого,
никто не узнает! - и он с участившимся дыханием принялся ощупывать
ее одежду. Его руки блуждали по телу девушки, а она придвигалась к
нему все ближе и ближе подгоняя его шепотом на ухо. Ее блузка
распахнулась. Уэйн немного потрудился с лифчиком, и в его руках
оказались ее теплые груди. Она прижалась к нему своим телом, и его
пенис налился теплом. Она потерлась о его промежность и принялась
расстегивать ремень, кусая его за шею. Его брюки стали опускаться.
- Быстрее, - шептала она. - Быстрее, быстрее, пожалуйста...
Когда вниз сползли его трусы, высвободив пенис, Лонни взяла его
в руку.
В этот момент в голове Уэйна раздался голос отца, словно плетью
ударивший его по спине: "Грешник! Ты лег с Йезавелью!"
От возбуждения у него закружилась голова. Его глаза были
закрыты, а сознание разрывалось между тем, что он хочет, и тем, что он
не должен делать. Лонни сжала его пенис, и он открыл глаза.
Он не был больше в объятиях девушки.
Это было похоже на зверя, дикого вепря, красноглазого и
усмехающегося.
Уэйн попытался оттолкнуть его, но в следующее мгновение
видение исчезло, и это снова была Лонни, темноволосая Лонни,
безлицая Лонни.
"Грешник! Ты лег с Йезавелью!"
- Нет! - крикнула Лонни. - Сделай его большим снова! Сделай его
большим!
- Я... не могу... я...
Он изо всех сил сконцентрировался, но в его голове продолжал
трубой Судного Дня звучать голос отца: "Грешник!". Он попадет в ад из-
за того, что лег со шлюхой, его обдурил Сатана, приведя сюда!
- Сделай его большим! - говорила Лонни с нотками гнева и
расстройства в голосе. Она держала его пенис как маленькую веточку.
- Давай, неужели не можешь его поднять?
Спустя минуту или две она отпустила его и села на краю
платформы одевая лифчик и блузку.
- Извини, - сказал Уэйн, лихорадочно натягивая брюки. Он
чувствовал грязь от прикосновения Йезавели, но безнравственные мысли
и желания все еще текли в его голове. - В следующий раз. Просто... я не
могу сейчас. Хорошо?
- Забудь. Мне нужен мужчина, а не маленький мальчик, у
которого даже не может встать. Давай-ка, отвези меня на берег!
Звук ее голоса показался Уэйну безобразным и он испугался его.
- Я просто... ты не расскажешь никому об этом, да?
- Что с тобой? Ты педик?
- Нет! Пожалуйста... не рассказывай никому, хорошо?
Лонни застегнула блузку. Он увидел, что она в раздумье
наклонила голову на бок, а затем медленно повернулась к нему.
- Почему нет? Над этим можно хорошо посмеяться.
- В тебе Сатана, - прошептал Уэйн. - Сатана.
- Что? - Ему показалось, что девушка улыбнулась.
- Ты - Йезавель, грязная грешница, и... о, Боже, я не должен был
приезжать сюда!
- Теперь я знаю, где я слышала твой голос! - торжествующе
заявила девушка, и Уэйн съежился. - Моя мамаша заставила меня
слушать эту крестовопоходовскую муть по радио! Ты... вот это да! Ты же
маленький целитель собственной персоной, так? - Она задохнулась от
смеха. - Точно! Ты Маленький Уэйн Фальконер! Ого, все от смеха
надорвут жи...
- Нет, - проговорил он сильным голосом и девушка умолкла. - Ты
никому не скажешь!
- Кто ты такой? Отвези меня или я закричу!
Он должен дать ей понять! Он должен дать ей увидеть, что он
праведный юноша! Он шагнул в ее направлении.
Лонни внезапно повернулась в сторону берега и закричала:
- ПОМОГИТЕ!
- Заткнись! - прошипел Уэйн и толкнул ее. Девушка покатилась
по платформе.
- ПОМОГИТЕ! - снова крикнула она, и ее голос эхом пронесся
над водой.
Уэйн взорвался. Он толкнул ее изо всех сил, и внезапно Лонни
поскользнулась на скользком, поросшем водорослями краю платформы
и упала на спину, размахивая руками. Раздался ужасный треск, когда ее
голова ударилась об угол платформы.
Девушка упала в озеро, и темная вода сомкнулась над ее головой.
Уэйн сейчас же подался вперед, чтобы подхватить ее, но девушки
нигде не было видно. Со дна озера поднимались пузыри, неся запах
болотной грязи. Он наклонился и в панике пошарил руками под водой,
пытаясь нащупать ее. Затем перебежал на другую сторону платформы,
взял из каноэ весло и попытался нащупать им дно. Он взглянул в сторону
дома, решая, надо ли звать на помощь. "Нет!" - подумал он. "С ней все в
порядке! Она лишь легонько ударилась о платформу и всплывет через
несколько секунд!"
- Лонни! - прошептал он. - Где ты? Отзовись!
Темная вода вздыхала вокруг платформы. Он снова сунул руку под
воду... и нащупал ее волосы. Он схватился за них и дернул вверх. Это был
кусок гнилого дерева, обросший зеленой копной водорослей.
Он собрался прыгнуть в воду, чтобы поискать ее, но решил, что
если он вернется мокрым, то все на вечеринке узнают об этом.
Возможно, девушка уже доплыла до берега.
- Лонни! - позвал он немного громче. Ему ответили только
сверчки и лягушки.
Спустя некоторое время он заплакал и начал молиться так, как не
молился никогда. Темный голос в его мозгу шептал: "Это была Йезавель,
грязная грешница, и она получила то, что заслуживает!" Он долго
просидел на платформе, трясясь и качая головой.
Спустя час Терри и Элен нашли Уэйна сидящим на заднем сиденье
"Камаро". Его лицо было очень бледное. Это от джина, подумал Терри.
- Где ты был, Уэйн? - спросил его Терри садясь за руль. - Мы
искали тебя.
Улыбка сделала лицо Уэйна похожим на череп.
- Просто гулял вокруг. Музыка была слишком громкая.
- Ты познакомился с какой-нибудь симпатичной девушкой?
- Нет. Ни с одной.
- Прекрасная вечеринка, а? - Терри завел двигатель. - Слушай,
Уэйн. Поскольку я получаю эту стипендию, ты... э-э-э... не расскажешь
своему отцу об этом, ладно? Учти, что я не пил и не курил.
- Нет, не расскажу.
- Прекрасно. - Терри подмигнул Элен. - Это будет нашим
секретом, хорошо?
- Да, - согласился Уэйн.
32
Было уже одиннадцать вечера, и Уэйн опаздывал домой. Джимми
Джед Фальконер в халате и тапочках стоял на террасе на холодном ветру
и смотрел на дорогу.
Он выскользнул из постели, не разбудив Кемми, потому что не
хотел ее беспокоить. Его живот под халатом напоминал барабан, однако
желудок продолжал урчать, требуя пищу. "Где может быть мальчик в
такой поздний час?" - гадал он. Он постоял на террасе еще несколько
минут, а затем прошел через большой аляповатый дом на кухню.
Он включил свет, открыл холодильник и вытащил кусок
черничного пирога, который Эстер, стряпчая, приготовила сегодня
днем. Налив себе стакан холодного молока, он принялся за легкую
ночную закуску.
Лето почти закончилось. Что это было за восхитительное лето!
"Крестовый поход" провел палаточные проповеди в Алабаме,
Миссисипи и Луизиане - как в больших городах, так и в мелких
городишках - а в следующем году доберется и до Техаса и Арканзаса.
Были куплены хилая радиостанция Файета и издательская компания в
Южной Каролине, и первый номер "Форварда", журнала "Крестового
похода", выйдет в октябре. За лето Уэйн коснулся и излечил несколько
тысяч человек: мальчик стал мастером-оратором и держался на сцене
так, словно родился на ней. Когда Уэйн заканчивал свою часть
программы с исцелением, тарелки для пожертвования приходили
полными до краев. Уэйн был хорошим парнем и проворным, как хлыст,
но в нем имелась и жилка упрямства, выражающаяся, например, в том,
что он упорно стремился на летное поле, где стоял в ангаре его
"Бичкрафт Бонанза", и летал на нем без инструктора, выделывая в
воздухе все эти сумасшедшие петли и бочки. Такие вещи пугали
Фальконера до смерти: а что, если самолет потерпит аварию? Уэйн был
хорошим пилотом, но любил рисковать и, похоже, наслаждался
опасностью.
Фальконер отхлебнул молоко и откусил от пирога. Да, господа!
Это было великолепное лето!
Неожиданно он почувствовал, что его левая рука стала неметь. Он
потряс ее, думая, что отлежал во сне. В этой кухне что-то слишком
жарко: он начал потеть.
"Знаешь ли ты, что делаешь, сынок?"
Фальконер замер с очередным куском пирога во рту. Он много раз
думал о той майской ночи и вопросе, который эта готорнская женщина-
колдунья поставила перед Уэйном. Этот вопрос возникал у него в мозгу,
когда он наблюдал за бледными лицами больных и немощных, стоящих
в очереди Исцеления и с надеждой протягивающих к Уэйну свои
трясущиеся руки. Внезапно черничный пирог в его рту стал напоминать
угли. Он положил вилку в тарелку и дотронулся до груди в том месте, где
ее быстрой иглой пронзила боль. Вот все и кончилось. Боль ушла.
Хорошо.
Однако его сознание оставалось на опасной территории. Что,
если... что, если... женщина-колдунья была права? Он знал, что
внутренний заряд Уэйна становится все слабее, и поэтому никогда не
просил Уэйна вылечить его сердце. А что, если Уэйн знает это тоже и
продолжает играть свою партию только потому, что... потому, что это
все, чего он научился делать.
Нет! - подумал Фальконер. Уэйн излечил Тоби, верно? И есть
тысячи писем, пришедших от людей, которые писали, что излечились от
одного прикосновения Уэйна или его присутствия!
Он припомнил письмо, пришедшее давным-давно, примерно через
неделю после палаточной проповеди в Готорне, в офис "Крестового
похода". Оно было от женщины по фамилии Пози, и Фальконер порвал
его сразу же после того, как прочитал:
~Дорогой преп. Фальконер, мы хотим вам сообщить, что Иисус
забрал нашего сына Джимми. Ваш мальчик излечил его на проповеди в
Готорне, но у Иисуса видимо были свои мысли по поводу нашего
Джимми. Я заплатила за свой грех, заключающийся в продаже моего
малыша мистеру Тиллману. Да будет Господь с вами и всеми вашими
учениками. Искренне ваша, Лаура Пози~.
Фальконер сделал все возможное, чтобы Уэйн не увидел ни этого
письма, ни нескольких дюжин аналогичных, полученных "Крестовым
походом". Нет, будет лучше, если мальчик никогда не начнет
сомневаться в себе.
Неуверенно поднявшись из-за стола, Фальконер прошел в свой
кабинет и уселся в кресло-качалку. Вставленный в рамку плакат
