пока сторож Фрунсберг из Шмалькальдена не позабыл завести часы.
Это было ранним утром и в тот самый день, когда схоласт прошел через
городские ворота. Он первый увидел, как стрелки часов дрогнули последний
раз и остановились.
- Увы, - сказал он, пораженный горестью, - граждане города Кельна
расточают драгоценное время - бесплодно.
И так как он был человек добрый, то не замедлил сообщить о своем отк-
рытии первому встречному бюргеру.
- Herr, - начал он, подступая к нему с вежливостью, - Herr, простите
меня за то, что я столь нечаянным образом нарушаю ваше спокойствие. Ни-
какие обстоятельства не могли бы принудить меня к такому поступку, но
судьба наша неведома нам совершенно и сторож ратуши, быть может, и не
подозревает даже, какое ужасное событие случилось с ним.
- Herr, - отвечал бюргер, так же с вежливостью, однако же и с
чувством собственного достоинства. - Ему впрочем, чрезвычайно понрави-
лась обходительность Швериндоха. - Herr, не тревожьтесь о моем спо-
койствии, ибо мое спокойствие есть плод долгих размышлений и зрелого
возраста. Впрочем, если вы чужой в нашем городе, то я сочту своим долгом
дать вам приют. Позвольте также переспросить вас, какое замечание изво-
лили вы высказать относительно сторожа ратуши?
- Herr, - отвечал Швериндох, отступая на шаг и низко кланяясь, - ваша
догадка относительно моего происхождения поражает меня своей прозорли-
востью. Я, действительно, пришлец в вашем городе и ваше гостеприимство
делает ему честь. Впрочем, Herr, я упомянул о том, что наша судьба нам
совершенно неведома и сторож ратуши, быть может, напрасно не заботится о
своей безопасности.
- Herr, - отвечал бюргер с величественностью, - вы должны были знать,
что наш город, это самый гостеприимный город во всей Германии и мне, как
бургомистру этого города, вдвойне и втройне надлежит оказать гостепри-
имство гостю. Впрочем, позвольте узнать, о какой беде, грозящей сторожу
ратуши, изволите вы говорить?
- Herr, - отвечал Швериндох с нежностью прикладывая руку к сердцу, -
сам Яков Шпренгер не мог бы ожидать в вашем городе такого счастья, кото-
рое посетило меня, в виде встречи с одним из самых высоких его предста-
вителей. Я - ученый схоласт Освальд Швериндох, а, впрочем, упоминая не-
задолго перед тем о стороже ратуши, я имел ввиду некоторое странное со-
бытие случившееся на моих глазах в пределах вашего города.
- Herr, - отвечал бургомистр, - поверьте, ничто не заставило бы нас
нарушить святые законы и что сам Яков Шпренгер остался бы доволен тем
приемом, который мы оказали бы ему в нашем городе. Впрочем, Herr, что
именно подразумеваете вы под странным событием, случившемся на ваших
глазах?.
- Herr бургомистр, - отвечал Швериндох, глядя на него с сожаленьем. -
Наука бессильна перед законами природы, ничто не в силах задержать собою
их течение, и лишь великий Аристотель est praecursor Christi in rebus
naturalibus. Впрочем, уважаемый Herr бургомистр, под странным событьем,
случившимся на моих глазах, я считал нечто действительно странное, слу-
чившееся действительно на моих глазах.
- Herr scholast, - отвечал бургомистр, - я вполне согласен с истиной,
только что высказанной вами. И тем более, что сам я именуюсь в грамотах
города "Magister civium". Впрочем, позвольте также узнать, что именно
подразумеваете вы под чем-то действительно странным, случившемся
действительно на ваших глазах?...
Так, говоря, они дошли до дома бургомистра и лишь подходя к своему
дому бургомистр узнал о проступке сторожа Фрунсберга из Шмалькальдена. И
он вернулся и отправился в магистрат, а к вечеру сторожа повесили, пото-
му что часы не останавливались со времени короля Карла и король Карл за-
вел их своими руками.
2.
- Гомункулюс, - говорил Швериндох, поздней ночью ложась в постель в
доме бургомистра, - Гомункулюс, ты слышишь меня, Гомункулюс. Я принят в
доме бургомистра, я - учитель его сына, но минет год и я должен буду
вернуться в Вюртемберг с пустыми руками. Я говорю тебе, а ты не слышишь.
Он с горечью смотрел на колбу, а в ней по-прежнему плавал голенький
человечек и во всех членах его тела видна была полная беззаботность.
- Схоласт, - промолвила медная статуя воина, что стояла в углу комна-
ты, отведенной схоласту, - каждую секунду я ощущаю шлемом, как мимо меня
протекает время и пройдет еще 600 лет, прежде чем ты оживишь своего Го-
мункулюса.
- Рыцарь, - отвечал ночной колпак, с горделивым видом сидевший на го-
лове Швериндоха - опустите забрало и крепче сожмите губы. Я говорю: нет
ничего проще, как оживить Гомункулюса.
- Я сплю, - сказал Швериндох, - я боюсь, что мне это только снится.
- Ночь еще только что началась, - отвечал рыцарь, - расскажите мне,
что думаете вы об этом.
- Ночь приходит к концу, - сказал колпак, - еще не время оживить Го-
мункулюса. Четыре странника еще не прошли предназначенного им пути.
- Освальд Швериндох, баккалавр, magister scholarium - ты спишь? - И
он ответил сам себе: - Я сплю, но вижу странные сны похожие на правду.
- Вижу лишь одного странника, - ответствовал рыцарь, - и не знаю,
спит он, или бодрствует. Ночь еще только что началась, расскажите мне о
том, как оживить Гомункулюса.
- Ночь приходит к концу, - повторил колпак, - но чтобы оживить Гомун-
кулюса, стоит лишь подыскать для него подходящую по размеру душу.
- Это надо запомнить, - сказал Швериндох, натягивая одеяло до подбо-
родка, - это мне нужно запомнить.
И он уснул окончательно.
3.
Бургомистра города Кельна звали Иоганн Шварценберг и он имел сына Ан-
сельма, школьника. На утро Швериндох дал первый урок своему ученику.
- Sub virga degere, - сказал он, усаживаясь в кресло и кладя подле
себе огромную розгу, - sub virga - magistiri constitutum essue.
Ансельм выкатил глаза и поглядел на него со страхом.
- Так, так, - сказал бургомистр, - точно, Herr Швериндох, вы говорите
святые истины.
- Ансельм, - продолжал учитель, - вот книга, которую ты будешь читать
вместе со мной.
Ансельм издал звук весьма неопределенный и во всяком случае не вполне
одобрительный.
- Первое, что ты должен будешь изучить, - продолжал схоласт, - это
наука грамматики. Septemplex sapientia заключает в себе семь наук и на
первом месте - грамматика.
- Точно - повторил бургомистр, с удовольствием поднимая палец, - на
первом месте - грамматика.
Gram. loquitur; dia. Vera docet; ih verba colorat.
Mus. canit; ar. numerat; geo ponderat; as colit astra.
Пропел Швериндох.
- Grammatica loquitur, - повторил он, - грамматика читает.
Ансельм снова издал довольно гулкий звук, на этот раз неясный по мес-
ту своего происхождения.
- Точно - сказал бургомистр, и с одобреньем посмотрел на Ансельма, -
точно, Ансельм, повтори ка.
- Способный мальчик, - вскричал Швериндох, - у него удивительная па-
мять.
Ансельм повторял теми же звуками и так они занимались много дней.
4.
Однажды ночью схоласт сел на постели и принялся укорять себя.
- День проходит за днем, скоро уж минет положенный срок, а ты не дос-
тиг еще намеченной цели. К чему ведет тебя пребыванье в доме бургомист-
ра? Если память не изменила тебе, то ты должен похитить для Гомункулюса
небольшую, но добротную душу. Но у кого же тебе похитить эту душу, схо-
ласт?
Он сидел на кровати и чесал голову в недоумении.
- У бургомистра, - сказал колпак шопотом, - я отлично знаю все ка-
чества характера бургомистра Шварценберга. Он в меру чувствителен и в
меру благороден.
- Я полагаю, - продолжал схоласт думать вслух - что лучше всего похи-
тить душу у бургомистра. Я его знаю. Он обладает чувствительной и благо-
родной душой. Но как это сделать? Какие меры принять для этого, схоласт?
- Я думаю, щипцами для сахара, - сказал колпак, - щипцами для сахара,
бургомистр спит с полуоткрытым ртом.
- Эта мысль делает честь твоей сообразительности, схоласт. Щипцами
для сахара, поздней ночью.
- Ты присваиваешь себе мои мысли, - сказал колпак, огорчившись.
Но схоласт повернулся на другой бок и уснул.
5.
Дом бургомистра был очень велик и имел предлинные коридоры. В начале
каждого коридора горела свеча и всего в доме бургомистра каждую ночь го-
рело 17 свечей.
Схоласт зажег восемнадцатую, оделся и отправился по коридору от ком-
наты, ему отведенной, до лестницы, над которой помещалась комната бурго-
мистра.
- Gloria tibi, Domine - сказал Швериндох, когда добрался до этой
лестницы, - самая трудная часть пути пройдена.
В одной руке он держал свечу, а в другой большие щипцы для сахара. И
в кармане имел еще свечу и еще щипцы, поменьше.
- Не торопись, схоласт, - говорил он, поднимаясь по лестнице и, от
дуновенья, в его руках колебалось пламя свечи. Он поднялся и уже соби-
рался проскользнуть в комнату бургомистра, как вдруг на повороте он
встретился с Анной-Марией, молоденькой служанкой в доме. Она, увидев
учителя в таком странном виде, со свечой и со щипцами в руках, очень
удивилась, но сказала со скромностью:
- Добрый вечер, Herr Швериндох.
- Добрый вечер, - Анна-Мария, отвечал смущенный схоласт.
Так они стояли молча, покамест кто-то не затушил свечу. И схоласт,
хоть и не вернулся до утра в свою комнату, однако же не дошел в эту ночь
до комнаты бургомистра.
Но в следующую ночь он снова собрался итти и снова зажег свечу и взял
с собою щипцы для сахару и другие щипцы поменьше и повторяя в уме молит-
вы, он добрался до комнаты бургомистра.
Маленькая лампочка горела над кроватью бургомистра и он спал, полу-
открыв рот и вытянув вперед губы.
- Sanctum et terribile nomen ejus, - прошептал схоласт, - initum
sapientia timor domini.
Колпак плясал на его голове, потому что голова тряслась неудержимо.
Но он плясал от радости.
- Памятуя гостеприимство, - прошептал он на ухо Швериндоху, - вы не
должны бы были, разумеется, этого совершать. Но Гомункулюс оживет, а пу-
ти судьбы неведомы нам совершенно.
- Nisi dominus custodierat civitatem, - шептал схоласт, наклоняя све-
чу и пытаясь осветить бургомистра, - frusta vigilat, qui custoditeam.
- Щипцами для сахара, - говорил колпак, размахивая кисточкой, - стоит
только поглубже засунуть щипцы, покрепче сжать их в своей руке, и вы,
дорогой ученый, непременно вытащите душу. И эта душа соединившись с ва-
шим детищем узами химических соединений, подарит миру нечто вполне нео-
быкновенное. Решайтесь, решайтесь, любезнейший Швериндох.
И видя что Швериндох уже просунул щипцы сквозь полуоткрытые губы, он
засмеялся и заплясал на его голове снова.
- Conquissabit capita - шептал схоласт, зажимая концы щипцов и перес-
тупая охладевшими ногами - conquissabit capita interra multorum.
И он потащил щипцы.
Душа бургомистра, со одной стороны как бы коренастая и неуклюжая, с
другой являла вид вполне очаровательный. Она повисла на щипцах с необык-
новенной легкостью и переливалась всеми цветами радуги и не-радуги, при
свете свечи и лампы.
Схоласт стянул с головы колпак, подхватил бургомистрову душу другой
парой щипцов и, не касаясь пальцами осторожно, уложил ее на дно колпака.
Затем бросился вон из комнаты.
Бургомистр перевернулся на другой бок и крякнул. Немного погодя
вздохнул с сожаленьем и опять крякнул. От сильного дыханья ночник погас.
6.
- Пока луна еще не побледнела и звезды на небе, - скорей! Ученый,
баккалавр, magister scholarium, скорее, скорее!
Он открыл колбу и вытащил из нее своего Гомункулюса. И маленький че-
ловечек лежал перед ним с равнодушием и спокойствием, и во всех органах
его тела видна была полная беззаботность.
Схоласт дрожащими руками открыл его рот, взял щипцами бургомистрову
душу и, сотворив новую молитву, попытался вложить ее в Гомункулюса, по-
