му, что гуси живут иногда более полувека, а их супружеская жизнь всего
на два года короче. Тем не менее его высказывание верно, и определенный
им тип настолько же необходим для описания и анализа поведения, нас-
колько бесполезна была бы средняя норма, выведенная из множества единич-
ных случаев. Когда я недавно, уже работая над этой главой, просматривал
вместе с Хельгой Фишер все ее гусиные протоколы, то - несмотря на все
вышеуказанные соображения - был как-то разочарован тем, что описанный
моим учителем нормальный случай абсолютной "верности до гроба" среди ве-
ликого множества наших гусей оказался сравнительно редок. Возмутившись
моим разочарованием, Хельга сказала бессмертные слова:
"Чего ты от них хочешь? Ведь гуси тоже всего лишь люди!" У диких гу-
сей, в том числе - это доказано - и у живущих на воле, бывают очень су-
щественные отклонения от нормы брачного и социального поведения. Одно из
них, очень частое, особенно интересно потому, что у гусей оно порази-
тельным образом способствует, а не вредит сохранению вида, хотя у людей
во многих культурах сурово осуждается; я имею в виду связь между двумя
мужчинами. Ни во внешнем облике, ни в определении обоих полов у гусей
нет резких, качественных различий. Единственный ритуал при образовании
пары, - так называемый изгиб шеи, - который у разных полов существенно
отличается, выполняется лишь в том случае, когда будущие партнеры не
знают друг друга и потому несколько побаиваются. Если этот ритуал пропу-
щен, то ничто не мешает гусаку адресовать свое предложение триумфального
крика не самке, а другому самцу.
Такое происходит особенно часто, хотя не только в тех случаях, когда
все гуси слишком хорошо знают друг друга изза тесного содержания в нево-
ле. Пока мое отделение Планковского Института физиологии поведения рас-
полагалось в Бульдерне, в Вестфалии, и нам приходилось держать всех на-
ших водоплавающих птиц на одном, сравнительно небольшом пруду, - это
случалось настолько часто, что мы долгое время ошибочно считали, будто
нахождение разнополых партнеров происходит у серых гусей лишь методом
проб и ошибок. Лишь много позже мы обнаружили функцию церемонии изгиба
шеи, в подробности которой не станем здесь вдаваться.
Когда молодой гусак предлагает триумфальный крик другому самцу и тот
соглашается, то каждый из них приобретает гораздо лучшего партнера и то-
варища, - насколько это касается именно данной функциональной сферы, -
чем мог бы найти в самке. Так как внутривидовая агрессия у гусаков го-
раздо сильнее, чем у гусынь, то и сильнее предрасположенность к триум-
фальному крику, и они вдохновляют друг друга на великие дела. Поскольку
ни одна разнополая пара не в состоянии им противостоять, такая пара гу-
саков приобретает очень высокое, если не наивысшее положение в иерархии
своей колонии. Они хранят пожизненную верность друг другу, по крайней
мере не меньшую, чем в разнополых парах. Когда мы разлучили нашу старей-
шую пару гусаков. Макса и Копфшлица, сослав Макса в дочернюю колонию се-
рых гусей на Ампер-Штаузее у Фюрстенфельдбрюка, то через год траура оба
они спаровались с самками, и обе пары вырастили птенцов. Но когда Макса
вернули на Эсс-зее, - без супруги и без детей, которых мы не смогли пой-
мать, - Копфшлиц моментально бросил свою семью и вернулся к нему. Супру-
га Копфшлица и его сыновья, по-видимому, оценили ситуацию совершенно
точно и пытались прогнать Макса яростными атаками, но им это не удалось.
Сегодня два гусака держатся вместе, как всегда, а покинутая супруга
Копфшлица уныло ковыляет за ними следом, соблюдая определенную дистан-
цию.
Понятие, которое обычно связывается со словом "гомосексуальность",
определено и очень плохо, и очень широко.
"Гомосексуалист" - это и одетый в женское платье, подкрасившийся юно-
ша в притоне, и герой греческих мифов; хотя первый из них в своем пове-
дении приближается к противоположному полу, а второй - во всем, что ка-
сается его поступков, - настоящий супермен и отличается от нормального
мужчины лишь выбором объектов своей половой активности. В эту категорию
попадают и наши "гомосексуальные" гусаки. Им извращение более "прости-
тельно", чем Ахиллу и Патроклу, уже потому, что самцы и самки у гусей
различаются меньше, чем у людей. Кроме того, они ведут себя гораздо бо-
лее "по-людски", чем большинство людейгомосексуалистов, поскольку никог-
да не совокупляются и не производят заменяющих действий, либо делают это
в крайне редких, исключительных случаях. Правда, по весне можно видеть,
как они торжественно исполняют церемонию прелюдии к совокуплению: то
красивое, грациозное погружение шеи в воду, которое видел у лебедей и
прославил в стихах поэт Гельдерлин. Когда после этого ритуала они наме-
реваются перейти к копуляции, то - естественно - каждый пытается взоб-
раться на другого, и ни один не думает распластаться на воде на манер
самки. Дело, таким образом, заходит в тупик, и они бывают несколько рас-
сержены друг на друга, однако оставляют свои попытки без особого возму-
щения или разочарования. Каждый из них в какой-то степени относится к
другому как к своей жене, но если она несколько фригидна и не хочет от-
даваться - это не наносит сколь-нибудь заметного ущерба их великой люб-
ви. К началу лета гусаки постепенно привыкают к тому, что копуляция у
них не получается, и прекращают свои попытки; однако интересно, что за
зиму они успевают это забыть и следующей весной с новой надеждой стара-
ются потоптать друг друга.
Часто, хотя далеко не всегда, сексуальные побуждения таких гусаков,
связанных друг с другом триумфальным криком, находят выход в другом нап-
равлении. Эти гусаки оказываются невероятно притягательны для одиноких
самок, что вероятно объясняется их высоким иерархическим рангом, который
они приобретают благодаря объединенной боевой мощи. Во всяком случае,
рано или поздно находится гусыня, которая на небольшом расстоянии следу-
ет за двумя такими героями, но влюблена - как показывают детальные наб-
людения и последующий ход событий - в одного из них. Поначалу такая де-
вушка стоит или соответственно плавает рядышком, как бедный "третий лиш-
ний", когда гусаки предпринимают свои безуспешные попытки к соитию; но
рано или поздно она изобретает хитрость - ив тот момент, когда ее изб-
ранник пытается взобраться на партнера, она быстренько втискивается меж-
ду ними в позе готовности. При этом она всегда предлагает себя одному и
тому же гусаку! Как правило, он взбирается на нее; однако тотчас же пос-
ле этого - тоже как правило - поворачивается к своему другу и выполняет
для него финальную церемонию:
"Но думал-то я при этом о тебе!" Часто второй гусак принимает участие
в этой заключительной церемонии, по всем правилам. В одном из запротоко-
лированных случаев гусыня не следовала повсюду за обоими гусаками, а
около полудня, когда у гусей особенно сильно половое возбуждение, ждала
своего возлюбленного в определенном углу пруда.
Он приплывал к ней второпях, а тотчас после соития снимался и летел
через пруд назад к своему другу, чтобы исполнить с ним эпилог спарива-
ния, что казалось особенно недружелюбным по отношению к даме. Впрочем,
она не выглядела "оскорбленной".
Для гусака такая половая связь может постепенно превратиться в "люби-
мую привычку", а гусыня с самого начала была готова добавить свой голос
к его триумфальному крику. С упрочением знакомства уменьшается дистан-
ция, на которой следует гусыня за парой самцов; так что другой, который
ее не топчет, тоже все больше и больше привыкают к ней. Затем она очень
постепенно, сначала робко, а потом со все возрастающей уверенностью на-
чинает принимать участие в триумфальном крике обоих друзей, а они все
больше и больше привыкают к ее постоянному присутствию. Таким обходным
путем, через долгое-долгое знакомство, самка из более или менее нежела-
тельного довеска к одному из гусаков превращается в почти полноправного
члена группы триумфального крика, а через очень долгое время - даже в
совершенно полноправного.
Этот длительный процесс может быть сокращен одним чрезвычайным собы-
тием. Если гусыня, не получавшая ни от кого помощи в защите гаездового
участка, сама добыла себе место, сама устроила гнездо и насиживает яйца
- вот тут может случиться, что оба гусака находят ее и адаптируют (либо
во время насиживания, либо уже после появления птенцов). То есть, строго
говоря, они адаптируют выводок, гусят; но мирятся с тем, что у них есть
мать и что она шумит вместе со всеми, когда они триумфально кричат со
своими приемными детьми, которые в действительности являются отпрысками
одного из них. Стоять на страже у гнезда и водить за собой детей - это,
как писал уже Хейнрот, поистине вершины жизни гусака, очевидно более
нагруженные эмоциями и аффектацией, нежели прелюдия к соитию и оно само;
потому здесь создается лучший мост для установления тесного знакомства
участвующих индивидов и для возникновения общего триумфального крика.
Независимо от пути, в конце концов через несколько лет они приходят к
настоящему браку втроем, при котором раньше или позже второй гусак тоже
начинает топтать гусыню и все три птицы вместе участвуют в любовной иг-
ре. Самое замечательное в этом тройственном браке - а мы имели возмож-
ность наблюдать целый ряд таких случаев - состоит в его биологическом
успехе: они постоянно держатся на самой вершине иерархии в своей коло-
нии, всеща сохраняют свой гнездовой участок и из года в год выращивают
достаточно многочисленное потомство. Таким образом, "гомосексуальные"
узы триумфального крика двух гусаков никак нельзя считать чем-то патоло-
гическим, тем более что они встречаются и у гусей, живущих на свободе:
Питер Скотт наблюдал у диких короткоклювых гусей в Исландии значительный
процент семей, которые состояли из двух самцов и одной самки. Там биоло-
гическое преимущество, вытекающее из удвоения оборонной мощи отцов, было
еще более явным, чем у наших гусей, в значительной степени защищенных от
хищников.
Я достаточно подробно описал, как новый член может быть принят в зак-
рытый круг группы триумфального крика в силу долгого знакомства. Оста-
лось показать еще такое событие, при котором узы триумфального крика
возникают внезапно, словно взрыв, и мгновенно связывают двух индивидов
навсегда. Мы говорим в этом случае - безо всяких кавычек, - что они влю-
бились друг в друга.
Английское "to fall in love" и ненавистное мне из-за его вульгарности
немецкое выражение "втюриться" - оба наглядно передают внезапность этого
события.
У самок и у очень молодых самцов изменения в поведении - из-за неко-
торой "стыдливой" сдержанности - бывают не столь явными, как у взрослых
гусаков, но отнюдь не менее глубокими и роковыми, скорее наоборот. Зре-
лый же самец оповещает о своей любви фанфарами и литаврами; просто неве-
роятно, насколько может внешне измениться животное, не располагающее ни
ярким брачным нарядом, как костистые рыбы, распаленные таким состоянием,
ни специальной структурой оперения, как павлины и многие другие птицы,
демонстрирующие при сватовстве свое великолепие. Со мной случалось, что
я буквально не узнавал хорошо знакомого гусака, если он успевал "влю-
биться" со вчера на сегодня. Мышечный тонус повышен, в результате возни-
кает энергичная, напряженная осанка, меняющая обычный контур птицы; каж-
дое движение производится с избыточной мощью; взлет, на который в другом
состоянии решиться трудно, влюбленному гусаку удается так, словно он не
гусь, а колибри; крошечные расстояния, которые каждый разумный гусь про-
шел бы пешком, он пролетает, чтобы шумно, с триумфальным криком обру-
шиться возле своей обожаемой. Такой гусак разгоняется и тормозит, как
подросток на мотоцикле, и в поисках ссор, как мы уже видели, тоже ведет
