передавал тебе... а я так и не открыл дипломат.
-- Неси, -- скомандовал дед. Он как-то весь напрягся. -- Неси, не
открывая!
Я бросился вниз. У двери мялся Тиран, дергая лапой замок. Я отпер
ему, и пес выскочил в сад. Пусть побегает, дождь приутих... Может
какой-нибудь датчик на него сработает -- а то уж слишком Маша
самоуверенна.
Из ванной, пока я искал дипломат, доносился плеск воды и пение. Слух
у Маши был. С голосом, увы, оказалось хуже.
С дипломатом в руке я поднялся к деду. И обомлел.
Он покинул свое кресло, и нацепил странный пластиковый балахон.
Прозрачный, двухслойный, причем между пленками была тонкая как паутина
медная сетка. Лицо деда закрывал прозрачный щиток, тоже с проволочной
решеточкой.
А в руке был небольшой металлический агрегат зелено-бурого цвета.
Антенна сложной формы, два тумблера и дисплей.
-- Дипломат -- на стол! -- скомандовал дед из-под забрала. -- И
отходи.
-- Дед, это чего? -- спросил я.
-- Не знаю, я ведь сварщик не настоящий, на стройке нашел, -- ответил
дед, явно цитатой, только откуда -- я не узнал. -- Это индикатор
органики, внучек.
На кровати валялся раскрытый чемодан, явно привезенный Машей. В нем
еще оставалось много всяких незнакомых устройств.
-- Посмотрим... -- прошептал дед и щелкнул тумблером.
Дисплей засветился красным.
-- Твой Счетчик мог поместиться в дипломате? -- невинно спросил дед.
У меня внутри все похолодело.
-- Нет... Не знаю...
-- И никто не знает, -- согласился дед. Не сводя взгляда с дипломата
попятился к кровати, взял из чемодана что-то, очень похожее на оружие.
Рукоять, спусковой крючок и конусовидный ствол. Похоже, оружие было не
пулевым -- ствол походил на антенну.
-- Не надо! -- воскликнул я, и в этот момент дед нажал на спуск.
Абсолютно ничего не произошло, только в ушах у меня возник легкий,
словно не имеющий источника звук.
-- Это прототип парализующего излучателя, -- сказал дед, откидывая
оружие. -- Однозарядный. На все земные формы жизни действует.
-- А на инопланетные?
-- Сейчас увидим.
Дед подошел к столу и открыл дипломат. Внутри были несколько
маленьких пакетов -- с моими вещами и сувенирами. И один большой.
Очень аккуратно и бережно дед развернул его.
Вздохнул и сел в кресло. Стал снимать прозрачный шлем.
-- Помнит еще Саша, как я люблю красную рыбу... -- сказал он. --
Хочешь, Петр? Хорошо просоленная... а теперь еще и парализованная
лососинка.
Я отщипнул кусочек рыбы, прожевал.
Рыба как рыба. На вкус неведомое оружие не повлияло.
-- Классная лососина, деда... -- сказал я. -- Ты что?
Он сидел, обхватив голову руками и глядя на дипломат. Тоскливо
посмотрел на меня:
-- Думаешь, я не боюсь, Петя? Думаешь, кошмары ночами не давят?
Нервы, Петя... Я ведь уже думал, и не дождусь этого дня... не успею...
сам.
На лестнице послышались шаги, и дед встряхнулся.
-- Иди, мойся. Нам с Машей надо поговорить.
Я обогнул застывшую в дверях девушку -- она была в халате и с
обмотанной полотенцем головой.
-- Мы тут воевали, -- любезно сообщил я.
Мылся я долго и с удовольствием. Словно мог отскоблить с тела все
неприятности и неожиданности последних дней. Вернуться в прежнее,
спокойное и легкое состояние духа.
Привык я все-таки к уверенности -- в себе самом и в завтрашнем дне. С
самого детства знал -- на свете есть дед, чьи ехидные реплики газеты
выносят на первые страницы, дед, к которому приезжают советоваться
депутаты и бизнесмены. За ним -- как за каменной стеной. Нет, он никогда
мне ничего не навязывал. Я сам выбирал курсы, которые проходил в школе,
спортивные секции, где хотел заниматься, сам решил стать военным
летчиком, потом ушел в космонавтику... но дед всегда был готов помочь.
Интересно, а есть ли в Галактической Семье внуки?
Я усмехнулся, начал что-то насвистывать, потом вспомнил немузыкальное
пение Маши и замолчал.
Музицирование в ванной комнате -- это почти порок.
Хорошую аналогию привел дед в своей книжке, про детей и пасынков.
Обидную для человечества, однако нам давно пора научиться обижаться.
Но ведь все аналогии -- лживы...
Что-то давило на меня. Какой-то холодок затаился в груди, щекотал
нервы тонкими паучьими лапками. И его не прогнать горячим душем.
Словно я проглядел что-то важное. Отвернулся, не желая видеть...
Тьфу ты, это уже неврастения какая-то! Все у меня нормально.
Насколько может быть, конечно.
Растеревшись мягким стареньким полотенцем я взял с полки фен и слегка
подсушил волосы. Маша, то ли постеснялась им воспользоваться, то ли не
заметила. Скорее, не заметила. Надо будет предложить ей фен. Странная
девушка...
Интересно, а я ей понравилось? Не как внук обожаемого Андрея Хрумова,
а просто как человек?
Выглянув -- нет ли кого в моей комнате, я вышел из ванной. Маша
девушка бесцеремонная, может ввалиться без стука. А я к этому не привык.
Лет с пяти, наверное, усвоил -- в своей комнате я полный хозяин, если
захочу, то дед сюда не войдет. Потом прочитал в какой-то книжке деда о
том, что утрата "личной территории" приводит к анормальному развитию как
отдельного индивидуума, так и нации или расы. Дед имел в виду
человечество, не способное ныне контролировать Землю. Прогнозировал, к
чему это в итоге приведет -- приводя очень рискованные аналогии с
историей разных народов. Но и ко мне, вероятно, применял свои убеждения.
В дверь тихонько постучали.
-- Петя, -- позвал дед. -- Если ты освежился, то помоги нам собрать
на стол.
Не люблю я таких вот домашних банкетов. Смысла в них не вижу. Одно
дело, когда приходят гости, и хочется устроить им настоящий праздник.
Тонкий фарфор посуды, хрусталь бокалов, какой-нибудь телячий бок,
запеченный в миндальном соусе и красное божеле, только что из Франции...
Здорово, когда доставляешь людям приятное.
Или когда для себя делаешь событие, идешь в маленький уютный
ресторан... и за кружкой свежего пива терзаешь шашлык по карски...
Совсем другое, когда сам же суетишься, готовишь, выкладываешь салаты
позатейливее, застилаешь стол, раскладываешь приборы... чтобы через пару
часов, все съев и выпив, начать мыть посуду и ликвидировать все следы
торжества.
Глупо ведь, правда?
Можно было сесть на кухне, разогреть в микроволновке пиццу,
откупорить по бутылочке чешского пива. И никаких проблем. Даже свечу
можно было зажечь посередине стола, воткнув в пустой стакан...
Я носился из кухни в столовую, мимоходом замечая, как стараниями Маши
стол приобретает торжественный вид. Она и подсвечник где-то нашла, и
салфеточки с веселым рисунком, и старинное мельхиоровое ведерко для
льда... даже не знал, что у нас так много всяких ненужных вещей.
Почетное место заняло блюдо с парализованной лососиной.
Не забыла Маша и пульт сигнализации, поставила рядом со своей
тарелкой. Всегда на страже.
-- Красиво? -- полюбопытствовала Маша, когда я остановился
передохнуть. В длинном бордовом платье, с уложенными волосами, она стала
гораздо симпатичнее.
А может просто я присмотрелся?
-- Угу... -- поколебавшись, я спросил: -- Никто больше не ожидается?
-- Нет, а что?
-- Так...
Прямо хоть иди по соседним дачам, отлавливай кого-нибудь из
старичков-писателей или их лоботрясов-внуков, и зазывай на ужин. Пусть
оценят.
Так ведь нельзя. Деловые разговоры предполагаются.
Лишь через полчаса мы уселись за стол. Для обеда было уже поздно, для
ужина рано. Я украдкой поглядывал на деда, уж больно забавно тот
выглядел. Он сменил трикотажные брюки и свитер на старомодный костюм,
белую рубашку и узенький, бывший, наверное, когда-то модным галстук. В
таких одеждах пенсионеры ходят требовать повышения пенсии и бесплатного
муниципального ремонта квартиры. Еще бы орден на грудь... вот только не
заслужил их дед. Никогда он не воевал. Ни в кавказскую кампанию, ни во
времена крымского кризиса.
Может потому до сих пор такой воинственный?
-- Ребятки... -- дед откашлялся, покосился на меня, потом на Машу. --
Мальчики и девочки... давно вам было пора познакомиться...
Интересное начало.
-- Двадцать пять лет я ждал дня, когда у человечества появится шанс,
-- продолжал дед. -- Четверть века. Треть жизни. Готовился. И, наверное,
очень многие мои поступки были не слишком-то этичные... Но так было
надо.
Он покрутил в руках стопку, покосился на бутылку лучшей московской
водки -- "Старая столица".
-- Сейчас, я чувствую, наш день настал. День всего человечества.
Пусть даже оно не знает... Петя!
Я молча откупорил бутылку, налил деду полную рюмку, себе --
чуть-чуть, потом посмотрел на Машу.
Под ее пристальным взглядом рюмка наполнилась до краев.
-- За нас... авантюристов, -- дед залпом выпил. -- Петр, если ты не
хочешь, налей себе минералки.
Я с облегчением выплеснул свою водку деду, и наполнил рюмку
"Боржоми". Маша разглядывала меня с нездоровым любопытством.
-- Петя, ты всегда такой правильный?
-- Разве это плохо? -- вопросом ответил я.
-- Немножко скучно.
-- Не замечал.
Несколько минут мы просто ели. Отбивные Маша сделала хорошо. Я даже
расслабился -- может все деловые разговоры сведутся к паре
патриотических тостов?
-- Единственный шанс человечества занять достойное место в Галактике
-- стать незаменимыми, -- неожиданно сказал дед.
-- Мы и так незаменимы, -- возразил я.
-- Самые быстрые корабли... да уж. Мы полезны, Петя. Нельзя путать
полезность с незаменимостью. Четверть века я ждал, надеялся и ждал
ситуации, когда человечество сможет сделать что-то немыслимое для иных
рас...
Дед чокнулся с Машей, они выпили. Лицо у нашей гостьи было
невозмутимое, она явно знала, о чем пойдет речь. Обидно немного.
-- Я надеялся, что три относительно молодые и так же как и мы
уязвленные в своих амбициях расы ждут того же, -- произнес дед. Глаза у
него слегка заблестели. -- Алари, Счетчики, Куалькуа. Бойцы, математики,
хамелеоны.
-- Кто?
-- Ты в курсе, что раса Куалькуа не имеет постоянного облика?
Я пожал плечами. Ну да, конечно, в тех фильмах что я видел Куалькуа
выглядели по разному.
-- Протоплазменные симбиотические существа, не имеющие внутреннего и
внешнего скелета, с массой варьирующейся от половины килограмма до
центнера, -- дед глухо засмеялся. -- Незаменимы для монтажа и ремонта,
могут протечь в любую щель и поместиться в крошечном рабочем модуле...
или в боеголовке ракеты. Насколько приятна им эта роль, Петя?
-- Мы не знаем их психологии, дед. Даже ты не знаешь.
-- Вздор! Стремление жить, инстинкт самосохранения -- неизменная
константа. Раса, не стремящаяся выжить, не существует! А Куалькуа -- это
разменные фишки космоса. Кто влезет внутрь работающего реактора?
Куалькуа. Кто поведет на планету разведывательный зонд, не способный
вернуться? Конечно же, Куалькуа. Кто направит торпеду на цель?
Маленькое, неприхотливое, разумное существо... Куалькуа.
Свинство, конечно. Я знал обо всем этом.
Но никогда не слышал, что Куалькуа возмущены положением дел. Впрочем,
слышал ли рядовой хиксоид или пыльник о недовольстве людей?
-- Счетчики прорвались на Землю. С единственной целью встретиться со
мной, -- дед потянулся к бутылке и сам наполнил свою рюмку. -- Они
поняли... они сумели проанализировать мои тексты. Они знают, что я
способен помочь.
Нет, стареет дед... Откуда у него такое самомнение? Ведь ничего за
ним нет -- кроме пары научных центров, занимающихся вопросами
экстратерральной психологии и фанатичной девушки. Ни доступа к кораблям
