- Я не знаю, где она, - прошептал Ярослав.
- Брось. Ты представляешь. Она дома, в этой квартирке в микрорайонах.
Одна. И тоже не спит, читает своего любимого Дюрренматта.
- Чушь.
Визитер удивленно смотрел на него.
- Так ты не можешь ощутить других людей? Что они делают, о чем
думают? Даже свою бывшую жену, которую до сих пор любишь?
- Нет.
Молча налив кофе, Визитер снова сел напротив. Глянул на Ярослава - не
то с иронией, не то с жалостью.
- Эй, мужик... А как же ты книжки пишешь?
- Я вру.
3
Неужели именно так он выглядит? Аркадий Львович со смешанным чувством
жалости и брезгливости смотрел на старика в кресле. Не то, чтобы дряхлый,
и без малейшего намека на лысину. Зато одутловатый, с нездоровым серым
лицом и перевитыми синими шнурами вен запястьями. Слегка полуоткрытый рот,
сточенные серые зубы. Профессор. Академик. До сих пор известный и
уважаемый в узких кругах.
- Порой мне кажется, что в ларце Пандоры хранилось и зеркало, -
сказал старик. - Люди не должны знать свой облик, это жестоко в
большинстве случаев.
- Это похуже зеркала, - прошептал Аркадий Львович.
- Да, да, - старик согласно закивал. - А чего ты ждал от
семидесятилетнего онкологического больного?
Слово прозвучало, убийственно-равнодушное, и сердце болезненно
сжалось.
- Я полагаю, что имею право на откровенность и некоторый цинизм, -
продолжал старик. - В конце-концов я в ничем не лучшем положении.
Понимаешь?
- Кто ты?
- Твое отражение, - старик выбрался из кресла, подошел к нему. -
Аркаша, полагаю, мы не станем обсуждать версию, что я - лишь галлюцинация?
В связи с полной ее бесплодностью.
Аркадий Львович кивнул.
- Прекрасно, - старик оживился. - Идею с нашедшимся на старости лет
сумасшедшим братом-близнецом оставим для дешевых комедий. Перейдем к делу?
Он снова послушно кивнул.
- Ты помнишь, как перестал верить в Бога?
- Сила такого масштаба не может быть бездеятельной, - кашлянув,
произнес Аркадий Львович. - То, что она не проявляется реальными фактами,
показатель ее отсутствия.
- А в законы природы ты веришь?
Доктор философии Зальцман слегка улыбнулся.
- Не в таком проявлении.
- Прежним первооткрывателям данного закона не удалось о нем поведать.
- Хорошо. Говори.
- Человеческое общество не является простой суммой индивидуумов. Оно
обладает некоторой... э... силой. И определенной свободой воли.
- Достаточной, чтобы создать копию старого грустного еврея?
- Например. И не только его.
Аркадий Львович картинно обернулся.
- Не здесь. К счастью - остальные не здесь.
- А какова цель такого божественного акта?
- Выбор. Человечество несет в себе самые различные тенденции
развития. Назовем их векторами. Вектор силы, вектор творчества, вектор
власти, вектор гуманизма, вектор развития, вектор знания...
- Последнее, очевидно, ко мне.
- Да.
- А развитие?
- Все тенденции, но в подавленном, латентном состоянии. Джокер в
колоде.
Зальцман кивнул.
- Ребенок?
- Да. Он нас не волнует. Эту карту побьют первой.
- Объясни.
- Мы - Посланцы. Мы не обладаем... почти... возможностями, выходящими
за рамки обычных человеческих сил. Мы вынуждены подстраиваться под
общество, жить по его законам - неписаным законам. Тот, кто наиболее
приспособлен к обществу, наиболее важен и адаптирован, проживет дольше
других. Он победит - и тот вектор, который воплощен в нем, станет
доминировать на долгое, очень долгое время.
- Ты же знаешь - я умираю.
- Знание умирает. Ты думаешь - выбраны лучшие? Нет, типичные. Автор
массового чтива - на роль творца, разочаровавшийся в профессии военный -
на роль посланца силы, продажный политик - на роль посланца власти...
- Я не доживу до весны! - почти срываясь на крик, сказал Аркадий
Львович. Закашлялся - и острая боль услужливо подтвердила его слова.
- Нам помогут не дожить и до зимы.
- Даже так?
- Конечно. Насколько терпимо общество к убийствам?
Аркадий Львович не ответил.
- Полагаю, почти все Посланцы придут к этому выводу. Кроме девушки и
мальчика, вероятно.
- Это безумие...
- Да, но оно рождено существующим миром. Ты хочешь, чтобы все вокруг
стало _т_в_о_и_м_? Не принадлежащим тебе, а просто отвечающим твоим
представлениям о правильном обществе?
- Дурацкий вопрос.
- Так вот, и все остальные Посланцы хотят того же. Остается решить
маленькую проблему - заслуживают ли физического уничтожения представители
иной точки зрения?
- Нет, - резко сказал Аркадий Львович.
- Ты действительно считаешь так? Ладно, оставим в стороне мальчишку,
который не является никем и ничем. Забудем про девушку, с ее сумбурной
религиозностью и тягой к всепрощению. Возьмем для примера писателя. Добрый
человек. Сторонник великих империй, создающихся любой ценой. Хоть на крови
и костях, хоть на ядерных бомбах и напалме. Хороший человек. Четко
решивший для себя - цель оправдывает средства. И если для светлого
будущего надо уничтожить половину человечества - это оправдано.
- Ты называешь его добрым человеком?
- В жизни. Но если его копия, Посланец творчества, останется
последним...
- Полагаю, Сила и Власть еще более неприятны?
- В общем - да. Эта троица, кто бы из нее не победил, утопит мир в
крови. Во имя каких целей - не так уж и важно. Ответь - они не заслуживают
уничтожения? Твое мнение решает многое.
- Апробативная этика.
- Да. Если ты против такого будущего - то вынужден признать этичность
их уничтожения. Если признаешь необходимость этого, то мальчик и девушка
станут просто неизбежным довеском.
- Они что, могут прийти к власти? В России, во всем мире?
- Зачем же. Просто та тенденция, которую они выражают, победит. Их
мечты может осуществить и кто-то другой - уже не важно.
- Я не собираюсь никого убивать. И ты этого не сделаешь.
- Да? Может быть, - старик усмехнулся, - _т_ы_ скажешь _м_н_е_, что
никогда и никого не убивал?
4
Илья не имел проблем с милицией. Возможно, это тоже было частью игры
с Тьмой - как и нюх на клиента. Эти затянутые в форму тени, слоняющиеся по
станциям метро и тем улицам, что поосвещеннее, словно не замечали его.
Порой Карамазову казалось, что если он достанет на улице пистолет, то
шарахнутся только прохожие. А стражи порядка будут все так же смотреть
сквозь него - бдительно и неподкупно...
Он подумал об этом, когда втягивающаяся на эскалатор толпа на
мгновение прижала его к молодому лейтенантику, прижала крайне неудачно,
так, что пистолет во внутреннем кармане плаща уперся ему в спину.
Лейтенант не обернулся.
Карамазов выскользнул из толпы на выходе, остановился у заваленного
газетами и журналами столика. Молча протянул деньги, указав на свежий
номер "Скандалов". Без особой надежды - времена, когда эта газета
устраивала фотовернисажи обнаженных девочек, давно прошли. Все же он
продолжал покупать бульварную газетку - с легким чувством ностальгии.
Интересно, какой процент читателей испытывал то же самое?
Илья полагал, что немалый.
Он опустил газету в карман, двинулся, не особо размышляя, куда несут
его ноги. Тьма выведет его к цели, так бывало всегда. А дальше он сам
вступит в игру.
Старик свое отжил...
К обеду слегка развиднелось. Кончился дождь, или, скорее, приутих на
время. Илья дважды сворачивал, каждый раз ощущая, что приближается к
клиенту. Не напрямую, скорее по спирали, но это неважно... Обнесенная
крепким забором церквушка, реставрируемая уже с полгода. Гастроном, до
перерыва - семь минут. Илья зашел, прогулялся вдоль прилавков и, ничего не
купив, вышел с последними покупателями. Дальше... Крепкий кирпичный
двенадцатиэтажник. А вот три старых пятиэтажки, невесть как уцелевшие в
этом районе. Неотличимые с виду.
Илья замедлил шаг.
Быстрота и аккуратность. Никакого планирования - это просто не нужно.
Звонок, щелканье замка, выстрел. Он похлопал себя по карману - тоненькая
стопка предвыборных листовок какой-то партии была при нем. Нормальный
повод для визита. А цепочки, наивно используемые для таких случаев, редко
выдерживают удар плеча. Впрочем, старик может и не накинуть цепочку...
Он вошел в подъезд, помедлил секунду. Третий этаж. Направо.
Глубоко вздохнув, Илья начал подниматься по лестнице. Не крадучись,
но достаточно тихо, чтобы самая бдительная пенсионерка не дернулась к
глазку. В продуктовых магазинах рядом перерыв - тоже меньше шансов, что
кто-то покинет квартиру. А в круглосуточные супермаркеты жильцы таких
домов не ходят.
На последних шагах он переложил пистолет в правый карман плаща,
сдвинул предохранитель. Достал стопку листовок, мельком глянув на текст.
"Партия работников электростанций и тепловых сетей. Мы - за Свет и
Тепло!".
Бывает...
Он позвонил.
Тишина. Давай, просыпайся, дедушка. Отложи свои умные книжки или
недочитанную "Правду". Всунь ноги в теплые шлепанцы. Илья принес тебе
тепло и свет - последний свет в твоей жизни.
Тишина. Илья позвонил еще раз, чуть длиннее.
Ни звука, ни шороха в ответ. В глазке - тусклый свет,
профильтрованный шторами.
Клиент ушел? Или сам откинул копыта?
Он растерялся. Такого не случалось... никогда. Он вышел к цели, вышел
в нужный момент. Клиент должен быть здесь. Илья прикрыл глаза, вглядываясь
в то, что было в нем. Но тьма молчала.
Карамазов легонько постучал по двери. Совсем тихо. И дверь, словно
ожидая его прикосновения, качнулась, отворяясь. Это было так неожиданно и
странно, что он отшатнулся на шаг. Ловушка? Случайность?
В мире не бывает случайностей...
Он толкнул дверь посильнее - и та послушно раскрылась. Хилая,
ненадежная дверь, открывающаяся вовнутрь. Не способная защитить. Защелка
"английского" замка втянута и зафиксирована. Случайностей не бывает.
Чистенький коридор. Голая вешалка, без всяких следов одежды. Слабый
запах старой квартиры.
Илья вошел, аккуратно притворив дверь. Вынул пистолет, позвал:
- Хозяева дома? Ничего не случилось?
Тишина.
Он двинулся по квартире, коротко заглядывая в двери. Зал. Пусто.
Спальня. Пусто. Это, похоже, кабинет. Тоже пусто. Кухня, ванная, туалет...
он смачно плюнул в унитаз. Никого. Пустая и открытая квартира. Это
походило на издевку.
Может заглянуть в шкафы и под кровать - для очистки совести? Или
просто признать, что он прокололся?
Илья вошел в кабинет. Полки с книгами, стол, тахта... здесь, похоже,
старик и спал, а вовсе не в спальне. Не спрятаться.
Его взгляд остановился на столе. Старый, советских еще времен
кассетник "Электроника" лежал посередине. Шнур тянулся к розетке...
клавиша воспроизведения была нажата. Так же, как и кнопка "пауза".
Словно загипнотизированный, Илья подошел к столу. Поколебался
секунду... да нет, бред, откуда у старого гуманитария взрывчатка и навыки
для сборки бомбы?
Он отжал кнопку. Магнитофон облегченно вздохнул, начиная протягивать
ленту.
- Уважаемый Посланник...
Илья ни секунды не сомневался, что кассета была для него. Безумное
обращение роли не играло, запись сделали для пришедшего убивать. А
старческий голос продолжал:
- Прекрасно понимая всю слабость своей позиции, я все же не склонен
покорно дожидаться вашего визита...
- Если он, конечно состоится... - почти без перерыва, словно старику
