испуганные лошади шарахнулись в стороны и, падая в реку, увлекли с собой
солдат-коноводов. Микулин попытался спасти одного из них, протянув ему
руку, но в это время был ранен в обе ноги, упал в реку и исчез под водой.
- Спасайте генерала! - закричало сразу несколько голосов.
Офицеры растерялись, не зная, что предпринять.
- Вот он, вот он! - закричала Варя, увидев Микулина. - Неужели же
никто не спасет его?
- Эх, была не была! - выскочил из толпы Блохин. - Подержите мотоцикл,
Варвара Васильевна, а я попытаю свое дырявое счастье.
Скинув сапоги, он прямо в одежде бросился в воду. Течением Микулина
относило все дальше и дальше. Блохин саженками подплыл к генералу, из
последних сил боровшемуся с волной. Поддерживая потерявшего сознание
генерала, Блохин с трудом добрался до берега.
Звонарева с помощью санитаров принялась приводить Микулина в чувство.
Придя в себя, от слабости, потери крови и пережитого волнения генерал с
трудом мог говорить.
- Передаю командование дивизией полковнику Хоменко, - первое, что
смогла разобрать Звонарева. - Перевязывайте сначала раненых солдат, а
потом уж меня, я подожду, - добавил он, помолчав.
- Вы сами находитесь в тяжелом состоянии. У вас ранены обе ноги.
- Неужели ампутация? - взволновался генерал.
Звонарева поспешила его успокоить, но, глядя на размозженные кости и
рваные раны, с сомнением покачала головой и тяжело вздохнула.
Когда перевязка была окончена, генерала перенесли в штабную машину.
Он подозвал к себе уже подъехавшего к переправе Хоменко и попросил его
представить к награде Блохина. Микулин хотел лично поблагодарить солдата
за спасение, но Блохин исчез, как в воду канул.
Автомобиль тихонько тронулся.
- Отвоевался наш генерал, - грустно проговорила Звонарева, когда
машина отъехала. - Ему ампутируют обе ноги. В его годы трудно надеяться на
благополучный исход такой тяжелой операции.
С темнотой бой постепенно прекратился, и части стали окапываться на
занятых рубежах. Хоменко верхом на лошади объезжал полки своей дивизии и
благодарил солдат за боевую службу. Солдаты, окрыленные успехом,
оглушительно выкрикивал "рады стараться" и обещали на следующий день
окончательно добить немцев.
Борейко продолжал объединять группу из шести легких и тяжелых
батарей, так как Хоменко не хотел и слышать о возвращении его в батарею.
Он возбудил ходатайство о производстве капитана в подполковники за боевые
отличия и назначении его командиром приданных дивизии тяжелых и гаубичных
батарей.
Ночь не сулила отдыха тяжелым батареям. Им было приказано к утру
перенести позицию почти на двадцать километров вперед. Получив этот
приказ, даже невозмутимый Звонарев крепко выругал своего друга Борейко и
приступил к подготовке громадных пушек к ночному переходу.
Наступила ночь. Напряжение многодневных боев сказывалось все сильнее,
люди валились на землю и засыпали мертвым сном. Сам Хоменко едва держался
на ногах от усталости. Даже неутомимая Варя сдала и отказалась от сложных
операций. Под утро и ее сморил сон.
Всю ночь двенадцатидюймовая батарея тащилась по разбитым проселочным
дорогам. Мощные автотягачи с трудом преодолевали многочисленные выбоины и
ухабы, автомобили с людьми и боеприпасами буксовали в топких низинах и
болотах. Несколько раз батарею нагонял Блохин с категорическим приказом
Борейко поторопиться. Незадолго до рассвета батарею встретил и сам
капитан.
- Тебе, Сергей, следует поучиться у твоей супруги. Ее за хвост не
удержишь - так и рвется вперед, а тебя не знаю за какое место надо тянуть,
чтобы ты быстрее поворачивался, - недовольно гудел Борейко, выслушивая
длинные объяснения своего старшего офицера.
Разгромленные австро-германские части на следующий день продолжали
свой отход на северо-запад, за реку Стоход.
Около полудня Звонарева со своим отрядом переезжала на новое место. В
автомобиле6 кроме нее, сидели обе сестры и Кремнев. Капитан еще не вполне
оправился от контузии и жаловался на головную боль. Ветрова заботливо
ухаживала за ним, нежно глядя на героя вчерашнего боя. С того момента,
когда бесчувственного Кремнева принесли на перевязочный пункт, она ни на
минуту не отходила от него, умоляя Звонареву спасти капитана.
- Я сойду с ума, если только он умрет! - в отчаянии говорила она.
- Но ты ведь замужем, - удивилась Варя.
- Ничего подобного. Это я все придумала. Думала, что на фронте среди
мужчин девушке трудно. Будут приставать... - призналась Таня.
Всхлипывая, она рассказала, как сразу после первого знакомства ей
понравился Кремнев, как потом желание его видеть, радость коротких
свиданий - все это переросло в большое чувство. Но признаться ему боялась.
Зачем? Кругом война, ужас, смерть, разве могут они мечтать о счастье... Но
теперь молчать она больше не может. Она знает, что он любит ее. А любить
друг друга и есть счастье. Зачем же обкрадывать себя?
- Глупенькая ты еще... Скажи ему. Это поможет лучше всяких лекарств,
- улыбнулась Варя.
В своем прогнозе она не ошиблась. После разговора с Таней капитан
сразу почувствовал себя значительно бодрее.
К автомобилю подъехал Павленко и справился о здоровье своего
командира.
- У нас все благополучно. Рана Сологубенко почти зажила, так что ты
можешь не беспокоиться за батарею, там все в полном порядке, - закончил
прапорщик.
- Да, да Александру Васильевичу надо еще несколько дней отдохнуть у
нас, - присоединилась Ветрова.
Варя только качала головой.
- У нас не госпиталь, Танюша! Мы должны или эвакуировать в тыл, или
возвращать в строй.
- Мы временно зачислим капитана Кремнева в санитары, - нашлась сестра
милосердия и сама смутилась от такого явного проявления своих чувств.
В это время мимо автомобиля стремительно проскакал Кубанский казачий
полк. Все в темно-малиновых черкесках и бешметах, кубанках, с винтовками
за плечами, шашками на боку, кинжалами у пояса, рослые и загорелые.
Смотреть на них без восторга было невозможно.
- Наши, наши едут! - вскочила Варя, махая платком.
Лихо заломив шапки, казаки весело смотрели на Звонареву. Миновав
санитарный автомобиль, они съехали с дороги и в поле перестроились для
атаки. Заиграли трубы, блеснули на солнце шашки, и вся конная масса
двинулась вперед все ускоряющимся аллюром.
- Полевым наметом! - донеслась команда, и весь полк утонул в облаке
пыли, поднятой копытами сотен коней.
- Смотрите, смотрите, казаки пошли лавой! - не помня себя от
волнения, кричала Варя. - Зачем только я родилась женщиной! Скакала бы
сейчас карьером и рубила немцев направо и налево!
- Пока что, Варвара Васильевна, надо нам приготовиться к приему
раненых из числа тех же казаков, - проговорила Ветрова.
Вскоре у дороги развернулся перевязочный отряд. раненых, к счастью,
было совсем мало.
Окончательно деморализованные немцы оказывали слабое сопротивление, и
русские части без боев дошли до Стохода.
27
Русская армия, остановив наступление, укреплялась на новых рубежах;
строились блиндажи, оборудовались наблюдательные пункты. Полки и батареи
пополнялись людьми, окопы окутывались колючей проволокой.
Батарея Кремнева занимала позицию за деревней Страхалин. Несколько
сзади расположилась батарея Борейко с двенадцатидюймовыми гаубицами.
Поблизости находился перевязочный пункт Красного Креста.
Летний вечер развернулся во всем своем великолепии. На западе еще
горело пламя зари, но на небе уже зажглись первые неяркие звезды -
предвестники ночной тишины и покоя. Аисты с тихим клекотов опускались на
крыши хат и, подняв одну ногу и опустив клюв, погружались в чуткий птичий
сон. С болот доносилось кваканье лягушек. Все было по-мирному тихо .
Только изредка ночную дремоту будила ружейная перестрелка, или пулеметная
дробь, или мерцающий трепетный свет немецкой ракеты. будто и ночью война
не хотела, чтобы о ней забывали люди.
Солдаты, отдохнувшие и отоспавшиеся после боев, врастяжку лежали на
земле около орудий и благодушно слушали батарейного острослова наводчика
Кикина, который рассказывал им длиннейшую сказку, без начала и конца7
К ним подошел проходивший мимо батареи Блохин. За время боев все
солдаты, особенно артиллеристы, успели познакомиться. На батарее Блохина
знали многие и поэтому его радушно приветствовали.
- Здравствуйте, дружочки! - проговорил Блохин. - кака отдыхается?
- Здорово, тяжелопуд! - ответил за всех Солопов. - Скоро получите
такую пушку, чтобы враз сничтожить всего немца?
- Скоро не скоро, а воевать надоело! Две недели наступали, а народу
перевели - не счесть, - отозвался Блохин.
- Что верно6 то верно, - поддержал Солопов. - Ежели и дальше так
наступать будем, то до немецкой земли солдаты не дойдут. По дороге лягут в
сырую землю.
- А мы не пойдем! - запальчиво проговорил тщедушный, с большими
темными глазами солдат.
- Ежели один не пойдешь, застрелит офицерье, и дело с концом, -
пояснил Блохин.
- Вот если бы все солдаты отказались вперед идти, - проговорил
Солопов. - А скоро со всеми не договориться. солдат на раскачку туговат.
Пока сообразит да пошевелится, его десять раз обезоружат.
- И то верно. Трудно раскачиваемся, но уж ежели раскачаемся, тогда не
остановишь. Народ - сила, - многозначительно сказал Блохин, похлопывая
ладонью по прикладу винтовки, лежащей у него на коленях, и, подмигнув
Солопову, поднялся: - Ну, надо пойти заняться хозяйственными делами.
Солопов тоже встал и пошел вслед за ним. отойдя немного, Блохин
присел, Солопов подошел и тоже подсел к нему.
- Исподволь да понемногу надо об этом говорить солдату, особенно
пехоте. там народ малограмотный, не сразу смекает, - сказал Блохин. -
Скоро начнется осень, за ней зима. Воевать будет несподручно. Опять станем
на позиции, в землю зароемся. тут и будет время обо всем переговорить. А
пока береги себя и зазря в пекло не суйся, - наставительно сказал Блохин и
поднялся.
В палатке, разбитой в саду, неподалеку от батареи Кремнева, собрались
артиллерийские офицеры и Варя с сестрами милосердия. Шел разговор,
вспоминали минувшие боевые дни, строились предположения на будущее7
Осипенко напропалую кокетничала одновременно с Зуевым и Павленко,
приводя этим в отчаяние обоих своих кавалеров. Таня Ветрова тихонько
беседовала с Кремневым.
- Ужасная все-таки вещь война! - задумчиво проговорила Варя. -
Сколько людей убивают, калечат. И в сущности неизвестно за что.
- Как - неизвестно за что? Мы защищаем свою землю от врагов, которые
хотят нас поработить, - возбужденно сказал крутиков.
- Может, вы и правы. Но я, как врач, скажу вам, что все наши успехи
не окупаются огромными потерями в людях. Победа достается нам слишком
большой кровью. Еще одна-две такие победы, и мы совсем останемся без
людей, - продолжала Звонарева.
- Тогда нам надо мириться. Пусть немец забирает что хочет. диктует
нам свои требования, а мы покорно пойдем к нему в кабалу, - уже
раздраженно проговорил Крутиков.
- народ больше воевать не хочет! Он жаждет мира! И военные власти,
если они сохранили хоть капельку здравого смысла, должны думать о
заключении мира, - в тон Крутикову ответила Варя.
- Перевешаем и перестреляем всех бунтовщиков! - резко бросил
штабс-капитан.
- вы не сможете этого сделать по той простой причине, что их будет
слишком много - сотни тысяч, миллионы. Как бы эти бунтовщики, как вы
выражаетесь, не перестреляли таких ретивых вояк, как вы, - усмехнулась
