- Более того: я умен, я красноречив, я умею ходить по канату. У меня
есть Пикельгеринг, любезные сограждане, Пикельгеринг, знаток в схоласти-
ческой философии и самая лучшая кукла из всех, которые вам когда-либо
приходилось видеть.
Пикельгеринг высунулся из-под ситцевого полога, мигнул бубенчиком и
поклонился с необыкновенным достоинством.
- Словом я - самое достопримечательное на обоих полушариях, а что ка-
сается моих полушарий, то они-то и есть самое во мне примечательное.
Полушария показались было из-под раздвинутых занавесок, но как бы ус-
тыдясь столь обширного общества вновь скрылись под приветливую сень по-
лога.
- Но я буду краток. Я не хочу надолго задерживать на себе ваше благо-
родное внимание. Позднее время не позволяет мне развернуть в пространной
речи природные мои дарования. Любезные сограждане! Я - шарлатан!
И тут рыжий клок с некоторым упорством пронзил отсыревший в погребе
воздух.
Мастеровые: кузнецы, кровельщики, стекольщики, портные закройщики и
портные, кладущие заплаты на старое платье, купцы, матросы и веселые де-
вушки в одеждах голубых и синих с желтой лентой в волосах, указывающей
на их ремесло - все смешалось между узкими столами в веселую и дымную
массу. За стойкой, на огромной бочке сидела хозяйка и она отличалась от
своего сиденья только цветом лица. Оно было кирпичного цвета.
Особняком от всех в дальнем углу сидела докторская тога.
- Благородный герцог Пикельгеринг вздыхает по своей возлюбленной гер-
цогине, - закричал шарлатан.
Пикельгеринг сел и принялся вздыхать с треском.
- Не извольте беспокоиться, - продолжал шарлатан, - у него немного
испортилась пружина. Однако, судя по гороскопу, составленному знамени-
тым, неподражаемым астрологом Лангшнейдериусом, ему суждена долгая и
счастливая жизнь.
Организм его крепок и вынослив, ибо он сделан мастером Лангедоком из
Шверина, а куклам мастера Лангедока суждено бессмертие. Но ныне печаль
по упомянутой герцогине заставляет его проливать горчайшие слезы.
И точно: благородный герцог проливал слезы, но почему-то не из того
места, откуда они по всем естественным законам должны были бы проли-
ваться.
- Освальд Швериндох - схоласт - ты жив, или ты уже умер, - говорил с
горечью человек в докторской тоге, - если ты умер, то отправляйся на
кладбище, если же ты еще жив, то что ты делаешь в этом грязном тракти-
ре?
- Я пьян, - отвечал он сам себе с некоторым достоинством - я пьян,
пивной стакан в моих руках, а колба в моем кармане.
Под привычными шарлатановыми руками герцогиня с величайшей охотой из-
менила благородному супругу, заболела, как и он, испорченной пружиной и
призвала к себе почтенного доктора маленького роста, но зато с огромной
бутылкой в руках.
Тогда Пикельгеринг очнулся от своей бесплодной мечтательности и под
неустанным наблюдением умелого руководителя с грозным видом приблизился
к виновной супруге. Виновная супруга встала на колени, склонила голову и
покорно ожидала решения своей участи. Шарлатан решил ее участь, вытер
пот со лба и закричал...
- Любезные сограждане, представленье кончается.
Потом отошел в сторону, потянул за веревку и ситцевые занавески скры-
ли под собой дальнейшие приключения грозного Пикельгеринга и злосчастной
супруги.
- Гомункулюс, - говорил схоласт, хлопая себя по карману - ты меня
слышишь, Гомункулюс. Ага, ты не слышишь меня, мерзавец, ты не слышишь
меня, я тебя выдумал, а ты мертв!
Шарлатан сложил свои куклы и подошел к стойке.
- Хозяйка, - сказал он, - сегодня последний день моей работы. Насту-
пает ночь, я устал, и ты должна угостить меня пивом.
Одна бочка кивнула головой с благожелательством, а из другой шарлатан
проворно нацедил себе кружку пива.
Человек в докторской тоге оторвался от предмета, который он созерцал
с горечью, и пошатываясь подошел к нему.
- Любезный друг, - сказал он негромко, - все бренно, все пройдет и на
свете нет ничего вечного.
- Не смею противоречить, - отвечал шарлатан, - хотя и не имею возмож-
ности проверить ваше проникновенное заключенье.
Тога уселась напротив него и некоторое время они пили молча.
- Дорогой шарлатан, - снова заговорил человек в тоге, - я не сомнева-
юсь, что вам известно мое имя и мое звание, ибо я - Освальд Швериндох,
ученый схоласт, и я выдумал Гомункулюса.
- Мой дед катопромант Вирнебург, - отвечал шарлатан, - научил меня
многим фокусам и если вам угодно...
- Не то, - промолвил схоласт, - не то. Гомункулюс сидит в колбе, кол-
ба в моем кармане, но я несчастный человек, потому что он - мертв как
дерево.
- Если вам угодно, - продолжал шарлатан, - я вскрою вас ланцетом и
совершенно безболезненно удалю из вашей души мучащее вас несчастье.
- Пойми, - сказал схоласт, - пойми, он не оживает. Я сделал его, я
его выдумал, я потратил на него всю мою жизнь и теперь он не хочет оп-
равдать возложенных на него ожиданий.
Кабачок пустел. Мастеровые покидали его парами, одна за другой. Слуги
гасили свечи, а хозяйка зевала раз за разом с хрипеньем и легким свис-
том.
- Гомункулюс, - с задумчивостью повторил шарлатан, - не могу ли, я
сударь, попросить вас показать мне вашего Гомункулюса?
- Вот он, - сказал схоласт и вынул колбу из заднего кармана тоги.
Точно: за тонкой стенкой стекла, в какой-то прозрачной жидкости пла-
вал маленький, голенький человечек с закрытыми глазами и с полной безмя-
тежностью во всех органах тела. Шарлатан взял его в руки, разглядел и с
осторожностью поставил на стол.
- Herr Швериндох, - начал он с некоторым волнением в голосе, - вы
ищете средства оживить вашего Гомункулюса?
- Так, - отвечал схоласт, - я ищу его. Это точно.
- Я же ищу нечто другое. Нечто необычайное и в высокой степени благо-
родное.
Докторская тога уставилась лицом в рыжий клок и начала внимательно
прислушиваться.
- Вы поймите меня, - вскричал шарлатан. - Во мне нашли убежища многие
достоинства, и я прошу вас выслушать меня со вниманием.
Схоласт слушал внимательно.
- Ночь близка, свечи гаснут, все разошлись, и я буду краток. Мой дед
катопромант, геомант и некромант Генрих Вирнебург перед своим таинствен-
ным исчезновением, призвал меня к себе и нарек своим единственным преем-
ником и продолжателем. В моих руках, согласно этому завещанию, сосредо-
точилась вся власть черной, желтой, белой, синей, красной, голубой и зе-
леной магии.
Он вытащил огромную трубку, набил ее табаком, закурил и продолжал:
- Но я был одарен этой силой с одним условием: всю мою жизнь я не
должен был касаться ни одной женщины. И вот, любезный ученый, и вот мне
исполнилось 18 лет.
Лицо его искривилось при этих словах, как будто он проглотил что-либо
очень горькое, а рыжий клок пронзил воздух с особенным упорством.
- Все бренно, - сказал схоласт, - все минет, ничему не суждено бесс-
мертие.
- Не смею противоречить, - с охотой отвечал шарлатан, - но именно
тогда и случилось некоторое печальное событие, которое навсегда или поч-
ти навсегда уничтожило все силы, которыми меня одарил Генрих Вирнебург.
Вскоре затем, глубокой ночью ко мне явилась тень моего деда, которая
пообещала возвратить мне потерянное под новым условием. Под новым усло-
вием, дорогой схоласт, и это то условие и заставляет меня бродить из го-
рода в город с куклами и в этом шутовском одеяньи. Я должен найти осли-
ный помет.
- Ослиный помет?
Хмель мигом выскочил из головы схоласта и, хромая побежал к двери.
Там он поежился немного, как бы не желая выходить на холодный воздух,
наконец скользнул в щелку и исчез.
Схоласт переспросил с изумленьем:
- Ослиный помет?
- Да, сударь, но не простой ослиный помет, который мы можем видеть
ежедневно, а ослиный помет из золота, усыпанный драгоценными камнями. Я
купил осла, чудесного осла; я ежедневно слежу за некоторыми, необходимы-
ми с его стороны испражненьями, и ничего. Ничего, сударь, ничего и ниче-
го не вижу.
Лампы погасли. Поздняя ночь разогнала всех посетителей. И даже бочка,
сидевшая за прилавком, покинула насиженное место и покатилась к двери.
- Пора, - сказал шарлатан, поднимаясь, - завтра утром я отправлюсь
далее.
- Искать ослиный помет?
- Да, - с некоторой грустью в голосе ответил шарлатан, - да, ослиный
помет.
- Все бренно, - повторил схоласт, выходя и глубоко задумавшись, - все
минет, все минет, ничему не суждено бессмертия.
2.
- Старая ведьма! Бочка с пивом, или лучше сказать бочка без пива,
бочка с гнилой водой, пустая бочка, проснешься ты наконец, или нет?
- Я не проснусь, - отвечала хозяйка, - я не проснусь, рыжая кукла, я
просыпаюсь позднее.
- Мой осел ждет меня на дворе, он уже снаряжен, куклы мои уложены. Ты
мне скажи прямо: проснешься ты, или нет? Или точнее: уплатишь ты мне
деньги, или нет? Если да, то я подожду немного. Если же нет, то я ударю
тебя коленом. - Выбирай, старая ведьма, выбирай.
- Приходи за деньгами через час, - отвечала хозяйка, - не буди меня и
не тревожь мой отдых. Моему истощенному телу нужно краткое успокоение.
- Пусть каждая минута будет занозой в твоих пятках, - отвечал шарла-
тан.
Он постоял еще минуту, а потом быстро побежал вниз, потому что уви-
дел, что мальчишки подобрались к его ослу с длинной хворостиной.
Он поймал одного и стал тягать за волосы. Мальчишка визжал, шарлатан
ругался, а осел поднял голову и с явным презреньем поглядывал на распра-
ву. Наконец, шарлатан закурил трубку, сел у крыльца и задумался.
- Я тощ, - сказал он мысленно самому себе, - сегодня ночью служанка
Луиза говорила мне, что у меня ноги тонкие как вязальные спицы и очень
холодный живот. Это - почти необ'яснимо. Тонкость колен еще может быть
об'яснена худым телосложением и высоким ростом, но как об'яснить холод-
ность живота. Но, с другой стороны, не ошиблась ли Луиза и не спутала ли
она меня с кем-нибудь другим?
Он ощупал рукою живот и продолжал говорить себе мысленно.
- Я думаю, что если это и в самом деле так, то мне должен помочь шар-
лахбергер. Сегодня на ночь непременно нужно выпить шарлахбергера. Но мо-
жет быть всему виною то обстоятельство, что у Луизы был слишком теплый
живот?
Он неуспел еще решить этого в высшей степени важного вопроса, как в
ворота прошла докторская тога и, дойдя до крыльца, остановилась перед
ним.
- Вы уже снарядили вашего осла, любезный шарлатан? - спросил схоласт.
- Это так, - отвечал шарлатан, вставая, - мой осел и я сам готовы в
путь.
- Чудесно, - сказал ученый, - я отправляюсь с вами.
Шарлатан принял сосредоточенный вид и поблагодарил за внимание. Схо-
ласт потуже закутался в тогу и ответствовал благодарностью за готовность
сопутствовать. Так они кланялись друг другу до тех пор, пока хозяйка не
вышла на крыльцо посмотреть что случилось. Шарлатан потребовал у нее уп-
латы, получил деньги, и взобрался на осла. Он поехал к воротам в сопро-
вождении ученого, который шел рядом с ним. Но когда он проезжал под во-
ротами, то заметил молодую девицу, загонявшую кур в клети.
- Девица, - крикнул он, - не хочешь ли ты, кроме кур, изловить петуш-
ка? У меня есть такой петушок, какого ты у других не увидишь.
И осел закричал отрывисто.
3.
Они странствовали вместе много дней. Шарлатан показывал фокусы, а
ученый давал ему уроки латыни. А по вечерам Швериндох вынимал колбу и
начинал с тяжкими вздохами рассматривать своего Гомункулюса. И Гомунку-
люс был недвижим по-прежнему и всеми органами своего тела выражал полную
беззаботность.
Шарлатан же часто слезал с осла, поднимал ему хвост и глядел с ожида-
нием и надеждой.
После долгого пути они пришли в город Вюртемберг голодные и усталые.
4.
- Вюртембержцы, - кричал шарлатан, - приветствуйте шарлатана Ганс-
вурста, его осла и его оруженосца. Он - самый остроумный шут от Кельна
