А чтобы кроить мир по своему вкусу, надо совмещать тайную власть с властью
государственной, нажимать на рычаги не из-за спины очередного тупоумного
политика.
Хайретдинов понимал все преграды на пути его амбиций. Начиная с
фамилии и национальности - много ли русских захотят иметь президентом
чужака? Но это лишь наполняло его азартом. Он станет более русским, чем
любой славянин. В конце-концов есть пример Сталина - какие бы ошибки тот
ни допускал, он до сих пор оставался для многих кумиром.
А он не повторит ошибок "отца народов". Он действительно сделает
Россию великой и могучей страной. С большим удовольствием Хайретдинов
взялся бы творить империю из другого государства, но, увы, материал не
выбирают. Что ж, через два года он будет спикером. Через четыре -
президентом. И его полюбят. Не смогут не полюбить.
Рашид Гулямович прошел в кабинет. Уселся перед разожженным камином,
налил рюмку коньяка, но так и не притронулся к ней. Сидел, глядя в огонь,
слушая мерное тиканье старых часов.
Все будет хорошо. Все идет правильно. Жертвы неизбежны, но лучше уж
десяток-другой, чем миллионы. Цель оправдывает средства, что бы там ни
говорили.
Наверное, он смог успокоить себя. Тоска исчезла, отпустила.
Хайретдинов даже вздохнул нарочито шумно и потянулся за рюмкой... Замер.
Он больше был не один.
У окна, спиной к нему, стоял человек. Невысокий, плотный,
черноволосый, кривоногий голый мужчина.
Рашид Гулямович издал слабый, пискливый звук.
Мужчина повернулся. Знакомое лицо... господи, кто же это?
- Я думаю, ты все понимаешь, и не будешь на меня в обиде, - сказал
мужчина.
Он прошел к столу, открыл верхний ящик. Неторопливо извлек пистолет -
"Беретту", красивую и дорогую игрушку. Передернул затвор.
- Кто ты? - прошептал Хайретдинов. Он уже понимал... кажется.
Мужчина улыбнулся - _е_г_о_ улыбкой, дорогой, купленной у
специалистов по физиопластике, отрепетированной, вызывающей доверие и
симпатию.
- Визирь.
Хайретдинов не удивился. Ни своему детскому, давно забытому прозвищу,
неожиданно произнесенному _е_г_о_ голосом и из _е_г_о_ губ. Ни тому, что
не было страха и обиды.
- Я пригожусь, - прошептал он, сам не веря в свои слова.
- Нет, - сказал Визирь.
Кабинет был большим, и грохот выстрела утонул в деревянных стенах.
Дом знал немало тайн и не испугался звука.
Тот, кто назвал себя Визирем, подошел к креслу. Секунду смотрел в
лицо, по которому сочилась тонкая струйка крови. Сквозь волосы на лбу,
опаленные близким выстрелом, темнела аккуратная маленькая дырочка.
Визирь перевел взгляд на рюмку. Взял ее, вдохнул аромат коньяка,
перебивая пороховую гарь и запах жженых волос. Сделал глоток. Потом,
морщась, стянул с вялого, словно живого еще, тела халат. Накинул на плечи,
подпоясался.
Чтобы снять штору с окна, ему пришлось забраться на стол. Завернув
тело, Визирь прошел к двери.
Старший охраны был в соседней комнате. Сам услышал, или кто-то его
позвал?
- Зайди, - коротко приказал Визирь.
Крепкий черноволосый парень секунду смотрел ему в глаза, словно делая
выбор. Что-то его смущало. Наконец он принял решение.
- Рашид Гулямович, вы стреляли?
- Да. Зайди, Фархад.
Охранник бросил лишь быстрый взгляд на завернутое тело. Лицо его не
изменилось. Он вопросительно посмотрел на Визиря.
- Ваша вина, - сухо сказал тот. - Куда вы глядели? Мне пришлось убить
его.
- Кто он?
- Это не должно тебя волновать.
Охранник пожал плечами. Похоже, ему не требовалось много времени на
то, чтобы взвесить все плюсы и минусы.
- Очень серьезная неприятность.
- И очень хорошая благодарность. Кому ты доверяешь из своих?
Фархад покачал головой.
- Никому нельзя доверять. Его будут искать здесь?
- Нет, - Визирь ответил так холодно и уверенно, что охранник согласно
кивнул.
- Я выйду в сад. Вы сможете подать... это... в окно?
- Да.
Охранник, не отводя взгляда от того, кого принимал за хозяина, шагнул
обратно к двери.
- Мне не нужен никакой шум, Фархад. Я не собираюсь списывать этот
труп на тебя.
Пока охранник обходил дом, Визирь оделся. Открыл тяжелую раму,
перекинул тело через широкий подоконник. Фархад молча принял груз из
темноты.
- У тебя будет большое желание заглянуть в лицо, - сказал Визирь. -
Не ошибись. Я сразу пойму, что ты это сделал.
- Тут слишком темно, чтобы смотреть в лица, - ответил Фархад. - Не
беспокойтесь, Рашид Гулямович.
Он вернулся минут через пятнадцать. Раскисшую землю копать было
нетяжело.
- Утром я проверю это место, - сказал Фархад, глядя в затылок
хозяина. Он сидел у камина, в том самом кресле. - Все будет хорошо.
- Кто еще слышал выстрел? - не оборачиваясь, отозвался Визирь.
- Никто.
- Спасибо, Фархад.
Запах горелого пороха был уже не слышен. Фархад секунду помедлил.
- Я протру пол, Рашид Гулямович.
- Напомни мне завтра, сколько я тебе должен, - ответил Визирь,
вставая.
Искушение предложить Фархаду еще более выгодную работенку было
велико. Но Визирь промолчал. Этот парень не убийца. Просто верный
сторожевой пес.
Убийца взглянул бы в лицо мертвеца - и разделил его судьбу.
11
Где-то далеко, за несколько кварталов, прошумела машина. Ярослав
приоткрыл глаза, словно надеясь поймать на потолке блик света. В детстве
он провожал так каждую ночную машину - окна его комнаты выходили прямо на
оживленную трассу. Какая таинственность была в этом отсвете чужой жизни -
людях, не спящих ночами, людях, имеющих машины.
Теперь он не мечтал об автомобиле. Это осталось в детстве, вместе с
желанием иметь собаку и твердой уверенностью, что мороженное вкуснее
котлет. А вот ночь... ночь и шорох чужих судеб остались с ним навсегда.
Вот только лучи фар больше не заглядывают в его окна. Тихий район,
мечта пенсионера.
Порой он и себе казался пенсионером, тридцатилетним волонтером войны
с иллюзиями. Редко выбирающийся из дома, живущий где-то на грани двух
миров - реального и скрытого за дисплеем компьютера. Кем, интересно,
считают его соседи - мать-одиночка со второго этажа, бабульки с
четвертого? Главой районной мафии, просто обеспеченным бездельником...
"Нигде не работает, а деньги не считает" - читалось в их взглядах.
В общем-то, на это Ярославу было плевать. Писателю вовсе не нужно
любить людей - достаточно любить своих героев. Они обладают теми же
достоинствами и пороками, что и люди, но дороги как собственные дети.
Тишина давила. Как он привыкал к этой тишине первые месяцы после
развода, как сражался с ней - музыкой, включенным телевизором, побеждая
лишь несчастных соседей. А тишина пряталась под гитарными аккордами и
тарахтеньем телеобозревателей, терпеливо ждала, пока он смирится. Тишина -
одеяние смерти, и ее не победить.
Заснуть не удавалось, но это не беда. Можно сесть за компьютер и
продолжить писать... услышать наконец то, что Убивающий Словом сказал
сфинге. Можно запустить "Визит во тьму" и войти в лес, который он еще ни
разу не прошел. Вдруг сейчас повезет? Или скользнуть в компьютерную сеть,
выбрать одну из эхоконференций, где обсуждается все на свете, от оружия и
секса до кулинарных рецептов и книг. Влезть в чужой спор, подкинуть пару
провокационных идей, чтобы завтра с улыбкой пронаблюдать реакцию. А еще
можно через интернетовские серверы выплыть где-нибудь в Париже и
посмотреть прогноз погоды с французских спутников - неизмеримо более
точный, чем беспомощное гадание нищих казахстанских метеорологов...
неужели у них нет компьютера и модема?
Все можно. И все - в том, виртуальном пространстве. Лишь там он смел
и почти всемогущ. В реальной жизни человек не способен изменить даже свою
судьбу - не то, чтоб судьбы человечества. Он потому и любит компьютерный
мир - тот дает иллюзию власти. Во всех своих проявлениях - от мощных
текстовых редакторов до сетей, где нет расстояний, и игр, где сокрушаешь
цивилизации и покоряешь галактики...
Слабо скрипнула дверь. Казалось, что почти рядом, на кухне... хороша
звукоизоляция! Кому-то из соседей тоже не спится.
Свет коснулся глаз сквозь закрытые веки. Ярослав присел на кровати.
На кухне горел свет.
Это был даже не страх - нельзя бояться невозможного. Просто
обморочный холод в груди. Веру в то, что твой дом - твоя крепость, ломает
лишь милицейский обыск или ограбление.
Нынешние воры оголодали до того, что первым делом очищают
холодильник?
Он потянулся к тумбочке, открыл ящик, мимолетно удивившись, что руки
не дрожат. На кухне явственно скрипнула табуретка. Ярослава словно обдало
холодной водой. Он нашарил под полиэтиленовым пакетом с документами
"Умарекс", вытянул из бумажного плена. Тяжесть пистолета, как ни странно,
не успокоила. Это лишь в его книгах герои, взяв оружие, становились
уверенными и бесстрашными. Да и можно ли назвать оружием эту игрушку для
трусливых мужчин?
- Из газовика в квартире стрелять глупо, - донеслось из кухни.
Удивительно неприятный голос... словно знакомый, но нарочито искаженный. -
Сам потравишься.
Ярослав встал. Им владело безумное желание одеться - и лишь потом
шагнуть через порог.
- Цивилизация придумала одежду, чтобы успешнее истреблять себя.
Иллюзия защищенности, верно? Но мы драться не будем.
Кто бы там ни был - он словно читал его мысли. И в этом было какое-то
призрачное утешение, начисто исключающее банальных грабителей.
Ярослав вышел в коридор, по-прежнему сжимая пистолет в руках.
На выдвинутом к двери кухни табурете сидел мужчина. Молодой,
черноволосый, плотный, в наброшенном на голое тело халате. Очень знакомый.
Иронически улыбающийся, разглядывающий Ярослава с покровительственным
любопытством старшего брата.
- Только не стреляй, - сказал он без всякого страха. - Из этого
дерьма даже в степи стрелять не стоит. Держи меня на прицеле и успокойся.
Ярослав быстро оглянулся. За спиной никого не было, и входная дверь
была закрыта.
- Как ты сюда попал?
Мужчина засмеялся.
- Знаешь, хотел бы и я это знать... Ярик, ты меня не узнаешь?
Он покачал головой.
- П-писатель, - из уст пришельца это прозвучало как оскорбление. -
Твоя память на лица достойна кроманьонца. Знаешь, почему? Они видели в
течении жизни лишь сотню-другую человек. Впрочем, ты все понимаешь. Просто
не хочешь принять истину.
Мужчина встал, и Ярослав непроизвольно отступил на шаг, прижался
спиной к двери:
- Я все-таки выстрелю, - быстро сказал он.
- Верю, - пришелец остановился. - У тебя хватит агрессивности, ты бы
и боевыми пальнул. В зеркало посмотри, а потом на меня.
Ярослав опустил пистолет. Его охватила тоскливое бессилие шарлатана,
заболевшего теми болезнями, от которых он так успешно "исцелял" других.
- Кто ты?
- По сложившейся в эти мгновения традиции, - человек, который казался
его ожившим отражением, снова улыбнулся, - мне бы следовало бы придумать
имя с корнем "Виз". Визионист, например. Создатель образов. К счастью, это
не обязательно. Зови меня Слава.
- Я не верю в тебя, - сказал Ярослав.
- Понятно. Но это уже ничего не меняет.
Он подошел к нему, мягко забрал из руки пистолет.
- Успокойся. Мне нужна одежда, чашка кофе и совет. Мне нужна твоя
помощь.
12
Сегодня днем Аркадий Львович впервые почувствовал боль. Он готовил
