рассказать несколько таких же, лично им пережитых историй. Не усомнился в ее
достоверности и Вильям, который читал про такой же случай и слышал, будто в
Британском музее имеется даже доказательство такого происшествия: кусок
толстой корабельной доски с застрявшим в ней носом меч-рыбы, и что каждый,
кто этим интересуется, может этот экспонат увидеть.
Едва Бен закончил свою интересную историю, как со стороны охотившейся
за альбакорами меч-рыбы последовало движение, ясно говорившее, что она
намерена изменить свою тактику: причем не отступать, а, наоборот, еще смелее
ринуться в атаку. Уж слишком заманчиво выглядел крупный косяк жирных
альбакоров. Вид их, столь близких и вместе с тем столь неуловимых, был для
нее, должно быть, невыносимо соблазнителен. А может быть, меч-рыба была
настолько голодна, что решила, чего бы ей это ни стоило, ими пообедать.
С таким намерением она подплыла к "Катамарану" поближе и, то и дело
меняя направление, стала носиться с места на место вдоль бортов, а раза два
она даже стремительно кидалась к косяку, чтобы внести в него смятение и
расстроить ряды.
Ей это удалось: красивые рыбы, перепугавшись пуще прежнего, вместо того
чтобы плыть, как плыли до сих пор, сомкнутыми, стройными рядами, параллельно
друг другу, сбились в беспорядочную кучу, а потом кинулись врассыпную, кто
куда.
В этой сумятице большая группа альбакоров совсем отбилась от косяка и
отстала от "Катамарана", оказавшись в его кильватере на несколько саженей.
На них-то теперь и были устремлены голодные глаза хищника, но только на
мгновение, потому что в следующий миг он с такой быстротой врезался между
ними, что вокруг только брызги полетели. Шум от его стремительного движения
отдался далеко вокруг по океану.
-- Гляди, гляди, Вильм! -- крикнул матрос, боясь, чтобы его любимец не
упустил этого любопытного зрелища.--Ты только посмотри, что это чудище
вытворяет, а! Помяни мое слово, она сейчас подцепит парочку альбакоров на
свой вертел!..
Бен едва успел договорить эти слова, как меч-рыба врезалась в самую
середину перепуганной стайки. Вода брызнула фонтаном, из нее выскочили на
поверхность несколько альбакоров и тут же ушли под воду. В течение
нескольких минут поверхность океана в этом месте кипела ключом, пенясь и
пузырясь,-- ничего нельзя было разглядеть за этой завесой. Вскоре над водой
показалась голова меч-рыбы с нанизанными на самый конец ее длинного носа
двумя красивыми рыбами.
Несчастные создания судорожно извивались на нем, силясь освободиться из
этого мучительного положения, однако усилия эти длились недолго. Чуть не в
то же мгновение меч-рыба коротким движением головы вскинула в воздух сначала
одну, потом другую жертву... Но упали они не в воду, а прямо в глотку
жадному хищнику. Меч-рыба, лишенная зубов или других каких-либо
приспособлений для прожевывания пищи, прекрасно обошлась без них,
препроводив добычу всю целиком в свою ненасытную утробу.
Глава XLVII. АЛЬБАКОРОВ ЛОВЯТ УДОЧКОЙ
Катамаранцы с таким интересом следили за маневрами меч-рыбы, что почти
совсем забыли о своем горестном положении. Особенно увлечены были редкостным
зрелищем Вильям с маленькой Лали. И долго еще после того, как матрос и
Снежок занялись другими, более важными делами, они, стоя рядом, смотрели в
ту сторону, где только что виднелась меч-рыба...
Только что виднелась и вот уже исчезла. Проглотив парочку альбакоров,
прожорливое чудище, видно, нырнуло глубоко в воду или, может, метнулось
куда-то в другое место, подальше.
И куда только не глядели юнга и маленькая Лали! И за корму, где
меч-рыба недавно продемонстрировала свое искусство, и в стороны, и вперед.
Они смотрели так тщательно во всех направлениях потому, что, зная, какая
мастерица меч-рыба плавать, понимали, что эта громадина может за две-три
секунды проделать расстояние в несколько сот саженей в любую сторону.
Однако меч-рыбы нигде не было видно. И юнга так же, как Лали, хотя они
с удовольствием еще полюбовались бы манипуляциями, которые умеет проделывать
своим носом меч-рыба, вынужден был наконец примириться с тем, что
представление кончилось, поскольку главный актер, очевидно, отправился
показывать свое искусство где-то в другом месте океана.
-- Похоже, очень похоже, что она и на самом деле убралась,-- ответил
Снежок на расспросы юнги.-- Хорошо, если бы так и было. Тогда и нам удалось
бы подцепить на удочку хотя бы парочку этих рыб. Взгляни-ка на них сейчас!
Совсем по-другому себя ведут. Спокойны, ничего не боятся. Значит,
длиннорылый повернул нос в другую сторону. Убрался, должно быть, восвояси.
Снежок правильно отметил: поведение альбакоров явно изменилось. Вместо
того чтобы, как прежде, обезумев от тревоги, носиться от одной стороны плота
к другой, они мирно плавали рядом, не отставая и не уходя вперед.
Более того, чувствовалось, что теперь альбакоры возьмут наживку, в то
время как при меч-рыбе, сколько ни старались Снежок с матросом подсунуть им
ее под самый нос, они упорно отказывались к ней притронуться.
Матрос со Снежком решили возобновить свои рыболовные операции. Насадили
каждый на свою удочку по кусочку мяса акулы -- и приманка выглядела тем
соблазнительнее, что крючок удилища был обмотан лоскутком красной фланели;
настоящей лески у них, конечно, не было -- ее заменяла плетеная веревка в
несколько футов длиной.
С плеском одновременно погрузились в воду оба крючка, и не успели еще
исчезнуть круги на поверхности воды, как раздался другой, более громкий
всплеск, и вода так и вспенилась: на крючках бились, бешено извиваясь, два
альбакора. Быстро втащив их на плот, наши рыбаки сразу же пристукнули их
ударом гандшпуга в голову.
Они не стали тратить время, рассматривая пленниц или радуясь пойманной
добыче. Зато юнга с маленькой Лали не могли досыта налюбоваться этими
красивыми созданиями, очутившимися так близко от них, а матрос и негр,
наскоро поправив приманку на удочках, слегка растрепанную зубами
тунцов--ведь альбакоры принадлежат к семейству тунцовых, -- опять закинули
удочки в воду.
На этот раз рыбы не ухватились за наживку с прежней жадностью.
Словно заподозрив что-то неладное, весь косяк робко шарахнулся от нее.
Но она так заманчиво ходила у самого их носа, что сперва одна, затем другая
рыбка стали подплывать все ближе и, отхватив кусочек, вдруг роняли его и
испуганно кидались прочь, словно учуяв что-то неприятное в его вкусе или
запахе.
Такое осторожное пощипывание продолжалось несколько минут, пока наконец
один из альбакоров, очевидно более отважный, чем его спутники, или, может
быть, с более пустым, чем они, брюхом, не вытерпел, глядя на этот
соблазнительный кусочек, и, сказав себе: "Прощай, осторожность!" -- бросился
к наживке на удочке Бена, проглотив ее единым махом вместе с крючком и
несколькими дюймами плетеной веревки.
Теперь можно было не опасаться, что рыба сорвется с крючка. Его бородка
прочно засела во внутренностях рыбы еще до того, как Бен рванул удочку,
чтобы вогнать крючок глубже. Дернув второй раз, он вытянул рыбу на середину
плота, где, как и ее двух предшественниц, прикончил ударом гандшпуга в
голову.
Снежок в это время продолжал усердно "тралить" своей удочкой; тем же
занялся и другой рыбак, который, сведя счеты со второй пойманной им рыбой,
насадил свежую приманку и снова закинул удочку в воду.
Но что-то опять напугало альбакоров: к ним вернулась их прежняя
робость. Рыбаки, как видно, тут были ни при чем -- рыб встревожило что-то
другое, невидимое с плота.
Альбакоры подвинулись к нему так близко, что можно было разглядеть
каждое их движение, каждую мельчайшую подробность -- вплоть до блеска
радужной оболочки их глаз.
Наблюдавшая за ними четверка увидела, что рыбы смотрят вверх. Стали
глядеть вверх и наши рыболовы, и ничем не занятые юнга с Лали: все
уставились на небо. Но там не видно было ничего такого, что могло бы нагнать
страх на альбакоров. "Почему же тогда они так тревожно смотрят вверх?" --
подумали юнга с Лали. Матрос тоже недоумевал: и он видел лишь голубое,
безоблачное небо и ничего больше.
Только Снежок, у которого знаний океанской жизни было вдвое больше, чем
у всех троих вместе, не отвел, как они, взгляда, а, наоборот, в течение
нескольких минут все упорнее всматривался в небо. И наконец у него вырвался
удовлетворенный возглас: он разглядел нечто такое, чем, по его мнению, и
объяснялось странное поведение альбакоров.
-- Фрегат!.. -- пробормотал Снежок сквозь зубы. -- Да их там два: самец
и самка, должно быть. Может быть, поэтому рыба так и перепугалась.
-- Что? Фрегат? -- повторил матрос.
Это было название одной из самых своеобразных, блуждающих над океаном
хищных птиц. Натуралисты обозначают их именем "пеликанус аквила", а моряки
за быстрый полет и изящное строение тела знают больше под названием, какое
дал ей Снежок.
-- Да где ж ты его увидел? Где он? Никакой птицы не вижу! Где он, а?
-- А вот... почти прямо над головой... Возле того облачка. Вот они --
один, а рядом другой: самец и самочка. Я ясно вижу обоих.
-- Ну и острые глаза у тебя, Снежок! А я так никакой птицы не вижу...
А, вот они! Их две, верно! Правильно, дружище, ясное дело -- это фрегаты! Их
сразу узнаешь по крыльям: ни у одной другой птицы, что летает над океаном,
таких нет. И ни одна из них не поднимается так высоко, как эта. Крылья у
нее, когда она их распускает, футов двенадцати в ширину, а отсюда они
кажутся не больше ласточкиных. Значит, птицы поднялись на добрую милю.
Правильно я говорю, Снежок?
-- На милю, масса Бен? Скажите лучше -- на две. Совсем укрылись от
ветра. И застыли на одном месте. Здорово, должно быть, спят!
-- Спят? -- отозвался юнга. В тоне его послышалось крайнее изумление.--
Уж не хочешь ли ты сказать, Снежок, что птица может спать на лету?
-- Эх, малыш Вильм, мало же ты знаешь о повадках птиц в здешних местах!
Может спать на лету? Конечно, они спят на лету. А иной раз сложат крылья,
прижав их к туловищу, и спрячут под крыло голову... Верно я говорю, масса
Бен?
-- Не знаю, Снежок, не могу точно сказать, так оно или не так,--
неуверенно ответил бывший матрос военного фрегата.-- Я слышал об этом,
только мне кажется -- ерунда это!
-- Вот так сказали!--ответил Снежок, насмешливо покачав головой.--
Почему же ерунда? Ведь может корабль-фрегат "спать" на воде, убрав паруса?
Почему же фрегат-птица не может спать в воздухе? Что вода для
фрегат-корабля, то воздух для фрегат-птицы. Что ей может там помешать спать?
Разве только сильный ветер. В сильный ветер ей там, конечно, не уснуть.
-- Вот что, дружище...--ответил матрос. По тону его чувствовалось, что
у него нет определенного мнения на этот счет. -- Может, ты прав, а может, и
нет. Я не говорю, что ты врешь, и нисколечко этого не думаю. Одно знаю, что
много раз видел фрегатов, неподвижно замерших в воздухе, вроде как сейчас
вот, не двигаясь ни в подветренную, ни в наветренную сторону. А все-таки я
не верю, что они на лету спят. Я сколько раз видел: они при этом то
складывают свой похожий на вилку хвост, то раскрывают его, как портной
ножницы. И мне думается, что сна у них в это время ни в одном глазу нет.
Если бы они спали, как же они могли бы так шевелить хвостом? Он у птиц хоть
из перьев, а все же в нем есть тяжесть. Как же фрегат им во сне ворочает?
-- Ну, ну, масса Бен, -- сказал негр еще более покровительственным
тоном, словно жалея матроса за то, что он не мог выдвинуть более солидного
