до Кенигсберга, включая сюда прирейнскую область, его осла зовут филосо-
фом Кунцом, а его оруженосец из пакли.
Они проехали городские ворота и сторож с огромными ключами за поясом
тотчас побежал на площадь, сообщить о приезде нового шута верхом на ос-
ле, с оруженосцем, сделанным из пакли.
В узких вюртембержских улицах из окон высовывались то веселые борода-
тые лица с трубками, то круглые, как дно бочки рожи вюртембержских хозя-
ек, то очаровательные личики девиц в белых чепцах с голубыми лентами.
На площади огромная толпа мигом окружила их.
- Кузнецу - железо, свечнику - воск, - кричал шарлатан, - кровельщику
- солома, а шарлатану и фигляру - кукол и вюртембержцев! Мы счастливо
приехали, дорогой схоласт, в городе ярмарка.
И точно: в Вюртемберге была ярмарка. В 12 часов судьи проехали по го-
роду на городских конях, приняли у стражи ключи от города, на обратном
пути проверили часы на главном рынке и вернулись в магистрат, чтобы изб-
рать особого бургомистра, для управления городом, во время ярмарки.
В деревянных лавках торговали купцы городов и пригородов.
- Любезный шарлатан, - отвечал схоласт, - я держусь за хвост вашего
осла, чтобы не потерять вас, но мне кажется, что я все-таки вас потеряю.
- Печнику - кирпичей и глины, - кричал шарлатан диким голосом. - Вюр-
тембержцы - приветствуйте меня, я почтил вас своим приездом.
Пожилой бюргер сказал ему:
- Говори понятнее, шут. Здесь и без тебя много шуму. У нас уже есть
один такой - как ты, и он говорит смешнее и понятнее. К тому же на шута
ежегодно тратятся городские суммы.
- Каждому свое, - отвечал шарлатан, - лудильщику - олово, оружейнику
- железо для шомполов, ворам - содержимое ваших карманов. Бюргер, взгля-
ни, где твои часы.
В это время воришка стащил часы у пожилого бюргера. Он бросился за
ним, а шарлатан двинулся далее, раздвигая толпу. Швериндох давно уже
упустил хвост осла, а теперь, оттертый толпой, потерял и самого шарлата-
на. Некоторое время он видел еще рыжую голову, но потом потерял и ее и
остался один в незнакомом городе.
5.
Наступила ночь. Усталый Гансвурст ехал на своем осле по окраинам го-
рода. Он был сыт и пьян, но хотел спать и покачивался взад и вперед, как
петля на готовой виселице. Было темно вокруг, огни уже не горели в ок-
нах. Иногда навстречу ему попадались солдаты и слышалось бряцанье шпор и
оружья. Но они оставались за ним, и вокруг снова темнота и безлюдье. Но
вдруг на повороте мелькнуло освещенное окно. Он очнулся от дремоты и
поднял голову. Потом осторожно под'ехал к окну и встал на спине осла на
колени.
На высоком столе, усеянном ретортами, колбами, трубками, горел зеле-
новатый огонь. Расплавленное стекло тянулось и свивалось невиданными фи-
гурами над раскаленной пластинкой железа. Высокий человек в остроконеч-
ной шапке и длинной тоге склонялся над огнем и в лице его выражалось
вниманье, самое напряженное.
- Как, - сказал шарлатан, - как ученый Швериндох уже нашел себе прис-
танище в благородном городе Вюртемберге? Он уже производит опыты. Быть
может, он уже нашел и средство оживить своего Гомункулюса?
И Гансвурст постучал в окно.
Остроконечный колпак принял вертикальное положенье.
- Схоласт, - крикнул шарлатан, - отворите окно, я буду очень рад сно-
ва увидеться с вами.
- Кто меня зовет, - отвечал схоласт, приближая лицо к стеклу, - обой-
ди угол, там дверь моего дома.
- Но куда я дену осла? - возразил шарлатан, - осел - это все мои на-
дежды в будущем и настоящем.
- Значит, ты не житель нашего города, - сказал Швериндох и на этот
раз лицо его показалось шарлатану старше, - в таком случае привяжи осла
к фонарю, а сам пройди туда, куда я указал тебе.
Схоласт отошел от окна и снова склонился под зеленым пламенем.
- Господи помилуй, - бормотал шарлатан, привязывая осла, - он так
возгордился, что не хочет уже узнавать старых друзей. Но откуда взялся
этот чудесный дом у моего ученого? И почему лицо его показалось мне та-
ким старым? Я бродил по городу, шутил и показывал фокусы, а он в это
время купил дом, кучу бутылок, свечи, уже оживил, наверное, свою прокля-
тую колбу и даже успел состариться.
Привязав осла, он подошел к двери, толкнул ее и очутился в комнате,
которую видел у окна.
Швериндох снял свой колпак, потушил зеленый огонь и, опираясь на пал-
ку, поднялся к нему навстречу.
- Любезный схоласт, - быстро заговорил шарлатан, - все бренно, все
минет, ничему не суждено бессмертия.
- Да, - отвечал схоласт, - не смею противоречить. Ничему не суждено
бессмертия.
- А этот дом, - говорил шарлатан, - а эти бутылки, этот колпак, эта
комната - они исчезнут, как дым.
- Исчезнут, - отвечал схоласт, - как исчезнем когда-либо и мы сами.
- Так для чего же вы все это купили? - продолжал шарлатан: - или вы
сделали все это в ваших бутылках?
- Чужестранец, - отвечал Швериндох, - ты меня удивляешь. Ты говоришь
со мною так, как будто, мы знакомы много лет. Между тем я вижу тебя
впервые.
- Впервые? - сказал шарлатан с обидой в голосе: - мы расстались се-
годня днем. Нас разделила толпа на площади.
- Чужестранец, - отвечал Швериндох, снова - я не имею права не верить
тебе, но ты меня удивляешь. Я видел много людей на своем веку и может
быть ученые работы несколько осла били мое зрение.
- Освальд Швериндох, ученый схоласт, - начал было шарлатан, подходя к
нему ближе, - нас разлучила толпа на площади. Поглядите на моего осла.
Неужели вы и его забыли?
- Как ты назвал меня? - переспросил Швериндох и нахмурил брови. - Ты
принял меня за кого-то другого. Имя мое Иоганн Фауст.
6.
Наступила ночь. Схоласт усталый и голодный шел по пустым улицам Вюр-
тенберга.
- Гомункулюс, - говорил он, похлопывая себя по карману, - ты слышишь,
Гомункулюс - я покинут, я оставлен всеми. Мой единственный друг - это
ты, и ты никогда не покинешь меня, потому что я тебя выдумал.
Он сел на тумбу и сказал мысленно:
Навстречу мне целый вечер попадались бюргеры, что шествовали с чрез-
вычайной важностью. Каждый из них имеет дома жену, а по вечерам - ужин.
Но я не имею ни того, ни другого. Я - ученый баккалавр. Я - maqister
scholarium.
Улица была темна и безлюдна.
- Доктор Фауст, - закричал вдруг, прямо перед ним голос, - что делае-
те вы, одни, поздней ночью, на улице города?
Швериндох поднял голову. Никого не было вокруг?
- С вами произошла какая-то странная перемена, - продолжал голос, -
мне кажется, что на вашем благородном лице несколько разгладились морщи-
ны.
- Простите, - пробормотал огорченный Швериндох, - прошу прощения, по-
видимому мои глаза несколько ослабли от ученых занятий и я никого не
различаю в темноте.
- Это - странно, - удивился голос, - с каких пор вы, дорогой учитель,
перестали узнавать ваших добрых друзей?
- Друзей? - переспросил Швериндох, тщетно пытаясь разглядеть что-либо
перед собою, - осмелюсь просить вам напомнить мне, где и когда мы с вами
встречались?
- Право, - с беспокойством продолжал голос - право, я боюсь, дорогой
учитель, что чрезмерные занятия слишком утомили вас. Не лучше ли вам бу-
дет отправиться домой и отдохнуть немного.
- Нет, нет, - вскричал Швериндох, - нет, нет, я прошу раз'яснения.
Где и когда мы с вами встречались и почему я не вижу вас?
- Извольте, - отвечал голос с обидой, - извольте. Мы встречались в
вашем доме в Вюртемберге, и вы знаете меня так давно, что вероятно шути-
те, не узнавая.
- Непонятно, - отвечал Швериндох, - непонятно. Назовите мне ваше имя.
- Курт, сын стекольщика.
- Сын стекольщика, - переспросил Швериндох, - это очень странное имя.
- Доктор - вы нездоровы, - сказал голос и на этот раз с чрезвычайной
решимостью, ночь близится к концу и вам пора домой, доктор!
С этими словами схоласт почувствовал, как нечто осязаемое схватило
его под руки и повлекло по темным улицам Вюртемберга.
7.
Шарлатан сидел против доктора Иоганна Фауста и взирал на него с тай-
ным почтением.
В окно заглянул уже серый утренний свет.
- Сорок лет тому назад, - заговорил доктор, - старый еврей из Лейпци-
га подарил мне белый порошок, который обладает чудесной силой в нахожде-
нии философского камня.
- Осмелюсь вас спросить, - сказал шарлатан очень тихо и с некоторой
печальной вежливостью, - для чего вы ищете филосфоский камень?
- Чужестранец, - отвечал, оборотясь, доктор, - ты получил приют в мо-
ем жилище. Ты - мой гость, но я прошу тебя не мешать в моей работе.
- Простите, - промолвил шарлатан, - но среди моих немногих друзей
есть некто Освальд Швериндох. Он ищет средства оживить Гомункулюса, и я
подумал, не одно и тоже ли служит целью ваших стремлений.
Доктор не отвечал ему. Подойдя к столу, он собрал пепел, оставшийся
на стекляной пластинке, смешал его с другим порошком и всыпал полученную
смесь в реторту. Снова запылал маленький горн и два пламени соединились
в одно, раскаляя железо.
- Гомункулюс? - сказал он, вспоминая о вопросе Гансвурста, - пустое,
Гомункулюса выдумал я еще в молодых годах, и оживить его - невозможно.
- Вероятно, так же невозможно, - пробормотал шарлатан, - как найти
золотой помет от осла, усеянный драгоценными камнями.
Он умолк. Голубая жидкость кипела в реторте, маленькие пузырьки отде-
лялись от нее и через стеклянную трубку выходили под прозрачный колпак и
оседали на его стенках блестящими каплями.
- Работай при восходе солнца, - снова сказал Фауст и снова более се-
бе, нежели своему собеседнику, - с запада иди на север, туда, где полная
луна. Он был уже в моих руках, философский камень.
Но шарлатан никогда не узнал о причинах исчезновения из рук Иоганна
Фауста философского камня, потому что на улице раздались неверные шаги,
и дверь распахнулась, как бы под сильным ударом.
8.
Добровольное условие, дано в городе Вюртемберге в день седьмой мая
месяца, года 14.
Закреплено в оный день советником магистрата Фридрихом Бауером.
Мы, бургомистры и совет, выслушав согласные речи нижепоименованных
граждан Вольных Германских городов о добром путешествии, ими замышляе-
мом, с целью разысканья многих, полезных науке, мираклей и соответствуя
твердому настоянию, ими утвержденному, сим положили:
В день восьмой, месяца мая, года 14.. доктор и магистр философии и
многих наук Иоганн Фауст из Вюртемберга, схоласт и также магистр многих
наук Освальд Швериндох, шут из Берна, именем Гансвурст и мастеровой из
Вюртемберга, цеха стекольщиков, именем Курт, покидают город для вольного
путешествия сроком на полтора года. По прошествии же положенного времени
должны возвратиться в город наш и кто из них возвратится ранее прочих,
имея цели свои решенными, тот получает право на, остальными странниками
открытые и полезные науки, миракли.
Таковая воля магистратом утверждена и печатью вольного Вюртемберга
запечатана.
Советник магистрата: Фридрих Бауер.
Примечание к памяти: Упомянутый мастеровой Курт города нашего, под-
линного телесного вида, при заключении сего договора, показать не поже-
лал, отговариваясь неимением. Однако звучал голосом и был признан су-
ществующим по уверению почтенного доктора и магистра философии Иоганна
Фауста. Советник Фридрих Бауер.
Глава II.
Путь схоласта Освальда Швериндоха.
1.
Дни проходят и дни уходят и Рейн протекает так же, как он протекал
сотни лет тому назад. И как сотни лет тому назад на берегу его виден
Кельн, сложенный из камней. Город этот очень древний город, но камни, из
которых он сложен, - древнее его. Старая ратуша не однажды жаловалась
дому бургомистра: - разница лет между мною и моими камнями все та же и
та же, меня огорчает эта неизменность - и она двигала стрелками своих
часов с неизменной последовательностью: час за часом, минута за минутой,
