размеров, что и ящики. Этот тюк был несколько сдвинут к стенке трюма и,
следовательно, должен был торчать с другой стороны. Но он не торчал -- ни на
один дюйм. "Значит,-- подумал я,-- этот тюк меньше, чем другие".
Я решил обследовать тюк более тщательно. С помощью пальцев и лезвия
ножа я убедился, что это вовсе не тюк, а деревянный ящичек. Он был покрыт
сверху чем-то мягким, вроде войлока,-- вот почему я ошибся.
Снова у меня возникла надежда проложить ход прямо вверх, по вертикали.
Я быстро удалю войлочную упаковку и потом поступлю с этим ящиком так же, как
с другими.
Конечно, я больше не думал о кружных путях с правой или с левой стороны
-- я сразу переменил планы и решил двигаться прямо вверх.
Не стану описывать, как я пробил себе дорогу в ящик, покрытый войлоком.
Я прорезал и сорвал одну из досок на крышке ящика из-под материи. Около меня
было свободное место, образованное выгибом борта, и мне было легко
действовать клинком среди досок.
Вслед за первой доской последовала вторая, что далось без особого
труда. И вот передо мной дно обернутого ящика. Я сорвал войлок и очистил
дерево -- это была обыкновенная ель.
Я недолго раздумывал.
Поскольку ящик лежал на расстоянии двенадцати дюймов от балок корабля,
один из его углов был почти рядом со мной. Проведя рукой по нему, я нащупал
шляпки гвоздей. Их было немного, и, казалось, они не слишком плотно
заколочены. Я очень обрадовался, заметив, что здесь нет никаких железных
скреп. Надо будет, пожалуй, вскрыть одну из досок, действуя ножом как
рычагом, и это избавит меня от долгого, утомительного просверливания.
В ту минуту мне это казалось удачей, и я поздравлял себя с успехом.
Увы! В действительности это было причиной большого несчастья, которое через
пять минут бросило меня в бездну величайшего отчаяния и горя.
В нескольких словах объясню, что произошло.
Я подсунул лезвие ножа под доску. Я не думал взламывать ящик таким
образом, я только хотел попробовать, насколько сильно доска будет
сопротивляться, чтобы найти подходящий рычаг.
На свою беду, я слишком надавил на стальное лезвие -- короткий, сухой
звук потряс меня сильнее выстрела... Нож сломался!
-==Глава LIX. СЛОМАННОЕ ЛЕЗВИЕ==-
Да, лезвие сломалось и застряло между досками. Черенок остался у меня в
руке. Я ощупал его большим пальцем -- лезвие отломилось до самой пружины,
так что в рукоятке осталось не больше десятой части дюйма.
Трудно описать, как огорчило меня это событие. Это было самое тяжкое
несчастье: что мне было делать без ножа?!
Я был теперь совершенно беспомощен. Я не мог продолжать прокладку
туннеля -- я должен забыть о попытке, на которую возлагал столько надежд.
Другими словами, я должен был отбросить все планы дальнейшего продвижения и
предаться ожидающей меня горестной судьбе.
Еще за минуту до этого я был полон уверенности, что смогу успешно
продвигаться вперед, и радовался своим успехам. Неожиданное несчастье
уничтожило все и бросило меня опять в мрачную бездну отчаяния.
Я долго колебался, не мог сосредоточиться... Что делать? Я не мог
продолжать работу: у меня не было для этого никакого орудия.
Мысли мои блуждали. Я снова и снова водил большим пальцем по рукоятке
ножа, нащупывая короткий кусок сломанного лезвия -- вернее, только толстой
его части, потому что лезвие, в сущности, отсутствовало целиком. Я делал это
машинально, словно желая убедиться окончательно в том, что оно сломалось.
Несчастье было внезапно -- я с трудом мог поверить, что оно действительно
произошло. Я был ошеломлен и несколько минут находился в состоянии полной
растерянности.
Когда первое потрясение прошло, самообладание постепенно возвратилось
ко мне. Убедившись наконец в реальности печального события, я стал
соображать, нельзя ли что-нибудь сделать сломанным ножом.
Мне пришли в голову слова одного великого поэта, слышанные еще в школе:
"Уж лучше сломанным оружием сражаться, чем голыми руками". Теперь я применил
к себе это мудрое изречение. Я решил, что надо обследовать лезвие. Черенок
был у меня в руке, но клинок все еще торчал в углу ящика, в том месте, где
он сломался.
Я вынул его и провел по нему пальцем. Он был цел, но -- увы! -- что
делать с ним без рукоятки?
Я взял лезвие за толстый конец и попробовал, нельзя ли им резать без
рукоятки. Оказалось, что можно, но с большим трудом. Лезвие, к счастью, было
хорошее, очень длинное. Кое-что можно еще им сделать, если обернуть толстый
конец тряпкой. Но работать им долго нельзя: это будет мучительный и долгий
труд!
О том, чтобы вставить лезвие обратно в рукоятку, не могло быть и речи.
Сначала я было подумал об этом, но потом понял, что тут есть затруднение,
которое мне не преодолеть,-- я ведь не мог соединить вновь лезвие с
пружиной.
Если удалить пружину, черенок послужил бы еще в качестве рукоятки.
Отломившийся конец лезвия можно легко вставить в щель черенка. У меня
сколько угодно бечевки, и я мог бы крепко привязать лезвие. Но я не мог
вытащить хорошо заклепанный зажим и ничего не мог сделать с пружиной.
Рукоятка теперь была мне нужна не больше, чем любой обыкновенный кусок
дерева,-- даже меньше, ибо как раз тут-то мне пришло в голову, что простой
кусок дерева может быть полезнее. Если я найду подходящий кусок, то смогу
сделать рукоятку для лезвия и резать ящики этим самодельным ножом.
Нужда подогнала мою изобретательность. Я быстро осуществил свое
намерение и через час или около того держал в руке нож с новой рукояткой.
Она была немного грубовата, но годилась для моей цели не хуже старой. И я
снова успокоился и повеселел.
Я сделал новый черенок следующим образом: раздобыв отрезок толстой
доски, я сначала обстрогал его и придал ему нужный размер и форму. Мне
удалось сделать это лезвием: оно подходило для такой легкой работы, хотя и
было лишено рукоятки. Потом я ухитрился расщепить дерево на глубину в два
дюйма и вставил в трещину сломанный конец лезвия. Следующей моей мыслью было
обмотать трещину веревкой, но я сообразил, что из этого ничего не выйдет.
При работе лезвием веревка ослабнет и развяжется. К тому же, когда я начну
водить ножом то в одну, то в другую сторону, бечевка расшатает и самое
лезвие. Оно выпадет, может быть, завалится между ящиками, и я его потеряю.
Такое происшествие могло бы оказаться роковым для всех моих планов. Нет,
рисковать нельзя.
Что бы такое найти, чтобы укрепить клинок в расщелине более прочно?
Если бы у меня был один или два ярда проволоки? Но проволоки нигде не
было... Как нигде? А фортепиано! Струны! Ведь они-то из проволоки!
Сумей я влезть в фортепиано, я бы немедленно похитил у него одну из
струн. Но как до них добраться? Об этом затруднении я не подумал заранее и
теперь не знал, как быть. Конечно, с таким ножом, какой был сейчас у меня в
руках, проложить себе дорогу через фортепиано невозможно, и мне пришлось
оставить эту идею.
Но я тут же вспомнил о другом -- о железных скрепах от ящиков. А их у
меня было сколько угодно. Вот самая подходящая вещь! Они пригодятся не хуже,
чем проволока. Эти гибкие, тонкие полоски, обернутые вокруг черенка и
тыльной части лезвия, превосходно будут держать его на месте и не позволят
ему болтаться. Поверх всего я намотаю еще и веревку. Она не даст полоскам
разойтись, и у меня будет настоящая рукоятка.
Сказано -- сделано. Я поискал и нашел скрепу, тщательно обернул ее
вокруг черенка и лезвия -- и, затянув все это веревкой, получил нож.
Конечно, клинок стал короче, но все-таки он был достаточно длинен и мог
прорезать самую толстую доску, какая встретится на моем пути. Я совершенно
успокоился.
В этот день я работал по крайней мере часов двадцать. Я был в
совершенном изнеможении -- мне уже давно следовало отдохнуть. Но после того
как сломался нож, я не мог думать об отдыхе. Было бы бессмысленно пытаться
заснуть: мое горе все равно бы этого не позволило.
Новый нож, однако, помог мне восстановить прежнюю уверенность в
будущем, и я больше не мог сопротивляться сильному желанию отдохнуть. Я
очень нуждался в этом и духом и телом.
Вряд ли нужно прибавлять, что голод заставил меня снова обратиться к
моему жалкому пищевому складу. Вам покажется странным -- да мне и самому
теперь так кажется,-- что я не испытывал никакого отвращения к такой пище.
Наоборот, я съел свой "крысиный ужин" с таким же удовольствием, с каким
теперь ем самое утонченное блюдо!
-==Глава LX. ТРЕУГОЛЬНАЯ КАМЕРА==-
Я провел ночь, или, вернее сказать, часы отдыха, в своем старом
помещении -- за бочкой с водой.
Я больше уже не знал, да и не интересовался, когда день и когда ночь. В
этот раз я хорошо выспался и проснулся освеженным и окрепшим. Без всякого
сомнения, тут мне помогла и новая пища. Как ни отвратительна была она, все
же она была полезна для голодного желудка.
Я позавтракал сразу же, как только проснулся. После завтрака я
отправился в свою "галерею" и влез в пустой ящик, где провел накануне почти
целые сутки.
Забравшись туда, я не без сожаления подумал, как мало мне удалось
сделать за двадцать часов! Но меня поддерживала надежда, тайная мысль, что
на этот раз мне больше повезет.
Я намеревался продолжать работу, которая была прервана поломкой ножа. Я
уже давно заметил, что доски прибиты не очень крепко. Их можно было выломать
каким-нибудь подходящим орудием, пожалуй даже палкой.
Теперь я ни за что больше не стал бы употреблять для этого нож. Больше
чем когда бы то ни было я оценил сейчас это драгоценное оружие. Я прекрасно
понимал, что моя жизнь зависит от его сохранности.
"Ах, если бы у меня был кусок крепкого дерева!" -- думал я. Я вспомнил,
что, вышибая дно у бочонка с бренди, я выбил доски довольно больших
размеров. Может быть, они пригодятся?
С этой мыслью я поспешил туда, где они лежали. Сбросив несколько кусков
материи, я нашел то, что искал. Порывшись, я выбрал дощечку, подходящую для
моей цели. Затем я вернулся к ящику и изготовил подобие маленького лома.
Действуя ножом, я придал дощечке форму клина. Клин я потом засунул под доску
и загнал как можно глубже куском доски.
Когда клин зашел достаточно глубоко, я ухватился за свободный конец и,
нажимая на него, вскоре с удовлетворением услышал, как с треском вылетают
гвозди. Тут я стал действовать просто пальцами, и доска со скрежетом выпала
из дна ящика.
Соседнюю доску я сорвал уже легче. Теперь образовалось отверстие,
достаточное для того, чтобы извлечь из ящика любое содержимое.
Там были продолговатые пакеты, формой напоминавшие штуки сукна или
полотна, но гораздо более легкие и упругие. Да и достать их было проще,
потому что не надо было срывать с них обертку.
Они не вызывали во мне большого любопытства: я уже сразу мог сказать,
что тут нет ничего съестного. Может статься, я не узнал бы о них ничего и до
сего дня, если бы обертка одного из пакетов не прорвалась случайно. Я
нащупал какой-то мягкий, гладкий, скользкий материал и понял, что у меня в
руках превосходный бархат.
Я быстро вынул содержимое ящика и бережно сложил пакеты позади себя.
Затем я поднялся в пустой ящик. Еще одним ярусом ближе к свободе!
Этот большой шаг вперед не занял и двух часов. Такой успех был
прекрасным предзнаменованием. День хорошо начался. Я решил не терять ни
минуты времени, раз уж судьба ко мне так благосклонна.
Я спустился вниз, напился вволю воды, вернулся в бывшее вместилище
бархата и снова занялся разведкой. Так же как и предыдущий, этот ящик
