из старого двигателя сочился дым; зеленый брезент, которым была
накрыта облупленная гондола, трещал на ветру. Насколько знал Билли,
Бак никогда не снимал этот брезент; сама гондола была присоединена к
машине, в противном случае "Спрут" бы разбалансировался и покатился
между шатрами сеющим смерть волчком. Бак пытался держать
пассажиров подальше от этой гондолы, потому что сам боялся того, что
может случиться, если кто-нибудь сядет в нее. Что, если в отсутствие
регулярных жертв карусель кормится телом и душой Бака - разрезала
ему руку, отрубила пальцы и ухо - для того, чтобы поддерживать свою
черную силу и мощь?
- Пятьдесят центов, пятьдесят центов! Не стесняйтесь, заходите!
В конце концов, так он жертвует только собой, подумал Билли. Он
двинулся вперед, и билетерша кивнула в сторону сигарной коробки.
- Пятьдесят центов, дорогуша. Если тебе двадцать один, то я
Девица Энни, но черт с ним...
Внутри в дымчатом зеленом свете располагалась дюжина длинных
скамеек, стоявших возле сцены, расположенной на фоне нарисованных
кричащими красками джунглей. Из динамиков, расположенных слева,
раздавался бой барабанов. Билли сел в передний ряд. Помещение стало
заполняться свистящими и кричащими мужчинами. Они начали хлопать
в такт барабанам и хриплыми голосами требовать начала шоу. Внезапно
блондинка-билетерша показалась на сцене, и барабанный бой умолк.
Она начала говорить в микрофон, который шипел и свистел из-за
обратной связи.
- Хорошо, успокойтесь! Через минуту мы начинаем! А пока прошу
вас взглянуть на колоду карт, которую я держу в руке, только не
подходите слишком близко, чтобы у вас не обгорели ресницы! Да, прямо
из Франции, из Парижа, с такими картинками, которые заставляют
мужчину вскочить и закукарекать! Таких вам не купить в местной лавке!
Но вы можете купить их прямо здесь, всего за два доллара и семьдесят
пять центов! Они-то знают, как играют в карты в Париже!..
Билли беспокойно заерзал на лавке. Рядом с его лицом клубился
сигарный дым. Кто-то закричал:
- Сгинь со сцены, или раздевайся, малышка!
Билли охватило смутное и неприятное ощущение, что за ним
наблюдают, но когда обернулся, то увидел только массу злобно
смотрящих лиц, испачканных зеленым светом.
Шоу началось. Под громкие звуки рок-музыки мясистая
рыжеволосая женщина в черном бикини - одна из тех, которые были
днем с Сантой - важно вышла на сцену, держа в руках плюшевого
шимпанзе. Ее бедра тряслись при движении. Она прижала шимпанзе к
своей едва прикрытой груди, а затем стала двигать его по всему телу.
Мужики разом утихли, словно загипнотизированные. После минуты или
двух вращения бедрами, она покатилась по полу и сделала вид, что
смутилась тем, что ее груди выскочили из своего убежища. Она легла на
спину, усадив шимпанзе на свою промежность, и начала стонать и
корчиться сводя и разводя в воздухе ноги. Ее бедра тряслись все быстрее
и быстрее, обнаженная грудь трепетала. Билли казалось, что его глаза
вот-вот вылетят из орбит. Затем зеленый свет погас, а когда зажегся
снова, то на сцене снова стояла билетерша, предлагая купить что-то,
называющееся комиксами про Тихуану.
Следующей танцовщицей была тоненькая негритянка, которая
принимала позы, совершенно недоступные для нормального человека из
мяса и костей. Большую часть выступления ее промежность, обтянутая
тонкими трусиками с нарисованным на самом интересном месте
кошачьим глазом, была предложена обозрению публики, в то время как
голова девушки покоилась на полу. Музыка ревела и грохотала, но
девушка двигалась очень медленно, как бы подчиняясь своему
внутреннему ритму. Билли удалось поймать ее взгляд, и он увидел, что ее
глаза ничего не выражают.
После того как блондинка пыталась продать лекарство от
импотенции, на сцену вышла высокая ширококостная девушка в ярко-
желтом платье. На голове ее была огромная грива желтых волос,
спадающих на спину, и в середине номера, когда из-под обтягивающего
материала выскочили ее громадные груди и стало совершенно ясно, что
под платьем она абсолютно голая, она неожиданно сорвала гриву, и все
увидели, что у нее на голове нет ни единого волоса. Раздался общий
вздох, а затем она показала всем, что у нее нет волос и еще кое-где.
За девушкой-львицей последовала грубоватая, немного
полноватая брюнетка в тигровой шкуре. Она главным образом стояла на
месте, тряся грудями, ударяя пальцами по соскам и сжимая ягодицы.
Затем она сделала несколько глубоких поклонов, которые дались ей явно
с трудом, что было видно по вспотевшему лицу. После того как она
удалилась, блондинка попыталась толкнуть упаковку "Французских
щекоталок", а затем сказала:
- Хорошо, вы готовы поджариться? Вы готовы к тому, что из
ваших яиц сделают яичницу-болтушку, сварят, а затем повесят сушиться
на солнышке?
Раздался вопль согласия.
- Тогда встречайте Санту... Девушку-Пантеру...
Свет на несколько секунд погас, а когда снова зажегся, то в центре
сцены лежала, свернувшись, черная фигура. Снова забили барабаны.
Пятно красного света медленно скользило по сцене словно рассветное
солнце в африканском вельдте. Билли подался вперед, полностью
захваченный происходящим.
Из черного комочка поднялась вверх одинокая обнаженная нога и
снова спряталась. Следом появилась потягивающаяся рука. Фигура
зашевелилась и медленно начала вставать. Она была одета в длинную
черную мантию из гладкой черной шкуры, которую обернула вокруг
себя, оглядывая аудиторию. Волосы девушки в красном свете
прожектора. Она улыбнулась - слабо, со скрытой угрозой - и в
следующую секунду, хотя казалось, что девушка не сделала ни единого
движения, черная мантия стала спускаться все ниже и ниже, пока не
спустилась до груди. Она схватила мантию одной рукой и стала
медленно и изящно двигаться под бой барабанов так, что мантия на
мгновение открывала то живот, то бедра, то темный притягательный
треугольник между ними. Она не отрываясь смотрела на аудиторию, и
Билли понял, что ей нравится, когда на нее смотрят, когда ее хотят.
И Билли, хоть и знал, что похоть - это смертельный грех, хотел ее
так сильно, что ему казалось, что его штаны разойдутся по швам.
Черная мантия продолжала спадать, но медленно, со скоростью,
которую задавала Санта, а не аудитория. Стояла тяжелая тишина,
нарушаемая только боем барабанов, а висящий в воздухе дым напоминал
туман в джунглях. Мантия наконец оказалась на полу, и Санта осталась
только в узеньких черных трусиках.
Ее бедра двигались все быстрее и быстрее. Лицо Санты излучало
горячее желание, мускулы гладких бедер напряглись; она подалась
вперед, разрезая пальцами потоки дыма. Она опустилась на колени, а
затем на бок похотливо извиваясь, потянулась, словно прекрасная
кошка, и легла на спину, подняв вверх ноги и медленно сводя и разводя
их. В голове Билли громыхали барабаны, и он понял, что еще чуть-чуть,
и он не выдержит. Санта поджала ноги к подбородку, и внезапно
трусики расстегнулись и упали, обнажив влажную щель между ее бедер.
Свет погас.
Из десятков легких вырвалось тяжелое дыхание. Вспыхнул
ослепительный белый свет, обнажая все трещины и подтеки декорации, и
блондинка прокричала:
- На этом все, джентльмены! Теперь все выходите, слышите?
Послышалось несколько возгласов "Еще!" и яростный свист, но
шоу уже закончилось. Билли несколько минут не мог тронуться с места,
потому что у него был громадный, как железнодорожный семафор, и
юноша боялся, что либо порвет брюки, либо оторвет яйца, если
попытается подняться. Когда он наконец встал со своего места, шатер
был пуст. Он представил себе, что бы сказали его предки, если бы узнали,
где он сейчас находится, и похромал к выходу.
- Я думала, что ты уже ушел. Эй, чокто!
Билли обернулся. Санта снова стояла на сцене, завернутая в свою
мантию. Его сердце почти остановилось.
- Как тебе понравилось?
- Это было... неплохо, я думаю.
- Неплохо? - черт, да мы порвали свои задницы для вас, ребята! И
все, что ты можешь сказать, это "неплохо"? Я пыталась тебя разглядеть,
но в этом проклятом свете иногда трудно различить лица. Как тебе
понравилась Леона? Ну, девушка-львица.
- Э-э... она замечательна.
- Она присоединилась к нашему шоу только в начале июня. Когда
она была маленькой девочкой, то подхватила какую-то заразу, от
которой у нее выпали все волосы. - Она засмеялась, увидев его
изумленный взгляд. - Не все волосы, глупый. Там она их бреет.
- О.
Появилась неуклюжая блондинка-билетерша, сматывающая
микрофонный провод. Она курила черут и ухмылялась с выражением,
которое могло бы испугать зеркало.
- Иисус! Ты когда-нибудь видела такую кучу жмотов? Дешевые
ублюдки! Пидоры, не могущие купить даже упаковки щекоталок! Ты
идешь на день рождение к Барби?
- Не знаю, - ответила Санта. - Может быть. - Она взглянула на
Билли. - Хочешь пойти на день рождения, чокто?
- Я... мне лучше вернуться...
- О! Пошли! Кроме того, мне нужен помощник, чтобы отнести
мой кейс с гримом в трейлер. И мне неудобно за мое поведение днем.
- Лучше соглашайся, пока есть возможность, - посоветовала
блондинка не глядя на Билли, а рассматривая прожекторы. - Санта еще
никогда не трахалась с индейцем.
- Всего лишь день рождения, - сказала ему Санта и мягко
улыбнулась. - Пойдем, я не кусаюсь.
- Ты... будешь одеваться?
- Конечно. Одену пояс целомудрия и стальной лифчик. Как ты на
это смотришь?
Билли засмеялся.
- Хорошо, я иду.
- Тебе не надо отметится у этого старого призрака, на которого ты
работаешь?
- Не-а.
- Прекрасно. Ты будешь моим рыцарем и проведешь мимо
местных рогатых стариков, ждущих у входа. Пошли в раздевалку.
Билли помедлил несколько секунд, а затем последовал за Сантой
за сцену. В его голове роились варианты, и он думал о том, как
прекрасно чувствовать любовь.
- Еще один клюнул на пыль... - пробормотала блондинка и
выключила свет.
37
Быть пьяным, думал Билли шатаясь бредя между шатров, почти
также хорошо, как и быть влюбленным. Твоя голова крутится как
волчок, желудок сводит, и тебе кажется, что ты можешь свернуть горы,
но не помнишь точно, где они находятся. Последняя пара часов
помнилась Билли смутно. Он вспомнил, что отнес кейс Санты в ее
трейлер, а затем они пошли в еще чей-то трейлер, где много народу пило
и смеялось. Санта представила его как чокто, кто-то вложил ей в руку
бутылку пива, и через час он с глубокомысленным видом созерцал лысую
башку Леоны, рассказывающей историю своей жизни. Трейлер был
переполнен людьми, в ночи громыхала музыка, и после шестой бутылки
пива Билли обнаружил у себя во рту конец окурка, который обжигал ему
легкие и странно напоминал трубку, которую он выкурил со своей
старой бабушкой. Только в этот раз он не видел видения, а глупо
хихикал, как обезьяна, и рассказывал истории про приведения, которые
тут же на месте выдумывал своей раскалывающейся головой. Он помнил
зеленый огонь ревности, который загорелся тогда, когда Билли увидел,
что Санту обнимает другой мужчина; он помнил, что мужчина и Санта
ушли с праздника вместе, но теперь это не имело значения. Утром - быть
может. Когда он наконец собрался уходить, Барби, черная женщина-
змея, обняла его и поблагодарила за то, что он пришел, и теперь Билли
изо всех сил старался идти не кругами и не боком.
Он был не настолько пьян, чтобы не обойти далеко "Спрут". Вдоль
дороги между шатрами и трейлерами лежал бледный туман. Он смутно
размышлял по поводу того, какой он дурак, что влюбился в такую
девушку, как Санта, которая была старше чем он и более опытна. Может
быть, она играет с ним, смеясь за его спиной? Черт, подумал он, я же едва
ее знаю! Но она, конечно же, мила, даже со всей этой лабудой на лице.
Возможно, стоит завтра с утра пройтись мимо ее трейлера, чтобы
посмотреть, как она выглядит без грима. "Никогда не трахалась с
