сжав бластер обеими руками, выпустил весь заряд. Между Родэком и
кочевниками встала в небо дымная огненная стена. Для кочевников это было
уже чересчур. Бросая оружие, они разбегались в разные стороны.
Родэк едва успел оказаться внутри машины, как Хосе закрыл люк.
Прислонился лицом к холодному, надежному металлу, постоял, придя в себя.
Вошел в рубку, где уже сидел в кресле первого пилота Денис. Родэк в
крошечной шлюзовой склонился над раненым, повторяя то его имя "Динк", то
бормоча - беспомощно и обиженно, как ребенок: "Гады, гады..."
Денис включил двигатели, секундой позже, даже не дожидаясь выхода в
рабочий режим, дал полную тягу. Хосе невольно потянулся к штурвалу,
готовый перехватить управление. Но Денис вел турбокондер как опытный
пилот. Они вертикально поднялись на несколько километров, машина
развернулась рубкой к Крепости. Над сказочным городом, придавленным
низкими тучами, вставала ослепительная радуга. От восточной стены до
западной, над главной дозорной башней, под самым донышком облаков. Семь
полос чистых, насыщенных тонов - на Землю такую радугу встретишь только на
детских рисунках.
- С чего бы это... - Денис взглянул на Хосе. - Что теперь делать?
Хосе не ответил, и Денис продолжил сам:
- Если уж Компания шла на такое... Наши сказки об общей вине их не
остановят. Они сметут Крепость. Нужно что-то другое, такое, к чему они не
смогут придраться. В гибели экипажей надо обвинить кого-то другого.
- Кого? Не кочевников же!
- Нет...
В кабину вошел Родэк.
- Динк умер, - ни к кому не обращаясь, сказал он. - Я не смог помочь.
И Крепости помочь не смогу тоже. Это как расплата - ваши правители тайком
убивали нас, а наши - вас. - Он посмотрел на экран, удивленно нахмурился:
- Странно... Такая радуга бывает, лишь когда все Рыцари соберутся вместе.
- Кто они все-таки, Рыцари? - спросил Денис. - Хочется все-таки
узнать. Я же с детства в них играл.
Турбокондер медленно приближался к Крепости.
- Маги. Люди, достигшие высшей власти над природой в своем цвете.
Родэк помолчал. Тихо, нараспев, заговорил:
- Семь цветов... Сила и воля, сомнение и Доброта, знание и
воображение, трудолюбие... И ничто не может помочь.
- Хосе. Турбокондеры и экипажи погибли случайно. Понимаешь? Ты
подтвердишь это... - Денис повел турбокондер на снижение.
- Что подтвердить? - не понял Хосе.
- Увидишь.
Машина зависла над стеной. Пятиметровой ширины каменный гребешок был
не слишком удобным местом для посадки.
- Открывайте люк и выметайтесь. Ну?
Хосе посмотрел на Дениса и вздрогнул.
- Выметайтесь!
В глазах Дениса мелькнула ярость. Хосе схватил Родэка за руку и
потянул за собой. В шлюзе они вместе со вторым пленником подхватили тело
Динка, открыли люк. До стены было не больше метра, и Хосе с удивлением
осознал, что Денис великолепно пилотирует сложную в управлении машину.
Они спрыгнули на стену, прямо в подставленные руки стражников. Денис,
наверное, наблюдал за ними, потому что турбокондер сразу же поднялся -
медленно, плавно. Их обдало горячим, обжигающим воздухом из двигателей,
потом турбокондер резко пошел вверх.
Хосе огляделся. Взглянул на Каменную Плешь - там стояли четыре машины
и было много, очень много людей. Посмотрел на дозорную башню - и увидел на
верхней площадке треугольничек человеческих фигур, яркий, разноцветный.
Почему-то Хосе знал, что на башне семеро.
- Рыцари... Маги... - прошептал он. - А мы люди... И нас не семь -
нас миллиарды цветов.
Над головой хлопнуло. Турбокондер свечой дырявил небо, преодолевая
звуковой барьер, все уменьшаясь и уменьшаясь. Вонзился в тучи, исчез.
- Он поднимется километров на пять, - шептал Хосе. - Надо еще не
забыть про "черный ящик", его можно выжечь лазером. Справа от пульта... А
теперь штурвал от себя, и реактор на форсаж.
В небе нарастал гул. Но вот под облаками сверкнула точка, опоясанная
светящимся выхлопом. Белый инверсионный след тянулся за ней к земле.
Турбокондер падал на Каменную Плешь. Фигуры на башне подняли руки,
заслоняясь плащами. А может быть, не только заслоняясь...
- Отвернись, - сказал Родэку Хосе. - Сейчас будет очень яркая
вспышка.
ЭПИЛОГ
Мифы народов разных планет. Том шестой, глава 3, стр. 67.
"...каждый цвет радуги символически означает одно из человеческих
качеств. Кроме основных семи цветов, видимых глазом и доступных, как
считается, каждому, выделяют еще ряд оттенков, обозначающих более редкие
качества. Например, восьмой цвет радуги означает самопожертвование..."
(C) Сергей Лукьяненко, 1997
КАТЕГОРИЯ "ЗЕТ"
Они шли к нам по мокрым от дождя плитам космодрома. Двое впереди, в
медленно плывущем луче прожектора, трое чуть в стороне. Я стоял в проеме
люка, и резкий порыв ветра хлестнул дождевыми струями. Ощущение было
таким, словно меня окатили ведром холодной воды. Мерзкая планета...
Передние двое стали подниматься по решетчатым ступеням трапа. Не заходя в
корабль, высокий офицер в глянцево-черном комбинезоне с алой нашивкой на
рукаве долго изучал мое лицо. Потом вытянулся и отчеканил:
-- Из рук в руки, исполняя долг.
Я кивнул и тоже встал смирно:
-- Из рук в руки. Долг исполню.
Офицер протянул мне маленький чемоданчик:
-- Его вещи.
-- А документы?
-- Зачем? Категория "зет".
Он склонился над своим спутником. Ловким движением снял наручники,
сковывающие их вместе. С некоторым удивлением я увидел, что это мальчишка.
Лет двенадцати-тринадцати, не старше. Офицер поправил мальчишке капюшон,
закрывающий лицо, сказал, чуть помедлив:
-- Счастливого пути, малыш! Не скучай!
Крутнулся на каблуках и быстро сбежал вниз, даже не взглянув на меня.
Я пожал плечами и повернулся к мальчишке. На меня смотрели веселые темные
глаза:
-- Теперь вы будете со мной?
Черт возьми, конвоир я или охранник? Я посмотрел на молчаливые
фигуры, мокнущие под дождем. Конвоир.
-- Нет. Это ты будешь со мной.
Люк заварил боевой робот. Теперь служебные помещения корабля, где
остались капитан и навигатор, отделены от жилого яруса. Робот замер возле
заваренного люка -- две тонны металла и тупой спрессованной энергии. Что
бы ни случилось со мной, Дэниэль Линк не покинет корабль.
Я в последний раз включил видеофон, посмотрел в жесткое морщинистое
лицо капитана. Он кивнул мне.
-- Будь осторожен. Категория "зет" -- это не шутка. Мы постараемся
ускорить перелет. Недели две, не больше.
Я видел -- ему мучительно хочется подбодрить меня. Но он давно
разучился это делать. И я улыбнулся, разрывая паузу:
-- До встречи на Земле.
-- До встречи.
Экран погас. Я отошел на несколько шагов, достал предписанный
инструкцией лайтинг. Белая вспышка -- и компьютерный терминал с видеофоном
превращаются в груду оплавленного металла. Из угла с растерянным гудением
вылезла полусфера киберуборщика. Всё. До самой Земли я перестаю быть
членом экипажа "Антареса". Дэниэль Линк, категория "зет" станут моей
судьбой.
...Жилой ярус невелик. Три каюты, столовая, комната отдыха, маленькая
оранжерея, пузырем выступающая над броней корабля. Я прошел по коридорам,
собирая те немногие инструменты, что здесь нашлись. Отвертки, тестеры,
щупы, ультразвуковой резак -- все острое и тяжелое... Я сбросил эту груду
металла в жадно раскрытый люк утилизатора. Подумал и отправил туда же
лазерный дальномер. Его луч не смертелен, но может ослепить.
По короткому и узкому коридору я пошел к своей каюте. Постоял
секунду, потом открыл дверь.
Дэниэль сидел на кровати. Он уже успел переодеться -- на нем был
синий спортивный костюм, а мокрая куртка висела в шкафу. На столе лежали
тонкие книжки в разноцветных обложках. Я взял одну -- это оказались
комиксы. Почувствовав тепло руки, жидкокристаллический рисунок ожил.
Обвешанный оружием космодесантник мужественно усмехнулся, вскинул
деструктор -- армейскую модель, совершенно неподъемную. Ствол деструктора
слегка выступил над обложкой. Эффектно... Мальчишка молча смотрел на меня.
Я откинул вторую койку:
-- Будешь спать здесь.
-- Хорошо.
-- Без моего разрешения ты не должен выходить из каюты. Желтая дверь
-- туалет, голубая -- душ.
-- Я знаю. А мы долго будем лететь?
-- Пока не прилетим.
Я взглянул на часы.
-- Старт через полчаса, необходимо лечь и пристегнуться...
-- Я знаю.
-- Еще через полчаса -- обед. Столовая направо, в конце коридора.
Дэниэль только кивнул в ответ. Похоже, он немного испугался моего
тона -- его лицо побледнело. На секунду мне стало жаль этого мальчишку, не
понимающего, в чем его вина. Дэниэль смотрел на меня со слабой надеждой --
похоже, он ждал, что я улыбнусь или скажу ему что-нибудь ласковое. Я
заставил себя отвернуться и вышел из каюты. Категория "зет". Дэниэль Линк
представляет потенциальную угрозу для человечества.
Мы летели вдали от пассажирских трасс. Война с Лотаном в полном
разгаре, и вражеские патрули охотились за такими беззащитными скорлупками,
как наш "Антарес". Лишь безвыходная ситуация могла заставить офицеров
Службы безопасности Десантного Корпуса использовать нашу посудину для
пересылки арестованного. Дни тянулись за днями, неотличимые друг от друга.
Утром, когда Дэниэль еще спал, я выходил в оранжерею и пытался определить
наши координаты по рисунку созвездий. Отсюда, из двадцатиметрового
стеклянного купола, заросшего цветами и самой прозаической картошкой, был
прекрасный обзор. Потом мы завтракали, убирали посуду (само собой вышло
так, что мы начали делать это по очереди). До обеда я сидел в комнате
отдыха и листал старые номера "Космического вестника". Впрочем, после
обеда я делал то же самое... А Дэниэль сидел в каюте. Он вообще старался
не попадаться мне на глаза. Наводил порядок (а на "Антаресе", где два-три
раза в сутки отключалась гравитация, это непросто). Умело пользовался
душем, как опытный астронавт дежурил на кухне. Скоро я понял, что он
привык к жизни на кораблях. Привык настолько, что я даже боялся
предположить, сколько уже длится его путь к Земле. Да и не нужно мне этого
знать. Случай занес Дэниэля Линка в категорию "зет", случай привел на наш
корабль, случай сделал меня конвоиром. На Земле я передам его
красношевронникам и постараюсь забыть.
В тот день я опоздал на обед. Я плохо спал ночью, часто просыпался,
вслушивался в дыхание Дэниэля. Мне казалось, что он лишь притворяется
спящим... Ну не может же человек из категории "зет" вести себя как все!
Нормальность Дэниэля была подозрительной... Но ничего в ту ночь не
произошло. Зато я не выспался и ухитрился по-стариковски задремать в
кресле.
Дэниэль уже два раза опаздывал к обеду. И оба раза оставался голодным
-- выждав положенные двадцать минут, я вываливал его порцию в утилизатор.
Теперь у него была возможность расквитаться...
Я вошел в столовую и сразу увидел Дэниэля. Он читал, сидя у стола.
Молча поднялся и стал доставать из термошкафа тарелки. Стараясь не
смотреть ему в глаза, я сел на свое место.
-- Вы будете сок?
-- Да, спасибо.
Я крутил в руках ложку, которой предстояло есть бифштекс. Вилки я
выбросил в первый день полета, о чем сейчас ужасно жалел. Дэниэль поставил
передо мной высокий стакан с густо-оранжевым апельсиновым соком...
В следующую секунду корабль тряхнуло, мальчишку бросило в угол.
Совершенно автоматически я ухватился за настенные фиксаторы. Пол медленно
вздыбился, превращаясь в стену, и снова встал на место. Грибной суп,
бифштекс и апельсиновый сок смешались на моей рубашке в невиданную
кулинарами кашу. Я попытался отряхнуться, потом посмотрел на Дэниэля. Он
