- Я помню все, что помнишь ты, - тихо сказал Визитер. - И лишь
чуть-чуть больше. А еще знаю, что настоящий - ты. Я тебе не хочу мешать.
- Мне страшно, - прошептал Кирилл.
- И мне. Это было нечестно. Меня зря выбрали. У меня ни одного шанса.
- Слушай... они все хотят тебя убить?
Визитер снял руку.
- Наверное. Я тебе про них расскажу.
- Угу, - Кирилл открыл холодильник. - Любишь яичницу?.. тьфу. Я
дурак.
Визитер засмеялся.
- Люблю. Вот... один - это бизнесмен. Депутат. Он уже убил своего
земного двойника.
Кирилл помедлил, ставя сковородку на огонь.
- Он сейчас будет спешить, - небрежно продолжал Визитер. - Я думаю,
он наймет толпу убийц. Еще есть профессор, недалеко живет, пять станций на
метро... - он замолчал. - Знаешь, а с ним можно поговорить. Он ничего.
- Угу.
- Еще есть писатель. Он из другого города. Но он приедет сюда, -
Визитер засмеялся. - А я... ты... читал его книжку.
- Да?
- "Солнечный Котенок". Помнишь?
Кирилл обернулся, растерянно глядя на Визитера.
- Про то, как пацан попал в мир, где всегда темно?
- Ага.
- С ним тоже надо поговорить, - быстро произнес Кирилл.
- Перед смертью?
- Не может быть! В книжке...
- Книжка - это совсем другое.
7
Ярослав открыл глаза. Сон был коротким и дерганым, словно с перепоя.
На мгновение он успел пожалеть, что действительно не напился ночью.
Головная боль и вялое тело - это сейчас было бы в самый раз.
Двойник спал рядом.
Ярослав выполз из-под одеяла. Тихо обошел кровать, стараясь не
смотреть на того, кто продолжал спать. Двойник? С нервами у него
получше...
- Умывайся первым, - не открывая глаз сказал тот. - Я еще полежу.
Он вылетел из комнаты, словно получив увесистый пинок. Захлопнул
дверь ванной, пустил воду.
Бывают ситуации, из которых лучшим выходом служит безумие...
Что делал бы герой его книги в такой ситуации? Выспался, пожрал и
отправился убивать конкурентов...
А разве он не говорил всегда, что его герои - это он сам? В той или
иной "инкарнации"... Довыегивался. Получай теперь напарника.
Ярослав плеснул в лицо ледяной водой. Посмотрел в зеркало. Красные от
недосыпания глаза и отечное лицо. Надо же, вовсе не обязательно пить для
получения такого привычного эффекта.
Не выключая воду, он вытерся полотенцем и прошел на кухню. Зажег под
чайником газ, посидел минуту.
Из комнаты доносились неясные звуки. Щелчок, шорохи, тихое звяканье
телефона.
Он поднялся.
Двойник сидел за компьютером. Ярослав зашел как раз вовремя, чтобы
увидеть, как тот переключается в текстовый редактор, оставляя работать "в
бэкграунде" модем.
- Что ты делаешь?
- Смотрю, что ты написал.
- А еще?
- Качаю карту Москвы.
- Откуда?
Двойник вздохнул, поворачиваясь.
- Из библиотеки конгресса.
- Охерел? Ты меня разоришь! - Ярослав покосился на телефонную
розетку, борясь с желанием оборвать провод. Подходить к машине не
хотелось. - Ближе не нашлось?
- Хорошей карты - не нашлось... - тот вздохнул, покачал головой,
продекламировал:
Вечер приходит даже к слепым
И к бессмертным приходит смерть.
Дар умирать дарован одним
Другим - лишь дар умереть.
Выровнен свет с подступившей тьмой
Утро встретит лишь прах...
- Ну и что?
- Тебе говорили, что стихи ты писать не умеешь?
- Что тебе от меня надо? - Ярослав не заметил, что сорвался на крик.
- Интересно, как бы мы писали вдвоем, - двойник не обратил внимания
на его реакцию. - Полная совместимость...
Ярослав захохотал.
- ...и суровый взаимный контроль. Ладно, ерунда. Ярослав, что мы
будем делать?
- Ты о чем?
- О Визитерах. Можно еще называть их Посланниками, но мне нравится
первый термин. Он такой... кратковременный. Внушающий надежду.
- Это твоя проблема.
- Ой ли...
Двойник отключил редактор. Почти синхронно дзинькнул телефон.
- Десять баксов тебя не разорят... Так, о чем мы? О проблемах?
Ярослав, первый и последний раз в жизни ты держишь в руках судьбу. Мир. Мы
взяли его за глотку.
Двойник поднялся. Грузный, нелепый, в обвисшей майке и слишком тесных
плавках, делающих его гипертрофированно-маскулинизированным. Он шагнул к
Ярославу, положил руки ему на плечи.
Слабый, неприятный запах изо рта. Зубы по утрам надо чистить...
- Мы взяли мир за глотку, Ярик. Мир слишком велик, чтобы заметить
нас. Слишком огромен, чтобы размахнуться и раздавить. Что тебе в нем
нравится, а что нет? Политика и власть? Президенты сдохнут от инфарктов,
террористы взорвутся на собственных бомбах, сверхдержавы развалятся на
штаты, республики собьются в империю. Все - как мы хотим. Странные грезы,
тайные мечты, игры в откровенность, свой кусок славы и толстые пачки
денег... все - на ладони. Есть народы, которые тебе неприятны? Мне их
жаль. Есть люди, которых ты готов удавить голыми руками? Если хочешь, ты
сделаешь это лично. Присяжные устроят тебе овацию. Твои мечты - мечты
мира. Твой взгляд - взгляд человечества. Только смахнуть с поля лишние
фишки.
- За то, что они хотят иного?
- А это не повод?
Ярослав не отвел глаза.
- Кончай придуриваться, парень, - прошептал двойник.
- Ты - дерьмо, - прошептал Ярослав.
- Конечно. Оба мы - дерьмо. И нет в мире чистеньких. Сколько раз ты
убеждался, что под маской добра была грязь? Пусть же хоть раз случится
наоборот.
- Где они, Слава? - он вздрогнул, произнося имя. Словно привязывал
двойника к этому миру тонкой лентой слова, словно сам рвался напополам.
- В Москве. Нам надо поспешить.
- На самолете нам не улететь. Документы...
- Поезд даже удобнее, - Слава улыбнулся. - Мы успеем к окончательной
разборке, когда слабых уже выбьют. Знаешь, мне не хотелось бы убивать
мальчишку или старика.
8
Лязгнули вагонные сцепки. Шедченко качнулся, хватаясь за стену.
Двойник придержал его под локоть, резким и точным движением.
Он оделся, но ни джинсы, ни глухой свитер не сделали его похожим на
гражданского. Рядом с ним Шедченко казался себе салагой-курсантом, нагло
нацепившим полковничий мундир.
- Не волнуйся, - сказал двойник. - Сестра не пришла.
- С чего ты взял?
- Подумал. Пять утра, таксисты заломят немерянно. Не волнуйся.
Проводница открыла дверь, их окатило холодным воздухом. Сонно щурясь
женщина посмотрела на двойника.
- Так вы в каком вагоне ехали?
- В девятом, - улыбаясь сказал тот.
Они спрыгнули на перрон. Проводница задумчиво смотрела вслед.
- Проверит... - сказал Шедченко.
- Ну и пусть. Идем в здание.
С поезда сошли немногие. Обгоняя каких-то помятых хмурых парней,
женщину с хнычущим ребенком, полупьяного мужика с огромной картонной
коробкой, они пошли к вокзалу.
- Значит так, - отрывисто сказал двойник. - Одна цель здесь, в
городе. Это очень удобно.
- Я приехал к Сашке, - сказал Шедченко.
- Ничего с ним не случится. Умнее теперь будет, - двойник покосился
на него. - Коля, а ты, пожалуй, мне не веришь?
Веришь... Веришь - не веришь... Эксперимент...
- Я Жюля Верна только в детстве читал, - сказал Шедченко.
- Мало читал. Замылил книжку у Витьки Горчакова и прочитал. Что тебе
еще рассказать? А? Как в восьмом классе с Лидой переспал? И решил, что
мужик из тебя хреновый, раз она ничего особенного не почувствовала.
Шедченко замедлил шаг. Повернулся к двойнику:
- Ты мне уже достаточно навспоминал. Да, я верю. Ты знаешь все, что
знаю я.
- То-то.
- Но убивать я никого не собираюсь.
- Они не люди, - резко сказал двойник. - Как и я, конечно.
Информационные копии.
В здание они вошли молча. Вокзал был маленьким и грязным,
построенным, наверное, еще до войны. Возле единственной работавшей кассы
стояло несколько человек.
- Выпьем кофе, - решил двойник. - На втором этаже должен быть буфет.
Помнишь?
- Нет.
- А вот я помню.
Никогда она не считала себя особенной. Старательной, упрямой,
терпеливой - да. Но ничего более. Вокруг всегда были девчонки умнее и
талантливее, симпатичнее, напористее, просто более контактные и веселые.
Каждому свое, наверное.
Наверное, где-то в глубине души Аня Корнилова все же думала, что
судьба приготовила ей какую-то особую цель в жизни. Не думать так нельзя.
Но даже эта мечта-надежда, даже она относилась не столько к ней, сколько к
кому-то другому, подлинно великому. Рядом с ним она будет нужна и полезна.
Из таких девушек получаются прекрасные жены гениев. Но вот только
гениев обычно не хватает на всех.
Этой ночью Аня Корнилова нашла свое служение.
- Мальчик скоро поправится, - сказал тот... та... то, что пришло. -
Он будет жить.
Анна кивнула. Она боялась говорить. Чудо могло исчезнуть, отвернуться
от нее. Она ничем не заслужила...
- Избрана ты, - сказала то, что пришло.
- Как мне звать тебя?
Аня на мгновение удивилась своим словам. Она ведь знала имя...
Губы того, кто пришел в ее теле, дрогнули:
- Зови меня Марией.
Это было хорошо. Правильно. Анна кивнула, не отрывая взгляда от ее
лица. О, она знает подлинное имя. Но если _о_н_ хочет зваться именем своей
матери - она повинуется его воле.
И, возможно, _е_м_у_ предстоит родиться еще раз?
- Так много зла, - прошептала она. Совсем тихо, даже не жалуясь -
просто выплакиваясь. - Столько боли...
- Поверь, я знаю о боли все, - ответила Мария.
Они сидели друг напротив друга - две женщины в белых халатах. В
глазах одной был огонь... в глазах другой уже не осталось ничего.
- Позволь, я налью тебе чай, - сказала Анна. Найденный смысл жизни
нуждался в немедленной реализации.
- Будь проще, - сказала Мария.
Анна послушно кивнула, боком сдвигаясь к чайнику. Ей не хотелось
отрывать глаз от _е_г_о_ лица.
- Я пришла не одна, - сказала Мария. - Ты слышишь, Аня?
Да, она слышала. Она даже догадывалась.
- Шестеро, - сказала Мария. - Запомни, не один, а шестеро. Они
отрицают меня. Они захотят убить меня. И многие станут помогать им, кто по
злобе, кто по корысти, кто ошибаясь.
Анна замотала головой. Нет... только не это. Только не это!
- К ним нет милосердия, - сказала Мария. Это было так просто и
правильно, что Анна лишь выдохнула облегченно. Нет милосердия. Нет
прощения. Конечно!
Мария покачала головой.
- Нет, нет... Прощены будут все. Но лишь _т_а_м_. Вначале нам надо
остановить их.
- Мы остановим, - сказала Анна.
- Да. Один из них уже рядом. Он пришел со своим земным братом. Он
чувствует меня, но и я чувствую его. Мальчик, которого мы спасли, его
племянник.
Анна вздрогнула. Волна отвращения прошлась по всему телу.
- Он не в ответе за его грехи, - Мария знала все ее мысли. Это было
так сладостно и легко - когда за тебя решает тот, кто прав всегда. -
Каждый получит свое.
- Я пригожусь? - тихо спросила Анна.
- Да. Ты мне пригодишься.
9
Владимир Романов заказал вторую кружку пива. "Гиннес" на голодный
желудок был резковат, но остальные сорта ему не нравились.
Рашид, похоже, сходил с ума. Владимиру был знаком тон, которым тот
назначил встречу. Два раза он устраивал для Хайретдинова услуги
"Корректора", получая свою плату - не деньгами, конечно, а информацией и
