медленно, что я успел заметить номерной знак: "06-31", выхлопную трубу,
выплевывающую густой сизый дым, привязанное сзади мятое ведро и надпись
"Не уверен -- не обгоняй!"
Вот мы и не стали обгонять, а врезались в автобус...
Меня рвануло в ремнях, челнок содрогнулся, вставая на дыбы. Обшитый
керамикой нос "Спирали" оказался покрепче прогнившего железа. Челнок
въехал в автобус до половины, пока крылья не задержали его
стремительного продвижения. Пару секунд мы ехали этим неожиданным
тандемом, потом, снеся редкие бетонные столбики, стали преодолевать
сопку. Где-то на десятом дереве и автобус, и космолет примирились с
преградой и остановились.
Вот тут тряхнуло так, что я на мгновение отключился. А когда глаза
удалось открыть, то с удивлением понял, что еще жив. Нос "Спирали"
смялся, кабина сморщилась как гармошка, но почему-то уцелели все стекла,
и работало освещение. На завалившемся джампере возился счетчик,
отвязывая страховочный тросик. И как его не разорвало напополам...
Я потряс головой, пытаясь прогнать из глаз кровавую муть.
А потом все у меня внутри похолодело.
Кровь была не в глазах. Все стекла "Спирали" были покрыты
багрово-красным месивом.
Боже!
Я сорвал ремни, выкарабкался из кресла, шатаясь пошел в шлюз.
Счетчик, привстав на кожухе джампера, шлепнул меня лапкой по руке,
словно останавливая, но мне было не до него. Челнок подрагивал, видимо,
сползая вниз по склону. Дверь в шлюз открылась с третьего рывка, потом я
рвал рычаг аварийного выхода. Люк поддался не сразу, но я все же
справился -- ужас придал силы.
Воздух был прохладным и сырым, от горячей обшивки валил пар. Вокруг
топорщился покореженный соснячок, от "Икаруса", замершего впереди, несло
гарью. Я спрыгнул с двухметровой высоты, поскользнулся на мокрой траве,
пошатываясь побрел к автобусу. Часть стекол тоже уцелела, лишь покрылась
паутиной трещин, сквозь которые проглядывала все та же багровая каша.
Только бы не дети! К горлу подкатил комок. Я дрожащими руками
расстегнул кобуру. Застрелиться, как положено офицеру...
Со скрипом открылась дверь автобуса, на землю вывалился тощий
небритый мужик в тренировочном костюме. Потряс головой, окинул взглядом
смятый автобус, потом меня. Поднялся. В руках у него была монтировка.
-- Космонавт хренов! -- завопил он. -- Разлетались, мать вашу!
-- Сколько? -- только и смог спросить я. Ноги не держали,
матушка-Земля укоризненно тянула прилечь. -- Сколько... там?
Я кивнул на смятый автобусный салон, стараясь не смотреть лишний раз
на заляпанные стекла.
-- Восемьдесят! -- взвыл водитель, и у меня все внутри оборвалось.
Точно, детей подавил... -- Восемьдесят ящиков, гад! Мне ж теперь не
расплатиться!
Прежде чем я осознал эти слова, и понял, что людей в ящиках не возят,
водитель со своей монтировкой почти подобрался ко мне.
-- Стой! -- крикнул я, выхватывая пистолет. -- Я майор ВВС России
Петр Хрумов! Имею право применять оружие! Не приближаться!
Водитель выронил монтировку, сел на склон и заныл, обхватив голову
руками и раскачиваясь. До меня донеслось что-то о китайских подрядчиках,
вырастивших помидоры, о жителях Хабаровска, которые без этих помидоров
жизни не мыслят, о несчастном "Икарусе", который водителя кормил, поил,
а теперь только в металлолом и годен. Но сил посочувствовать не было.
Помидоры! Восемьдесят ящиков! Да хоть весь китайский урожай этого года!
-- Какого черта ты в автобусе помидоры вез? -- спросил я.
-- А в чем еще, у меня "КАМАЗа" нет!
-- Да успокойся, тебе выплатят компенсацию!
Водитель прекратил ныть, приподнял голову. Недоверчиво спросил:
-- Точно?
-- Выплатят! -- подходя к автобусу пообещал я. Выглядело все
кошмарно. Я наклонился, соскреб с травы багровую кашу, поднес к лицу,
чувствуя себя начинающим вампиром. Точно, помидоры...
-- Так это из-за тебя дорогу перекрывали? -- спросил водитель со
спины. Я, не оборачиваясь, кивнул.
-- Блин... а я думал, снова на железке цистерны рванули... --
промямлил водитель. -- Вечно, как ваша горючка рванет, так весь район
оцеплен...
-- Что, часто рвется? -- заинтересовался я.
-- Раза два в год...
Да, понятное дело. Ракеты-носители летают на очень токсичном топливе.
А стартов много, а цистерны старые, а персонала обученного вечно не
хватает... Я вздохнул:
-- Если б не твоя колымага, конец мне...
Водитель покосился на дорогу, поскреб щеку.
-- Уж точно, ты гнал будь здоров... Километров двести?
-- Посадочная скорость -- триста пятьдесят.
Водитель пощелкал языком, тон его сразу изменился. Теперь я был не
залетным космонавтом, а почти коллегой.
-- Ну, я больше ста здесь держать не рискую... У меня движок --
совсем барахло. Конечно, у вас-то... -- Он осекся, оглядывая челнок,
сплюнул, пробормотал: -- Крепко я головой приложился... Тебя как зовут,
космонавт?
-- Я же говорил, Петр!
-- Петя... А я -- Коля.
Я машинально пожал протянутую мне руку. Нас сейчас можно было снимать
для агитационного плаката компартии -- полное единство армии и народа.
Вот только челнок, хищно пронзивший носом автобус, пришлось бы
заретушировать -- какие-то неправильные ассоциации возникали.
-- Ты откуда прилетел? -- поинтересовался водитель.
-- С Сириуса-А-восемь. Планета Хикси.
-- Знаю! -- оживился Коля. -- Видел я Сириус! Мне сынишка показывал,
он в кружок астрономов ходит, сам телескоп собрал, маленький такой...
Тоже космонавтом хочет быть.
Он подошел к челноку вплотную, боязливо притронулся к обшивке и с
руганью отдернул руку. Конечно, керамика еще не остыла, градусов
сто-двести точно есть.
-- Горячий, мать его! -- взвыл Коля. -- У меня ж все помидоры
поджарятся! Помоги, выгрузим!
Я укоризненно посмотрел на водителя, и Коля махнул рукой.
-- А... ладно. Что уж теперь... Эй, а он не излучает?
-- Корабль? Нет, не бойся. Радиация чуть выше фоновой. Не опасно.
Водитель закивал:
-- Верно, чего нам бояться, после такого дела... Петя, так ты,
считай, заново родился!
-- Угу.
-- Это... отметить надо бы?
Я так растерялся, что не нашелся, что ответить. Водитель, приняв мое
молчание за согласие, метнулся в кабину, и через минуту возник с початой
бутылкой водки, стаканом, и куском сала, завернутым в "Литературную
Газету".
-- Только ты подтверди, потом, как гаишники приедут, что я трезвый
был! -- раскладывая на травке газету попросил Коля. -- Это сейчас
только... стресс снять...
У меня возникло легкое сомнение, был ли Коля трезвым, и зачем ему
понадобилось так поспешно прикладываться к бутылке. Но я промолчал. В
конце-концов, мне его автобус жизнь спас.
Мы уселись, Коля сунул мне стакан, налил, и в этот момент послышался
стрекот вертолета.
-- Мои летят, -- сообщил я, привставая.
-- Ты давай, давай! -- засуетился Коля. -- Вот... хочешь помидорку
принесу?
Он бросился к автобусу, и стал выбирать из давленой каши под колесами
целый помидор. В этот момент вертолет, низко идущий над дорогой,
показался в поле зрения. Как ни странно, это были не спасатели: из
открытой двери торчал зрачок телекамеры. Оператор, пристегнутый за пояс,
жадно снимал картину дорожно-транспортного происшествия.
-- Это наши, хабаровские телевизионщики... -- сообщил Коля,
протягивая мне помидор. -- На, закуси!
Я машинально глотнул водки и откусил помидорину. Овощ китайцы
вырастили хороший, вкусный, а вот водка драла горло как керосин.
Коля сразу расслабился, и довольно подмигнул мне:
-- Нам теперь гаишникам попадаться нельзя! -- доверительно сообщил
он. -- Так что, пускай твои прилетают, и нас обоих увозят! У меня
стресс, мне отдыхать теперь надо!
Вот оно что.
-- Да не пугайся, какое к черту ГАИ, тут ФСБ будет разбираться! --
успокоил я его.
Вертолет по прежнему кружил над дорогой, не делая никаких попыток
опуститься и предложить помощь. Мы выпили еще по чуть-чуть, когда
прилетели спасатели -- два легких вертолета, выкрашенные в
оранжево-белую полосу и камуфлированный армейский "КА-72". Репортеры
немедленно смылись, словно опасались, что в них пустят ракету. Военный
вертолет начал описывать над сопкой круги, а из приземлившихся
спасательных к нам бросились люди. Несколько врачей, два автоматчика, и
сам полковник Данилов. Я поднялся, отмахнулся от докторов и
отрапортовал:
-- Докладываю: аварийная посадка проведена успешно. Жертв нет, груз
цел. Состояние корабля удовлетворительное.
Данилов молча сгреб меня в объятия. Был он здоровый, кряжистый
сибирский мужик, выше меня на голову.
-- Ну Петр, ну отмочил... -- пробормотал он. -- Зараза, сел ведь!
Сел, сел!
-- Вот... автобус удачно подвернулся...
Данилов покосился на "Икарус", сморщился, и повторил мой вопрос:
-- Сколько там?
-- Помидоры там, товарищ полковник. Жертв нет.
-- Ну, Петя... -- Данилов недоверчиво уставился на томатную пасту,
заляпавшую окна. -- Сверли погоны...
По-прежнему обнимая меня за плечо, он пожал руку оробевшему шоферу.
Видимо, военная форма производила большее впечатление, чем мой полетный
комбинезон.
-- Благодарю вас.
-- Да что там... -- замахал руками водитель. -- Вижу -- летит! Прямо
в сопку! Ну, думаю, хрен с ними, с помидорами, человек дороже! Принял на
борт... хм... ну...
Он смущенно потупился. Ай да Коля!
-- Я лично распоряжусь о представлении вас к награде, -- пообещал
Данилов. -- Убытки компенсируем.
Водитель расцвел, а Данилов кивнул терпеливо ждущим врачам:
-- Нет вам работы! Слыхали? Нет!
Те огорченными от этого известия не выглядели. Между тем полковник
подхватил с земли бутылку, глотнул, сморщился, и принялся отдавать
приказы. Минут через пять с военного вертолета высадили еще троих
солдат, в сторонке развернули полевую рацию.
-- Собирай вещички, -- Данилов махнул рукой. -- Да, впрочем, бог с
ними... Нечего тебе здесь киснуть. Летим домой.
Я кивнул, оглядываясь на челнок. Да какие у меня, собственно,
"вещички"? Пара сувениров, смена белья...
Счетчик!
Это было как удар под дых.
Словно пелена слетела с сознания.
Счетчик!
Вот мы врезаемся в автобус, вот я бегу в шлюз -- пока рептилоид
распутывает тросик.
Где он?
-- Александр Олегович... -- прошептал я. Данилов нахмурился. --
Александр Олегович, там...
Данилов схватил меня за руку и молча потащил к челноку. Под открытым
люком уже стоял автоматчик, но внутрь еще никто не заходил.
-- Чего трап не спустил? -- спросил он, примеряясь к обрезу люка.
-- Торопился... -- виновато прошептал я.
-- Торопливость, Петя, она знаешь, когда хороша... подсоби!
Под любопытным взглядом автоматчика я подсадил Данилова, тот
подтянулся и скрылся в люке. Через пару мгновений вниз медленно пополз
трап.
-- Давай... -- донеслось до меня.
Данилов никуда не ушел из шлюза. Когда я поднялся, он открыл люк
грузового отсека и задумчиво оглядывал штабели кортризона.
-- Александр Олегович, я должен вам сказать... -- полушепотом начал
я.
-- Ничего ты не должен, -- не оборачиваясь сообщил Данилов. -- Петр,
все пилоты хоть раз, да возили контрабанду. Я все понимаю. Бери свои
вещи, и уходим.
Но я же совсем не то имел в виду!
-- Быстро! -- гаркнул Данилов. -- Я осматриваю груз. Ты собирай вещи.
Как загипнотизированный я поплелся в рубку.
Мерцающие огоньки пульта. Перекошенный цилиндр джампера. Томатные
потеки на стеклах кабины. Раскрытый шкафчик, из которого выпал пакет с
чистым бельем.
На всякий случай я заглянул во все отделения шкафчика и в
