Салиф ловко его подхватил, когда нож уже готов был улететь вниз, и
укоризненно покачал головой. Мне стало неловко, и я спросил:
- Салиф, откуда у тебя такой нож?
- Это народное оружие моего племени, - улыбаясь во весь рот ответил
он.
Я посмотрел на Толика:
- Разве ятаган - африканское оружие?
Салиф заржал так, что его, наверное, на островах было слышно. Толик
хмыкнул.
- Африканское... Ты думаешь, он из Африки?
- А...
- Бэ. Перед тобой гражданин Соединенных Штатов Америки. Зовут его,
насколько я знаю, Джордж, а родом он из города Чи...
- Толэк! Я буду с тобой воевать! - немедленно отозвался "африканец".
- Ты раскрыл моя военный тайна.
- Ладно, Салиф. Не буду...
Толик посмотрел на меня и сказал теперь уже тише:
- Ты привыкай, Димка, что здесь все от скуки лезут на стену...
- Хорошо, когда на стену, плохо, когда на мост, - вдруг произнес
Игорь-Меломан. Он стоял, полузакрыв глаза, из ушей у него торчали проводки
от плейера. Магнитофончик висел на груди, и панелька солнечных батарей
была подставлена к свету. Оказывается, он еще ухитрялся слушать наш
разговор.
- Так вот, - продолжал Толик, - скука здесь жуткая, одни от нее лезут
на стену, другие на мост и кидаются в драку, третьи - прикидываются юными
воинами из племени людоедов. Салиф тебе многого бы нарассказывал, не
останови я его. А ятаган, это, конечно, турецкое оружие. Их двенадцатый
остров граничит с четырнадцатым, там почти все из Турции. То ли они верят,
что завоюют все острова, то ли еще что, но Джо... Салифу с друзьями
приходится туго. На наш мост они ходят как в санаторий, отдохнуть и
позагорать. Мы не против. Так что этот мост - местечко тихое.
- А вчера ребята говорили...
- Это Илюшка с Костей? Верь им больше.
- Но-но, - отозвался Илья. - Вчера у нас был страшный бой...
Постепенно мною овладевала сонная ленца. Подул ветерок, но он был
жарким и не принес бодрости. Я немного позагорал, немного побродил по
мосту, поглядывая вниз. Голова от этого уже почти не кружилась, наверное,
я стал привыкать. Потом со сторожевой башни нашего острова дважды
сверкнуло.
- Сейчас обед принесут, - пояснил Илья. - У нас там стоит большое
зеркало, вроде как световой телеграф получается.
Я кивнул, разглядывая его очки. Одна дужка у них была прикручена
проволочкой, оба стекла треснули.
- Илья, твоим очкам сколько лет? - не удержался я.
- А это не мои. Я свои разбил через месяц, как сюда попал. А это
трофей, их для меня Крис добыл год назад. Правда, тут стекла не те,
слабоватые, но все равно лучше с ними...
Как Крис добыл очки, я спрашивать не стал. И так понятно, что по
доброй воле никто бы их не отдал.
- Очкарикам здесь сложно, - сказал Игорь. - Как очки разобьют, так и
хана... А еще больным плохо приходится, разным сердечникам да диабетикам.
Лекарств-то нет. На тридцатом острове попался один такой, через неделю
умер. И не в бою, а так...
- Ты бы без своего магнитофона помер, - отпарировал Илья. - Вот
подожди, сломается что-нибудь, или кассеты протрешь до дырок, и конец.
Ляжешь на кровать и через неделю помрешь.
- Дай послушать, - попросил я Игоря. Тот охотно протянул
пластмассовую коробочку.
- На. А то у меня всего три кассеты, никто их уже слушать не хочет.
Я надел наушники. И услышал хриплый мужской голос, который пел,
словно выстреливал короткими, неровными фразами:
- В мутном зеркала овале
Я ловлю свое движенье,
В рамке треснутой поймали
Нас с тобою отраженья...
- Это "Спираль времени"?
Он молча кивнул. Лицо у него стало довольным. А в наушниках все
билась мелодия - жесткая, сильная, я даже напрягся, словно перед дракой
или прыжком в холодную воду...
- И не вырваться, не скрыться,
Мир прилип к холодной грани,
И смеются наши лица
На заплаканном экране.
И за тенью зазеркальной
Повторяем мы движенья,
Выпал случай уникальный:
Нас поймали отраженья...
Кассета докрутилась до конца, я хотел было перевернуть ее, но тут
увидел идущую по мосту Таню. Она тащила здоровенную кастрюлю - обед. Я
посмотрел на наших "врагов" - к ним тоже шел мальчишка с тяжелой по виду
сумкой.
Мы неторопливо пообедали. Поделились с двенадцатым островом хлебом, а
они угостили нас яблоками. Таня еще покрутилась среди нас, ей явно
хотелось остаться подольше, но Толик без всякой жалости прогнал ее
обратно, сказав:
- Мала еще. И не положено девчонкам на мостах дежурить.
- На втором острове положено! - обиженно протянула Таня.
- Девчоночьи сказки, - отмахнулся от нее Толик. И разъяснил мне, что
про второй остров, который очень далеко отсюда, ходят слухи, будто бы там
у власти одни девчонки, а мальчишек они выгоняют с острова или даже
убивают.
Таня ушла. Мы опять принялись бездельничать. Солнце медленно сползало
к воде, а ветер делался все сильнее. Я поежился, во-первых, потому, что
стало холоднее, во-вторых, мост начал тихонько раскачиваться, и от этого
делалось жутко.
- Как на качелях, - сказал Илья. Его это забавляло. - Вот во время
шторма на мосту интересно. Иногда волны до самой середины дохлестывают.
- Здесь же сто метров высоты!
- Увидишь.
И в этот момент на башне замка сверкнуло, в глаза ударил солнечный
зайчик.
- Черт... - Толик вскочил, вглядываясь в башню. Прошло с полминуты,
прежде чем сверкнуло снова.
Илья поморщился. Меломан снял наушники плейера. Ребята с двенадцатого
острова насторожились.
- Салиф! - Толик положил меч на мост и пошел вперед. Негр, чуть
поколебавшись, оставил свой нож и шагнул ему навстречу. Несколько минут
они негромко разговаривали, затем Салиф повернулся к своим и громко, чтобы
все слышали, сказал:
- Ребята, идите к замку. Проверьте, как дела на северном мосту. Я
один подежурю.
Те, ни слова не говоря, пошли к своему острову. А Толик быстро пожал
Салифу-Джорджу руку и пошел к нам. Лицо у него было непривычно
встревоженным.
- Игорь, подежуришь один?
Игорь молча кивнул. Тогда Толик коротко бросил нам с Ильей:
- Ноги в руки - и вперед.
Я не стал ничего спрашивать. Видимо, один сигнал означал срочный сбор
на острове...
Пока мы неслись к замку, я подумал, что по мостам либо плетутся
еле-еле, либо бегут сломя голову. Середины не существовало. И мы бежали из
всех сил, а солнце уже опускалось в море, и небо багровело, словно
наливалось кровью.
Первыми к острову прибежали ребята, дежурившие на западном мосту.
Когда подоспели мы, то увидели тесно сбившийся возле восточного моста
кружок. Там были девчонки, Тимур, Сержан, Януш... и все. Они не дрались,
не разговаривали. Они стояли и смотрели на что-то, лежащее между ними. У
меня вдруг стали подкашиваться ноги. Наверное, я слишком быстро бежал...
Вслед за Толиком, который неожиданно грубо растолкал ребят, я
втиснулся в кружок.
На мраморной террасе, которая стала багровой, как заходящее солнце,
лежали Ромка и Игорь. Тот, который просто Игорь... У Ромки была рана в
груди - узенькая полоска с запекшейся кровью. А у Игоря что-то с головой,
что-то такое страшное, что я не смог посмотреть внимательнее. Меня начало
подташнивать.
Сержан вдруг схватил Тимура за плечи:
- Где Остап?
Я не сразу понял, что он про Игоря-длинного, его фамилия была
Остапенко.
- Он прыгнул с моста. Его ранили... - Тимур попытался освободиться из
рук Сержана, это у него не вышло. Он добавил: - Смертельно ранили.
- Где Костя? - никак не реагируя на его слова, спросил Сержан.
- Он в замке, - ответила Рита. - Наверное, тоже... У него стрела в
груди сидит, мы вытаскивать побоялись...
Сержан закричал изменившимся голосом:
- А ты почему живой, Тимур? Они дошли до замка, а ты драпал?
- Оставь его! - Рита оттолкнула Сержана. - Тим все делал правильно.
Остынь.
Илья негромко произнес:
- Чего ругаться-то, теперь всем крышка...
10. БЕЗУМНЫЙ КАПИТАН
Мы похоронили ребят в дальнем конце острова, за лесом. Крис и Малек,
они пришли, как только село солнце, помогли Сержану и Янушу рыть песок.
Неглубоко, потому что под песком был камень. Я стоял в стороне и с ужасом
думал, что на их месте мог оказаться и я. Ведь на этот мост вначале выпало
идти именно мне... Я почти не знал погибших ребят: ни Ромку, ни обоих
Игорей, просто не успел еще с ними подружиться. Но мы бы подружились, я
это чувствовал. Игорь-длинный был моим ровесником, Ромка с Игорем хоть и
помладше, но они были веселыми ребятами и еще утром над всеми
подтрунивали. Только мне это было непонятно, я никого из них не знал...
Я не хочу врать, что мне было очень горько. Если бы убили Криса, или
Толика, или Игорька, вот тогда я заплакал бы, и не от страха, а от
жалости. А сейчас у меня было такое состояние, словно при мне на улице
кого-то сбила машина. И жалко, и суетишься, пытаясь помочь, хотя знаешь,
что через день-другой в памяти не останется боли. Я злился на себя за
такие мысли и все пытался почувствовать настоящее горе. Но ничего не
получалось. Во мне были только страх, сострадание к молчаливому, стоящему
рядом Тимуру, эта самая ненастоящая жалость, да еще стыд перед Ромкой и
Игорем, что я не могу вот так разреветься, как Толик. Потом мы еще немного
постояли, не решаясь уходить, словно бросить ребят одних было бы
предательством. Януш тихо шептал, и я решил, что он молится. В Польше
многие верят в Бога.
...Уже в замке Тимур рассказал, как все было. Они сразу с самого утра
почувствовали неладное. Обычно тридцатый остров выставлял на мост
троих-четверых, а сегодня пришли семеро. Но до самого вечера "тридцатка" в
драку не лезла. Наверное, выжидали, пока ребята расслабятся. И дождались.
Оставался какой-то час дежурства, когда один из мальчишек с тридцатого
острова стал уходить обратно, к своему замку. Это был обман. Он отошел
шагов на пять, за ним перестали следить, а он вдруг резко повернулся и
выстрелил из арбалета. Стрела попала в плечо Игорю-длинному, но тот
все-таки выстрелил в ответ, и удачно: враг упал, или убитый, или тяжело
раненный. Но у "тридцатки" был еще один арбалетчик, он выстрелил в Игоря и
попал ему в голову. Игорь упал, он сразу потерял сознание. Его ударили по
лицу еще раз, мечом, но тут Ромка бросился вперед и заколол одного из
нападавших. Другие стали отступать, и Ромка бросился следом, не сообразив,
что будет один против пятерых. Его ударили в грудь, подоспел Тимур и
оттащил Ромку назад. Положение было жутким. Один Игорь был ранен в руку,
другой без сознания, а у Ромки кровь даже не текла, а хлестала из раны.
Наверное, удар пришелся по какому-то сосуду, и Ромка, хоть и оставался в
сознании, но слабел с каждой секундой. Тогда Игорь-длинный взял меч в
левую руку и велел Тимуру уводить раненных. Игоря приходилось нести на
спине, Ромка вначале шел сам. Потом он вконец ослабел, и Тимур стал
волочить обоих, хорошо еще, дорога шла под уклон. Оглядываясь, он видел,
как Игорь-длинный дерется левой рукой. Его почти сразу прижали к ограде
моста, и тогда он отбросил меч, схватил одного из нападавших и вместе с
ним перекинулся через перила. А Тимур был уже у самого замка, когда
увидел, что для Ромки игра кончилась навсегда. Навстречу ему выбежал
