того, как добрались до сундучка. По правую сторону, наискосок от края,
вытянулась фигура матроса, причем левую руку он по локоть пропустил через
плетеную петлю ручки. Таким образом, добрая половина его веса приходилась на
плавучий сундучок, и, чтобы держаться на поверхности, ему приходилось только
слегка грести правой рукой. Как он ни устал, это было ему по силам: после
всего перенесенного то был не труд, а отдых.
С другой стороны сундучка, в точно такой же позе, плыл Снежок, с той
только разницей, что он, наоборот, опирался правой рукой, а греб левой.
Как уже было отмечено, маленькая Лали переместилась с плеча Снежка на
более возвышенное место--на крышку сундучка -- и лежала на животе, удобно
держась ручками за выступающий край.
Излишне говорить, что благодаря такой перемене в положении и
обстоятельствах произошла также перемена и в их планах на будущее. Смерть,
правда, могла им казаться все такой же неизбежной, как и несколько минут
назад,-- она все еще стояла у порога,-- только теперь она не так уж
торопилась... С помощью этого сундучка -- чем не первоклассный спасательный
круг! -- они продержатся на воде много часов, пока, обессилев от жажды и
голода, не пойдут ко дну. Все зависит от того, сколько времени они смогут
так протянуть. А окажись у них некоторый запас продовольствия и воды, то они
могли бы рассчитывать на долгое путешествие, хотя и совершая его таким
необычным способом. Но, конечно, все это при условии, если не налетит буря и
не нападут акулы.
Увы! В любой момент можно было ждать и того и другого.
Правда, они пока не думали о такой опасности, как и о том, что погибнут
от голода или его неразлучной спутницы -- жажды. Удивительное совпадение,
что сундучок приплыл к ним в момент, когда они едва не погибли, произвело не
менее удивительную перемену в мыслях моряка и негра, породив у них если не
твердую уверенность в спасении, то, во всяком случае, некое блаженное
предчувствие, что их еще ждет впереди другая, более надежная и постоянная
помощь и что им не суждено утонуть, или, по крайней мере, пока еще не
суждено утонуть.
Надежда, сладкая, утешительная надежда, вспыхнула в их груди, а вместе
с ней пришла и решимость продолжать борьбу за спасение своей жизни. Оба
могли теперь свободно обмениваться разными соображениями и советами, и они
принялись толковать о своем положении.
Прежде всего они стали гадать, каким образом появился здесь сундучок.
Предположение, пришедшее в первый момент в голову его хозяину, будто плот
погиб и сундучок -- просто один из обломков происшедшего крушения, оказалось
несостоятельным, а потому было тут же отвергнуто. Никакого сильного движения
водных или воздушных стихий, которые могли бы разрушить "Катамаран", не
произошло. Это замысловатое сооружение, целое и невредимое, плавало где-то в
океане, красуясь своими фантастическими очертаниями.
Правда, его нигде не было видно. Даже маленькая Лали, которой,
поскольку она находилась на более высоком месте, поручено было вести
наблюдение, ничего не видела, хотя и старалась выполнить свою задачу со всей
тщательностью.
Если бы плот находился на расстоянии одной--двух лиг[16], то большой
четырехугольник паруса был бы достаточно хорошо виден. Но никакого паруса
девочка не заметила.
Так она и доложила своим спутникам: ничего вокруг, только море и небо.
Отсюда можно было заключить, что "Катамаран" если даже и не утонул, то
его отнесло так далеко, что им никогда его не догнать. Однако моряк,
умудренный опытом, не предавался отчаянию. Догадки его были более
утешительного характера. Основываясь на кое-каких других фактах и хорошенько
пораскинув умом, он решил, что появление среди морских волн морского
сундучка -- дело не случайное. Это, несомненно, работа рук Вильяма,
действовавшего по какому-то плану.
-- Будь уверен, Снежок,-- говорил он коку,-- мальчишка выбросил этот
сундучок за борт, наперед зная, что, если мы не догоним "Катамаран", он нас
выручит. Сундук-то стоял посередине плота, когда я в нем рылся. Что ж, он
сам, что ли, прыгнул в воду? Да ведь в нем были всякие вещи, а сейчас, будь
уверен, он пуст -- иначе бы так не плыл. Взял, значит, малыш этот самый
сундучок, вытряхнул из него все мои вещички, и раз его -- за борт! И очень
умно сделал. Вот голова! Только он мог такое сообразить. Я и прежде замечал,
что он дошлый парень. Ты только подумай, какой это молодец! А?
После этого потока похвал Бен переживал про себя свои восторги.
-- Может быть, очень даже может быть,-- согласился с ним негр.
-- А потом он вот что сделал,--продолжал Бен плести свою цепь догадок.
-- Что же?
-- Взял да убрал парус. Не знаю только, почему он не сделал этого
раньше. Я же ему кричал, и он, должно быть, меня слышал. Сдается мне, он
ничего не мог с ним поделать. Сейчас я вспоминаю, что, поднимая наш
парусишко, я затянул на шкотах такой узел, что ой-ей! Как же он мог быстро
его развязать? Ведь пальцы-то у него маленькие! Вот в чем и была загвоздка!
А теперь он убрал наконец парус, значит, ему удалось все-таки развязать мой
узлище, а может, он просто взял да перерубил канат-- вот почему мы и паруса
не видим, а на самом деле "Катамаран" совсем близехонько. Быть того не
может, чтобы он далеко уплыл, особенно если парус был уже спущен, когда мы
увидели, что он исчез из виду.
-- А ведь верно! Я тоже заметил, что парус ни с того ни с сего вдруг
исчез, будто его кто сдернул.
-- Значит, Снежок,-- продолжал матрос все более веселым тоном,-- если
все так, как мы гадаем, то плот от нас недалеко ушел -- на один или, может,
на два узла. Видеть далеко мы ведь не можем, потому что сидим по шею в воде.
Во всяком случае, я скажу тебе: плот наверняка идет по ветру, и без паруса
его понесет не быстрее, чем мы поплывем. Это уж точно. Поэтому давай-ка
махнем милю или две ему навстречу, а тогда видно будет, барахтается ли он
еще где-то тут или прости-прощай навеки. Это будет, пожалуй, самое лучшее,
а?
-- Точно, масса Брас, это будет самое правильное! Ничего лучше не
придумать, как пуститься и нам по ветру.
И без дальнейших разговоров они принялись осуществлять свою задачу.
Один греб правой рукой, другой левой, но оба с одинаковой силой и
решимостью. Быстрота их движения стала такой, что море так и пенилось вокруг
и брызги долетали даже до уцепившихся за крышку сундучка пальчиков маленькой
Лали.
Глава XXXIX. ПО ВЕТРУ
Плыли они недолго. Вдруг Лали вскрикнула -- и двое мужчин прекратили
свои усилия.
Пока матрос и кок усердно трудились, Лали, стоя на коленях на крышке,
смотрела вперед. И внезапно она увидела нечто, вызвавшее если не радостный,
то, во всяком случае, достаточно веселый возглас.
-- Что такое, Лали? -- нетерпеливо спросил негр.-- Ты что-то увидела?
Святое небо, да неужто же "Катамаран"?
-- Да нет же! Это только бочка плывет по воде...
-- Бочка? Какая такая бочка? -- удивился негр.
-- Наверно, одна из пустых бочек от нашего плота... Ну да, на ней
веревки.
-- Так и есть,-- подтвердил Бен, который, приподнявшись как можно выше,
тоже увидел бочку.-- Разрази меня гром! Все-таки, видать, наш плотик
развалился... Э, нет! Все понятно!.. Это работа нашего Вильма -- он обрубил
у бочки веревки. Послал нам ее в помощь, на случай, если нам не
повстречается сундучок. Обо всем подумал! Говорю тебе, голова у него!..
-- А что, если б нам доплыть до этой бочки и тоже прихватить ее на
буксир? -- предложил кок.-- Это было бы не лишним. Поднимется ветер, и тогда
сундучок не очень нам поможет. Зато бочка еще как пригодится -- в самый раз
будет!
-- Правильно, Снежок! Захватим и бочку. Сундучок сослужил нам хорошую
службу, а все-таки бочка в бурном море более верное дело. Так и держи на нее
-- она прямехонько перед нами.
Через пять минут пловцы поравнялись с бочкой. По веревкам они сразу
узнали, что это бочка от плота. И матрос тут же разглядел, что веревки не
перерезаны аккуратно ножом или каким-либо другим острым орудием, а, видимо,
"перепилены" в спешке, так как концы их измочалились и во все стороны торчат
волокна.
-- Опять работа Вильма! Он, видать, перерубил веревки старым топором. А
топор-то у нас тупой... Ура нашему славному мальчишке!..
-- Постой-ка! -- закричал Снежок, прерывая бурные восторги матроса.--
Держитесь пока за сундучок, масса Брас, а я заберусь на бочку и
взгляну--может, и увижу наш "Катамаран".
-- Правильно, Снежок! Валяй, забирайся! Я буду один держать сундучок.
Снежок, высвободив руки из веревочной петли, подплыл к бочке и после
некоторой возни наконец вскарабкался на нее.
Для этого ему пришлось проявить большую ловкость: бочка крутилась у
него под ногами, грозя сбросить. Но такая водная гимнастика была Снежку
нипочем. Балансируя, ему удалось найти достаточно устойчивое положение,
чтобы как следует оглядеть расстилавшийся кругом океан.
Матрос с беспокойством наблюдал за его движениями. Ведь недаром же они
получили две весточки от сообразительного юнги, говорившие о том, что тот
находится где-то поблизости! Как он ожидал, так в действительности и
случилось. Едва негр утвердился на бочке, как громко закричал:
-- "Катамаран"! "Катамаран"!
-- Где? -- крикнул ему матрос.-- По ветру?
-- Точно по ветру!
-- А далеко, славный ты наш кок, далеко?
-- Близко, совсем близко -- не дальше, чем на расстоянии свистка
боцмана. Не больше трех -- четырех кабельтовых.
-- Ладно, слезай с бочки... Как по-твоему, что нам теперь делать,
дружище Снежок, а?
-- Самое лучшее,--закричал в ответ негр,--попытаться мне догнать наш
плот! Парус на нем спущен, и он плывет не быстрее, чем бревно красного
дерева в тихую погоду в тропиках. Я сейчас двинусь к нему, и тогда мы с
Вильмом подойдем к вам на веслах.
-- Думаешь, догонишь плот, Снежок?
-- Догоню, как же иначе! Вы с Лали плывите да смотрите, чтобы не ушли
от вас ни бочка, ни сундучок,--бочка нам даже нужнее. Мне бы только
добраться до плота, а уж там я пригоню его к вам!
Проговорив это, негр накренил бочку и соскользнул в воду. Еще раз дав
совет держаться ближе к месту, где они сейчас находятся, негр, загребая во
всю длину своих мускулистых рук, поплыл, вспенивая воду и фыркая не хуже
какого-нибудь представителя семейства китовых.
Глава XL. СПАСАТЕЛЬНЫЕ ПОЯСА НА ВОДУ!
Вряд ли нужно говорить, что, в то время как происходили описываемые
события, Вильям, находившийся на "Катамаране", чуть не лишился рассудка от
беспокойства. Сначала он бросился к рулевому веслу, намереваясь выполнить
первое указание Бена Браса, но, убедившись, что все его отчаянные попытки
повернуть плот безуспешны, перешел к выполнению второго приказа матроса --
принялся спускать парус. Однако недаром Бен недоумевал, испытывая при этом
горестную досаду, почему его последнее распоряжение не было выполнено или,
по крайней мере, выполнено недостаточно проворно. (Потом он все же решил,
что Вильям в конце концов убрал парус, хотя истинная причина задержки Бену
все еще оставалась неизвестна.)
А между тем предположение, которым он поделился со Снежком, будто он
"затянул такой узел, что ой-ей", и Вильям, наверно, не сможет его развязать,
было правильно. Оказался Бен прав и в том, что в конце концов парус был
спущен и Вильям или сумел развязать его "узлище", или же просто перерубил
канат.
Верным оказалось второе. Действительно, с тугим морским узлом
справиться юнге было не по силам. Вильям пробовал развязывать его и так и
