но-сладковатый аромат яда, и его тело задрожало, вне его контроля.
Паучиха выжидала.
В следующее мгновение женщина шагнула вперед. Ее тень упала на
мужчину на койке. И он почувствовал удушье. Она подняла руку - ту самую,
с бамбуковой палкой, и ткнула ею паучиху. Раздался короткий вопль, и по-
полз густой кислый запах, паучиха зацепилась за горло Эвана. Он почувс-
твовал подобное бритве прикосновение леденящей боли, затем липкую тепло-
ту струящегося яда. Паучиха тряслась, изливая свою жидкость в белое жи-
вотное под ней. Человек закричал в животном страхе и яростно забился в
проволоке, паучиха засеменила по его шее, оставляя тонкий, коричневатый
след, упала на пол и заспешила в темноту. Но женщина обрушила на нее
свою туфлю и превратила в окровавленную массу.
Человек все еще вопил и дергался, кровь запятнала его запястья и
лодыжки. В круге света появился Джентльмен. Он глядел на Эвана прищурен-
ными глазами, выражающими любопытство. Его сопровождали два вооруженных
солдата. Один из них осклабился.
Женщина была зачарована реакцией Эвана на боль. Ее язык высунул-
ся и лизнул нижнюю губу. Эван приподнял голову, жилы на его шее напряг-
лись, небольшая красная точечка отмечала место укуса паучихи. Затем его
голова откинулась назад, а дыхание стало хриплым и прерывистым. Его
зрачки закатились, и из-под полузакрытых век выглядывали два белых пят-
на, словно мраморные шары. Джентльмен сделал знак, чтобы проволоку осла-
били.
- У одного, которого зовут Эн-ди-котт, есть возможности,- сказа-
ла ему женщина.- Также у другого, которого зовут Вин-зант. Они будут
сотрудничать. Другие бесполезны.- Она коротко кивнула Джентльмену, наб-
людая как двое других отвязывали американца, затем повернулась и исчезла
в темноте.
Когда она ушла, вьетконговский офицер с отвращением поглядел
вниз на раздавленного паука и содрогнулся. Использовать пауков было ее
идеей. С тошнотворным отвращением он увидел, что пятно яда попало на его
ботинок, и поспешил к себе, чтобы очистить его, пока не разъело фран-
цузскую кожу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИЮНЬ
3. В темноте, 1980
В темноте он прислушивался к отдаленному глухому звуку собачьего
лая и недоумевал, почему этот звук вызвал мурашки на его теле.
Не потому ли, подумал он, что пес лает на кого-то? Или на
что-то? Что-то, что крадется по полуночным улицам селения Вифаниин Грех
словно воплощение божества мщения. Он слегка повернул голову, чтобы
взглянуть на циферблат часов на ночном столике. Двадцать минут четверто-
го. Большая часть ночи еще впереди, самая тихая, когда кошмары дрожат на
границе реальности. Он выжидал, не желая возвращаться в сумрачный сон,
потому что сейчас его терзал страх, и в желудке нарастал плотный комок
напряжения, словно узел из переплетенных мускулов и внутренностей.
Он знал: если они придут за ним, то обязательно ночью.
Собачий лай резко оборвался, словно его поглотила земля. Человек
лежал неподвижно под бледно-голубыми простынями, полосы лунного света,
словно ленты мягко светящегося неона, натянулись по постели, проникая
через раскрытые занавеси. Следующие несколько дней и в первый уикэнд в
июне будет ясное небо, сказали в прогнозе погоды, однако ко вторнику ве-
роятны ливневые дожди. Он увидел силуэт дерева в лунном свете, многого-
ловый силуэт, словно некая Гидра, раскачивался, шипел и поджидал его
прямо под окнами. При следующем порыве ветерка он почти мог слушать, как
эта тварь шепчет: "Выходи наружу, Пол, где ярко светят звезды и луна,
где ночь глуха и где никто не увидит, как я разрываю тебя на кусочки".
Боже мой, подумал он неожиданно. Они идут за мной.
Нет, нет, прекрати это! Здесь ничего нет, кроме темноты, деревь-
ев, лая псов и знакомых улиц деревни. Почему я не уехал сегодня? - спро-
сил он сам себя. Почему я не сел в свою машину и не поехал в Джонстаун,
взял бы номер в "Холидей-Инн", читал, смотрел телевизор, чувствовал себя
в безопасности? Потому что ты не можешь быть уверенным, сказал внутрен-
ний голос. Твой дом здесь. Твоя работа здесь. Твоя ответственность. На
прошлой неделе он отправился к доктору Мабри для лечения. Он откладывал
это так долго, как только мог. Со времени смерти Илэйн три года назад он
впал в летаргическое состояние и испытывал желудочные боли. Он был вы-
нужден раскрыться, выплеснуть кое-что из накопленного внутри, дикого и
запутанного. Доктор молча слушал, кивая там, где необходимо, глядя на
него внимательно и озабоченно.
Я слышал щелчки в телефонной трубке, сказал он доктору Мабри.
Как будто кто-то следит за моими разговорами. Я слышал их несколько раз,
но очень слабо. И потом еще за мной кто-то крадетсяЄ
- Кто-то крадется? - Доктор Мабри приподнял бровь.
- Не каждую ночь, но я знаю, когда они там. У меня иногда бес-
сонница, поэтому я не сплю, когда слышу шум.
- Вы когда-нибудь видели кого-нибудь, кто болтается вокруг ваше-
го дома по ночам?
- Нет. Но угловым зрением я видел тени, когда выглядывал в окно.
И еще. В конце Мак-Клейн-террас лает пес. Я знаю, что вам покажется за-
бавным, что пес меня беспокоит, но это похоже наЄ раннее предупреждение.
Пес видит и чувствует что-тоЄ ужасное.
- Ну что же,- сказал доктор,- почему бы мне не прописать вам
кое-какие таблетки, которые помогут вам уснуть? Наверное, вы слишком
много работаете в банке и не получаете достаточно физической нагрузки;
это может вызывать бессонницу. Вы уже знаете, что у вас за проблемы с
вашей язвой. Не думаете ли вы снова заняться гольфом?
Слишком многое обосновалось внутри него, слишком много шумов и
скелетообразных теней. Дождевые капли подозрения и беспокойства превра-
тились в лужи, потоки, реки, океаны, волнующиеся под слабеющей дамбой.
Давление, казалось, выворотит его желудок. Конечно, он поехал к Вайсин-
геру, но от него было мало помощи или совсем никакой. Вайсингер пообещал
два раза в день курсировать на патрульной машине вниз по Мак-Клейн-тер-
рас.
- Мой номер есть в телефонной книге, и вы можете связаться со
мной ночью, если что-нибудь произойдет. Вы согласны?
- Пожалуйста,- попросил Пол,- сделайте то, что в ваших силах.
Но он знал, что Вайсингер не найдет их. Нет, нет. Они слишком
аккуратны и хитры, чтобы попасть в ловушку.
В его сознании крутилось одно слово: параноик, параноик, парано-
ик, словно странный детский стишок, считалочка для прыгания через вере-
вочку. "Ты позволяешь незначительным вещам слишком тревожить себя, Пол,-
всегда говорила ему Илэйн, даже тогда, когда они жили в Филадельфии.-
Научись расслабляться. Научись принимать вещи такими, как они есть".
Да. А теперь, они идут за мной.
Неожиданно ему страшно захотелось света. Резко щелкнув выключа-
телем он зажег лампу на ночном столике и зажмурил глаза от яркого осве-
щения. Мое зрение уходит от меня, подумал он, чувствуя новый приступ па-
ники. Оно было ослаблено многолетним чтением мелкого шрифта в обращениях
о заемах. Он взял с ночного столика свои очки с толстыми линзами, надел
их, отбросил покрывала и встал на пол. Он пересек комнату и выглянул в
окно; на зеленой лужайке лежал прямоугольник желтого света из его собс-
твенной спальни. Изогнув шею, он поглядел направо и налево вдоль
Мак-Клейн-террас. Темно, пусто, безмолвно, как в могиле. Темнее всего
перед рассветом, подумал он, оглянувшись на циферблат часов. Переведя
взгляд вновь за окно, он увидел мерцание света в доме далеко вверх по
улице, но вместо того, чтобы успокоиться при виде этого света, почувс-
твовал, как новое семя страха вновь расцветает внутри буйным цветом. Но
это не был свет. В следующее мгновение он понял, что это было всего лишь
мерцающее белое отражение луны в оконном стекле. Все спали.
Кроме него. И того, что растревожило пса в конце улицы.
Хватит! - приказал он себе. Ты неправ! Не теряю ли я разум, не
схожу ли с ума в расцвете лет? Параноик, параноик, параноик, это слово
используют для чокнутых, не так ли? Он вышел в коридор босиком, включил
верхний свет, прошел к лестнице, спустился в нижний холл, остановился и
включил цветной телевизор. Конечно же, на экране ничего не было, кроме
метели из многоцветных снежных хлопьев, но все-таки шум телевизора успо-
коил его, точно так же, как в детстве, когда родители оставляли его од-
ного в доме под наблюдением мерцающего черно-белого опекуна. Он прошел
на кухню.
Купаясь в резком белом свете от холодильника, он обшарил все,
что там осталось. Это было единственным недостатком одиночества, причи-
нявшим ему беспокойство: приготовление пищи, использование того, что бы-
ло под рукой. Холодильник был заполнен маленькими таппервейровскими бу-
тылочками, содержащими остатки пищи, жестянками с пивом; там стоял гра-
фин с охлажденным льдом, чай двухдневной давности, синее блюдечко с лом-
тиками жаренного бифштекса, завернутое в алюминиевую фольгу. Он намазал
на два кусочка хлеба горчицу для сэндвича с бифштексом.
Когда он один раз откусил от сэндвича, погас свет. Сначала он
померк до коричневого, словно темнота снаружи просачивалась сквозь тре-
щины в окнах и двери. Он уставился на лампочку в холодильнике, но в это
время весь свет в доме погас и двигатель холодильника заглох с долгим
стоном, похожим на человеческий. Он, окруженный безмолвием, словно после
ружейного выстрела или как в промежутках между тиканьем часов, стоял в
темноте.
Господи, подумал он, оглушенный на секунду, его сердце бешено
колотилось в груди. Он услышал, как что-то шлепнулось на кухонный пол, и
этот звук напугал его, пока он не осознал, что уронил сэндвич. Что те-
перь? - недоумевал он, застыв в ожидании, что свет снова вспыхнет. Прок-
лятые предохранители перегружены или это срыв в подаче энергии, подумал
он. Он читал статью в газете, в которой говорилось, что энергостанция
Пенсильвании на этой неделе и на следующей собирается проводить какую-то
работу на линиях. Он повернулся и нащупал на полке фонарик, но батарейки
были слабыми и давали только тусклый коричневый луч. Странно, подумал
он, как выглядят знакомые предметы в полумраке: мебель в холле, каза-
лось, ползет, расплывается в чудовищные формы, ожидая его подхода. Если
перегорел предохранитель, нужно заменить его до того, как испортится пи-
ща в холодильнике. Он добрался до двери под лестницей, ведущей вниз в
подвал, и остановился. Не следует ли ему сначала вызвать аварийную служ-
бу для проверки? Он положил руку на ручку двери и почувствовал, как ее
холод добирается по его венам до самого сердца. Позвать аварийную служ-
бу. Нет, они подумают, что ты глупец! Они подумают, что ты параноик, и
если ты будешь так себя вести, то рано или поздно люди в банке начнут
шептаться о тебе.
Он повернул ручку двери, пронизал светом фонарика темноту, пах-
нущую сыростью, и начал спускаться по пролетам деревянных ступенек.
Здесь, внизу, было прохладнее и тихо, как в могиле. Его босые ноги чувс-
твовали холод каменного пола подвала. Он редко спускался сюда. Подвал он
использовал как кладовую, складывая туда старые вещи: чемоданы, запол-
ненные плохо подходящей одеждой; кресло со сломанной ручкой; треснувшую
лампу с керамическим основанием; несколько картонных коробок, содержащих
кое-что из старой одежды Илэйн; заплесневевшие книги и журналы "Лайф" и
"Нешнл Джиогрэфик". Две стены он покрыл сосновыми панелями, две другие
были голыми кирпичными стенами. Круглые бетонные колонны поддерживали
потолок, иссеченный трубами и медным кабелем. На дальнем конце была
дверь с четырьмя стеклянными панелями, и по каждую сторону от нее были
