Б а к у н и н. Он бился за независимость чехов и показал себя достой-
нейшим сыном этой благородной нации!
Р е к е л ь. Скажи, что там, какой нашел ты Прагу?
Б а к у н и н. Там все, как на вулкане. Революция выглядывает из-за
каждого угла, из-за каждого дерева. Наше дело помочь ей вспыхнуть. И вот
(шепчет, пригнувшись к столу) мы должны переправить остатки моего возз-
вания в Богемию и бросить его в народ. Ни один листок не пропадет бесс-
ледно, как ни одна искра не может не взорвать сухого пороху. У нас есть
надежный человек, который берется установить особые пункты на границе,
откуда мы будем руководить работой наших братьев в Богемии.
В а г н е р. Вас переловят на границе в одиночку!
Б а к у н и н (загадочно). О, нас гораздо больше, чем думают австрия-
ки...
Г а л и ч е к. Мы полагаемся только на верных людей.
Б а к у н и н. Наши действия совершенно тайны. Ни одно государство не
может совладать с тайным обществом.
Г а л и ч е к (к Бакунину). Я обещал ему... сделать вам одно специ-
альное сообщение без свидетелей. (Встает.)
Б а к у н и н (подхватывает Галичка под-руку и отводит его в сторо-
ну). Ну?
Г а л и ч е к. Завтра его друзья отправляются в Познань и Прагу и мо-
гут взять с собой письма.
Б а к у н и н. В Прагу я напишу. Не знаю, кто сейчас в Познани.
Г а л и ч е к. У меня есть там друзья.
Б а к у н и н. Ты должен непременно написать и сообщить весь план. У
тебя есть шифр?
Г а л и ч е к. Нет.
Б а к у н и н (хватаясь за голову, очень взволнованно). Как можно без
шифра? Боже, какой ты ребенок! Погоди! (Роется в карманах, достает кло-
чек бумаги.) Мы сейчас составим. Карандаш есть?
Г а л и ч е к. Мы попросим перо.
Б а к у н и н. Ах, разве можно! Тотчас догадаются, что у нас какая-то
тайна. Неужели ты переписывался без шифра?
Г а л и ч е к. Мне и в голову не приходило...
Б а к у н и н. Ты погубишь все дело! Ну, как можно без шифра?
(Посетители перешептываются, косятся на Бакунина и Галичка.)
Г а л и ч е к. Мы составим завтра...
Б а к у н и н. Ты доверяешь друзьям вполне?
Г а л и ч е к. Как самому себе.
Б а к у н и н. Отлично. Ты возьмешь с них клятву и посвятишь их в наш
план подробно от моего имени... (Совсем тихо.) От имени эмиссара Польши
и Богемии. Потом... (Шепчет так, что его не слышно.)
Д а н и н и. Как хотите, а мне этот газетчик очень подозрителен.
Г е н а р т. Да, судя по тому, как он горланил сначала, он шепчется
теперь не без основания...
П р о ф е с с о р (тихо). Милейший Клоц, этот скандалист-заговорщик.
Б а к у н и н. Понял? Сейчас же отправляйся. Завтра утром я буду у
него...
(Галичек откланивается Вагнеру с Рекелем и направляется к выходу.
В тот момент, когда он поравнялся со студентами, Бенедикт встает и
толкает Галичка локтем.)
Б е н е д и к т. В нашем отечестве, сударь, принято извиняться даже
тогда, когда задевают нечаянно...
Г а л и ч е к. А что делают в вашем отечестве, когда толкаются нароч-
но?
Б е н е д и к т. За это у нас дают пощечины!
(Галичек судорожно заносит руку для удара.
Студенты хватают Галичка за руку, обступают и теснят его. В тот же
момент Бакунин стремительно подходит к столу студентов и со страшной си-
лой ударяет по нему кулаком. Звон и дребезжанье посуды, тяжелый вздох
испуга проносятся дуновением по пивной; потом все стихает.)
Б а к у н и н. Дайте этому юноше дорогу...
Б е н е д и к т. Позвольте нам лучше знать, что нужно делать!
Б а к у н и н. Я вам говорю, чтобы вы пропустили этого юношу!
В а г н е р (подходя к Галичку, беспокойно). Мы пойдем вместе...
Б а к у н и н. Прекрасно, ступайте.
(Студенты нерешительно дают дорогу.
Вагнер и Галичек быстро выходят.)
12.
Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, проф. Ионшер, посетители, Дани-
ни, Генарт и др. актеры, фрау Грунерт, музыканты, Бенедикт и др. студен-
ты-немцы, Бакунин, Рекель.
П е р в ы й с т у д е н т. В конце концов, эта нахальная манера со-
вать свой нос, куда не просят, возмутительна!
Б а к у н и н (с улыбкой глядит в глаза студента. Тихо). Вам было бы
очень совестно, когда б вы знали, какого прекрасного, великодушного че-
ловека вы оскорбили так незаслуженно... Вам всем было бы стыдно... (Про-
должает смотреть в глаза студента и ясно улыбается.)
П е р в ы й с т у д е н т. Он ваш друг, а вы...
Б е н е д и к т. Вы первый оскорбили нас, и в нашем лице - всю нацию!
Б а к у н и н. Я понимаю, что вы, привыкшие наносить оскорбления всем
народам, очень щепетильны в вопросах своей чести...
Д а н и н и. А позвольте спросить, вы сами-то какой национальности?
Б а к у н и н. Я - русский.
Г р у н е р т. Пропали мои денежки!
Г о л о с а. Ах, та-к! Вот оно что! Ха-ха!
(Общее оживление.)
П р о ф е с с о р. Итак, вы изволите принадлежать к нации, которая,
передушив все народности на своей территории, собирается задушить нас,
немцев.
Г е н а р т. Россия хочет сделать из нас свою губернию!
П е р в ы й м у з ы к а н т. Ваш Николай травит нас чехами и поляка-
ми!
Б е н е д и к т. Он хочет перенести на наши земли свои псовые охоты!
П р о ф е с с о р. По вашей замечательной теории, сударь, вы лишены
права защищать свою нацию, как нацию тираническую, хе-хе!
Б а к у н и н. Для вас, это было бы, действительно, невозможно. Не-
мецкий патриот так же жаждет порабощения всех славян, как и немецкий
деспот. Нам, русским, стыдно деспотизма русского правительства, в то
время, как вы гордитесь своими тиранами.
П е р в а я д а м а. Какие слова!
П е р в ы й а к т е р. Здорово!
К л о ц. Вы говорите очень горячо, сударь, и потому увлекаетесь. Не-
мецкие народы ведут сейчас жестокую борьбу с деспотизмом.
П р о ф е с с о р. И если бы не русские козни, мы бы давно были впе-
реди самых свободных государств.
Г о л о с и з п о с е т и т е л е й. Зачем вы поддерживаете поляков?
Б а к у н и н. Поляки - враги русского царя, значит - друзья русского
народа.
П е р в ы й с т у д е н т. О, тогда вы найдете много друзей и среди
немцев!
(Одобрительный смех.
Во время разговора, втянувшего с самого начала всех посетителей, они
постепенно скучиваются вокруг Бакунина и охватывают его полукольцом.
Сидят только проф. Ионшер и Клоц.
Когда полукольцо образуется, медленно крадучись выходит из кухни Ма-
рихен и становится рядом с волнующимся Грунертом.)
13.
Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, проф. Ионшер, посетители, Дани-
ни, Генарт и др. актеры, фрау Грунерт, музыканты, Бенедикт и др. студен-
ты-немцы, Бакунин, Рекель, Марихен.
Б а к у н и н. Мы в этом не сомневаемся. И мы с радостью будем сра-
жаться за ваше - немецкое - и наше общее спасение, за вашу и нашу общую
будущность. Священная обязанность нас всех - борцов революции - отразить
врагов нашей общей свободы.
Г е н а р т. Это что же за общая свобода? Похоже на то, что чехи бун-
туют ради освобождения немцев?
Б а к у н и н. Ради всеобщего освобождения! Когда венские революцио-
неры истекали кровью в борьбе со своими деспотами, мы воздвигли на ули-
цах Вены рядом с немецкими баррикадами большую славянскую баррикаду. Ибо
мы знаем, что свобода народов, для того, чтобы укорениться где-либо,
должна укорениться везде.
К л о ц. Однако, позвольте. Почему славяне ополчились на Франк-
фуртский парламент?..
П е р в ы й а к т е р. ...Этот оплот немецкой свободы.
Б а к у н и н. Это сборище детски-глупых людей, которое стало посме-
шищем всей Европы!
К л о ц (хватаясь за голову). О, о-о!
(Ропот и жесты, перебиваемые зычным голосом Бакунина.)
Б а к у н и н. Мы ищем самостоятельности, а эти безголовые куклы хо-
тят онемечить весь мир!
К л о ц. Остановитесь, остановитесь, ради Бога!
П е р в ы й а к т е р. Безумец!
Б а к у н и н. Не только славянин, ни один честный немец не ударит
пальцем о палец в защиту франкфуртских святош!
Б е н е д и к т. Довольно!
К л о ц. Уйдемте отсюда, господа!
(Всех охватывает страшное волнение. Многие спешно расплачиваются с
кельнершами, бросая негодующие пугливые взгляды на Бакунина, который
продолжает говорить.
Марихен подходит ближе к Бакунину и, не мигая, с открытым ртом, смот-
рит на его потное, разгоряченное лицо.)
Б а к у н и н (делает два шага вперед, неся перед собой за спинку
стул). Не профессорам, которые сидят во Франкфурте, и не этим литерато-
рам, которые обливают помоями ругательств поляков и чехов, протягиваем
мы руку, нет! Мы ищем и хотим содружества молодой Германии, той Герма-
нии, которая еще не существует, которая так же, как и мы, преследуется и
угнетается и которая, поэтому, достойна нашей дружбы!
П р о ф е с с о р. Панславист! (Собираясь уходить, к студентам.) Пой-
дем, друзья!
Б е н е д и к т. Коллеги!
Д а н и н и. Господа, что ж вы стоите? Ведь это - злейший ваш враг!
П е р в а я д а м а. Он помешался!
(К выходу в беспорядке устремляются: Клоц, пр. Ионшер, Данини, Ге-
нарт, Бенедикт, первый актер, первая и вторая дамы и двое - трое других
посетителей.
Оставшиеся плотнее скучиваются вокруг Бакунина, который ничего не за-
мечает и, глядя прямо перед собою, выкрикивает болезненно-страстно ко-
роткие слова.
Грунерт перебегает с места на место, пытается обратиться к Бакунину,
но всякий раз отскакивает от него, проглатывая какие-то обрывки слов.
Неотрывно смотрят на оратора Рекель и Марихен.)
14.
Грунерт, Лотта и др. кельнерши, посетители, актеры, фрау Грунерт, му-
зыканты, студенты-немцы, Бакунин.
Г р у н е р т. Господи! Какое дело!
Д а н и н и (приоткрывая дверь и показывая одну голову). Его нужно в
полицию!
Б а к у н и н. Жалкие козявки! Вас запугали. Протестантские пасторы,
- эти зловреднейшие филистеры, - одурачили народ сказками о славянском
предательстве. А кто же, как не немецкие деспоты, предали и задавили
свободную Вену? Чьи бомбы зажгли золотую Прагу? Вы возненавидели страш-
ное слово "панславизм", не замечая, что этим словом вас пугает голштинс-
кий тиран на русском троне. Этим словом русский царь хочет закрепить
свое господство над немецкой политикой. Но это господство - гибель для
немцев! Русский деспот лжет, когда говорит о своей любви к славянам. Он
послал высочайшую благодарность Виндишгрецу - этому бесстыдному палачу
славянской свободы! Славяне знают цену царской любви! Они хотят свободы,
а вовсе не тирании, хотя б она была под скипетром русского немца!
П е р в ы й м у з ы к а н т. Славяне хотят стать тиранами немцев!
Б а к у н и н. Они хотят освободить все народы! Они знают, что никто
не может обращать другого в рабство, не делаясь рабом сам. Я говорю это
вам, как русский!
П е р в ы й с т у д е н т (горячо). Но что ж нужно делать нам, нем-
цам, которые жаждут свободы и братства?
Б а к у н и н. Надо прижечь ляписом народного гнева все болячки и яз-
вы королевской власти. Надо прогнать королей!
Г о л о с и з п о с е т и т е л е й. Правильно!
(Шум одобрения.)
Г р у н е р т. Ох, Господи!
Б а к у н и н. Надо оглянуться вокруг: революция - везде. Новый дух,
со своей разрушающей силой, вторгнулся в человечество и проникает до са-
мых глубоких, самых темных слоев общества. И революция не успокоится,
пока не разрушит окончательно одряхлевшего мира и не создаст нового,
прекрасного!
Р е к е л ь. Прекрасного!
(Посетители с удивлением глядят на Бакунина.)
Б а к у н и н. Освобождение народов может выйти только из одного бур-
ного движения. Дух нового времени говорит и действует только среди бури!
П е р в ы й с т у д е н т (взволнованно, задыхаясь). Что ж нужно де-
лать сейчас?
Б а к у н и н. Деспоты решили положить предел распространению револю-
ции. Но дух революции смеется над пограничными заставами и невидимо сту-
