Боль почти отступила, но он чувствовал себя как после электрошока.
- Ну вот, теперь я чувствую себя немного лучше. Уэйн, я хочу,
чтобы ты сделал мне одолжение. Выйди и подожди меня в машине.
- Подождать в машине? Почему?
- Эти бедные люди будут ждать от тебя исцелений, если ты
останешься, так что, думаю, будет лучше, если ты подождешь, пока я
помолюсь с ними.
- О. - Уэйн был удивлен, и его все еще беспокоило то, что сказала
ему колдунья. Ее темные глаза, казалось, заглянули прямо в его душу и
отняли у него древний свет. - Да, сэр, я тоже думаю, что так будет
лучше.
- Хорошо. Тебе лучше проскользнуть через заднюю дверь. Если ты
пойдешь через приемную, то может возникнуть еще одна суматоха.
Уэйн кивнул. В его голосе эхом отдавался голос этой женщины:
"Ты знаешь, что ты делаешь мальчик?" Что-то внутри него как бы
забалансировало на краю пропасти, и он отдернул себя прочь с дикой
мыслью: "Она такое же зло, как и сам грех, она и ее демонический сын, и
они оба должны быть брошены в костер Господа. Что говорит Господь?
СОЖГИ ИХ!"
- Мы справимся с ними, да, папа?
- Мы справимся с ними, - ответил Фальконер. - Предоставь это
мне. Пошли, мне лучше выйти к ним. Помни, через заднюю дверь,
хорошо?
- Да, сэр.
Внутри Уэйна горело пламя гнева. Как эта женщина осмелилась
прикоснуться к нему! Он пожалел, что не ударил ее по лицу и не сшиб с
ног на глазах у всех. Он все еще дрожал от близости с ними. Он знал, что
их тьма пыталась накинуться на него и поглотить. Придет время, сказал
он себе, да, и тогда...
Он почувствовал, что у него начинает болеть голова.
- Теперь я готов, - сказал он и вышел вслед за своим отцом из
кладовой.
26
Джон лежал в темноте и думал.
Рамона тихонько шевелилась в его объятиях; последние три ночи
после происшествия в госпитале они спали вместе, впервые за много лет.
Его горло все еще болело в том месте, где на него нажимал тот мужчина,
и он хрипел весь следующий день до тех пор, пока не согласился выпить
чай из смеси корней сассафраса и одуванчика, который заварила для него
Рамона.
Вчера состоялись похороны погибших в результате несчастного
случая детей. Его поездки в город в течении последних нескольких дней
были очень коротки: в магазине Ли Сейера никто не пожелал его
обслужить, а когда он зашел подстричься, то Куртис Пил неожиданно
объявил, что парикмахерская закрыта на перерыв. Поэтому за
кровельными гвоздями ему пришлось ехать в Файет, а что касается
волос, то он решил отрастить их подлиннее. Пока он находился в
Файете, он услышал от одного из клерков, что кто-то спрятал в костре
два ящика отборного фейерверка, которые взорвались от сильного
нагревания. Полицейские сказали, что взрыв черного пороха,
находящегося в фейерверках, был эквивалентен взрыву двух динамитных
шашек; это было похоже на детскую шалость, виновник которой думал
что взрыв фейерверка приведет всех в восторг, однако сосредоточение
такого количества взрывчатого вещества в малом объеме, жар от
горящего бензина и маленькие острые щепки привели вместо этого к
шести смертям и большому количеству сильно пострадавших. Один из
мальчиков, футболист-старшеклассник по имени Гас Томпкинс, все еще
лежал в Ожоговом Центре в Бирмингеме, ослепший и в состоянии шока.
В свете гнева, который он чувствовал в отношении Джимми Джеда
Фальконера, Джон увидел в своей жизни и вере много удивительных
вещей. Он не был способен понять, почему Фальконер намеренно хотел
повредить Рамоне и Билли, пытаясь направить против них толпу;
евангелист выплевывал про них одну ложь за другой, пытаясь даже
обвинить в несчастном случае Билли! Мысли обо всем этом заставили
закрутиться в его голове заржавевшие колесики; да, это было больно, но
было похоже на то, что в первый раз за много лет он стал питаться от
собственного динамо, а не от отбрасываемых кем-то искр.
Теперь ему казалось, что Фальконер, будучи божьим человеком,
тем не менее был всего лишь человек. А его мальчик мог исцелять, но не
всегда и не каждого. Так легко сказать, что тот или иной человек
принадлежит Богу или Сатане; даже у самых лучших бывают плохие дни
- или плохие мысли - и каждый хотя бы раз в жизни может сползти с
праведной дороги. Неужели это обязательно приведет тебя в Ад?
Фальконер сам сошел с дороги из-за своей лжи, как и его мальчик из-за
своих действий; делает ли это их более человечными или это значит, что
за них взялся Сатана?
А Рамона и Билли? Что такое эта их сила, заставляющая мертвых
успокоиться? Откуда она исходит: от Бога? от Сатаны? Ни от одного из
них или от обоих сразу? И что, если все эти годы он ошибался насчет
Рамоны и ее матери?
Он стал поворачиваться набок и понял, какая вокруг стояла
тишина; обычно, в такие теплые летние ночи, как сегодня, в траве
стрекотали сверчки, а...
Внезапно весь дом наполнился ярким сиянием. Джон,
полуослепленный, уселся на постели и услышал громкое металлическое
лязганье и клацанье снаружи, вокруг всего дома. Он схватил со стула
свои брюки и начал их лихорадочно надевать. Проснулась Рамона и
тоже села на кровати.
- Что это? - испуганно спросила она. - Что за звук?
Джон отодвинул занавеску и выглянул в маленькое окошко; яркие
лучи света резанули ему по глазам, лишив возможности видеть
происходящее снаружи.
- Оставайся здесь! - сказал он Рамоне и побежал ко входной двери.
Он вышел на крыльцо прикрыв глаза ладонью от яркого света. Дом
окружали белые сферы, за которыми теперь он мог различить
человеческие фигуры, стучащие тарелками, кастрюлями и
металлическими трубками. Хриплая глубокая музыка звенела в голове
Джона, а внутри его охватил ужас, потому что он увидел, что фигуры
были одеты в клановские балахоны. У стоящих совсем близко от дома
автомобилей были включены фары.
- Что вы хотите? - кричал Джон, метаясь из одного конца террасы
в другой, как пойманный зверь. - Убирайтесь с моей земли.
Ритмическое бряцанье продолжалось. Открылась входная дверь, и
на террасу вышел Билли с шелушащимся, как после солнечного ожога,
лицом; его руки все еще были в бинтах, однако доктор сказал, что с ними
будет все в порядке, как только сойдут болячки от ожогов. За его спиной
стояла Рамона, завернувшись в свой серый халат; в руках у нее был
длинный разделочный нож.
- Прекратите! Эй, вы, проклятые собаки, что вам нужно?
Джон вспомнил о своем старом пистолете, лежащем в
промасленной ветоши в выдвижном ящике, и двинулся за ним, но тут
клацанье прекратилось.
Одна из фигур в капюшонах вышла вперед черным силуэтом на
фоне горящих фар и вытянула руку в сторону Джона.
- Крикмор, - произнес мужчина, и Джон узнал голос Ли Сейера
несмотря на то, что он был приглушен капюшоном, - этот город перенес
достаточно горя из-за этой женщины и ее парня! Уж ты-то теперь
знаешь, что они не собираются отречься от своего пути! Поэтому, мы
пришли сюда, чтобы поставить наши условия...
- Условия? - прервал его Джон. - Ли, о чем ты говоришь?
- Без имен, Крикмор! Ты давал клятву!
- Это в том случае, когда я с другой стороны маски! Кем вы себя
считаете? Бдительный отряд? Команда вешальщиков? Вы принесли ваши
деготь и перья? По какому праву вы пригнали свои тарантайки на мою
землю и устроили такой дьявольский шум, что...
- У нас есть все права! - проревел Сейер. - Из-за той униформы,
которую мы носим и из-за того, что мы живем в этом городе!
- Мы также имеем права отбить тебе задницу, Крикмор! - крикнул
кто-то - голос Ральфа Лейтона. - Ты лучше заткнись!
Сейер твердо заговорил:
- Мы хотим, чтобы женщина и парень уехали из Готорна. Мы
хотим, чтобы они уехали сегодня к вечеру. Джон, ты и твои родители
родились и выросли здесь, и ты всегда был добрым, богобоязненным
мужчиной. Много лет ты был способен указывать этой женщине ее
место, но теперь, когда демон вселился и в мальчишку, они стали
слишком сильны для тебя. Мы решили, что если ты хочешь, то можешь
остаться здесь, Джон. В том, что они тебе сделали, твоей вины нет...
- НЕТ! - закричал Джон. - Это наш дом, черт побери! А те, о ком
вы говорите, мои жена и сын!
- Решено, - продолжил Сейер. - Мы хотим, чтобы они уехали
прежде, чем здесь случится что-нибудь еще.
- Мы хотим, чтобы этот проклятый мальчишка убрался из нашего
города, - выступил вперед Ральф Лейтон, тыча пальцем в сторону
Билли. - Сначала, после того, как он родился, случился неурожай, и с тех
пор земля никогда больше не рожала, как раньше! Затем Дейв Букер
убил всю свою семью, а знаешь, кто был лучше другом букеровского
мальчика? Потом Линк Паттерсон разрезал себя на лесопилке, и мы
знаем об этом! А теперь эти невинные дети, лежащие в земле и в
госпитале, и догадайтесь-ка, кто наблюдал за случившимся? Мой сын
получил полное лицо заноз и сломал руку. Слава Богу, что он остался
жив, иначе я бы пришел сегодня с ружьем! Он рассказал мне, что
мальчишка кричал, что все должны умереть, что он проклял всех и
произнес какие-то заклинания! Даже Дж. Дж. Фальконер сказал, что он
такой же, как его мать! Этот мальчишка сеет смерть везде, где находится!
- Ты лжешь, сукин сын! - закричал Джон, дрожа от ярости.
- Кто прислал вас сюда? - голос Рамоны перешел в злой крик, и
она подошла к краю террасы и уставилась взглядом в силуэты в
балахонах. - Вы похожи на глупый скот, мечущийся туда-сюда под
ударами грома! Вы ни капли не понимаете обо мне и моем сыне! Это
евангелист толкнул вас на это?
- Хватит, - закричал Лейтон. - Зря тратим время! - Он двинулся в
сторону дома, и кольцо клановцев сузилось. - Положи нож, ты,
индейская кошка, пока я не взял его и не отрезал твои сиськи...
Он вскрикнул от боли и удивления, потому что Джон прыгнул на
него и сбил на землю. Они вцепились друг в друга и катались по земле
под крики клановцев, подбадривающих Лейтона.
Камень разбил окно позади Рамоны. Затем просвистел еще один и
ударил ее в плечо. Она вскрикнула и упала на колени, а белая фигура
перегнувшись через перила террасы выбила из ее руки нож. Не успел
клановец оглянуться, как на него вихрем налетел Билли; он еще не мог
сжимать пальцы в кулак, поэтому двинул клановца плечом, так, что тот
подлетел и свалился через перила на землю, словно мешок картофеля.
Джон сорвал с головы Лейтона капюшон и наносил удары ему по
лицу. Лейтон согнулся и упал на колени. Его балахон почернел от грязи,
и он прокричал, ворочая разбитым в кровь губами:
- Кто-нибудь, хватайте ублюдка!
Рамона закричала. Билли увидел свет, блеснувший на длинной
металлической трубке, поднятой вверх одной из фигур.
- Сзади! - крикнул он.
Джон начал оборачиваться, но металлическая трубка уже
опустилась со страшной силой ему на затылок, отбросив его вперед.
Лейтон ударил его в живот, и когда Джон упал, трубка еще раз
опустилась на него с ужасным хрустящим звуком.
Наступила тишина. Джон лежал на животе, его ноги дергались, а
пальцы царапали землю.
В следующий миг с криком ярости, прорезавшим ночь, Билли
прыгнул с террасы и кинулся на человека, ударившего его отца; они
накренились назад, ударившись о капот красного "Шевроле". Билли с
трудом сжал пальцы вокруг металлической трубки и дернул ее, но в этот
момент кто-то схватил его за волосы и дернул. Он протаранил локтем
чьи-то зубы и освободился, повернувшись к клановцу. Первым ударом
он сломал мужчине нос; затем, увернувшись от кастрюли с длинной
ручкой, которая использовалась для создания того ужасного шума,
подхватил ее и нанес удар этим импровизированным оружием по
незащищенному плечу мужчины.
В его горло сзади вцепилась чья-то рука. Он ударил каблуком в
голень державшего его человека и вывернулся прежде, чем ему в голову
попала алюминиевая кастрюля. Он погрузил трубку в чей-то живот и
услышал, как из-под колпака раздался крик. Он обернулся и ударил
снова, слепо крутя изо всех сил трубой. Мужчина, стоящий перед ним
отшатнулся, но получил скользящий удар кастрюлей, который свалил
