стояли перед лачугой в рабочем квартале, где она жила неподалеку от угла
Шестой и Маркет-стрит. Он говорил о молодом парне, которого сегодня от-
теснил.
- Не могу я... теперь, - сказала Лиззи.
- Ну что ты, - весело сказал Мартин. - Только свистни, и он бегом
прибежит.
- Я не про то, - просто сказала Лиззи.
И он понял, о чем она.
Он уже собирался проститься, и тут она потянулась к нему. Но не
властно потянулась, не с желанием соблазнить, а с тоской и смирением.
Мартин был бесконечно тронут. Его природное великодушие взяло верх. Он
обнял Лиззи и поцеловал, и знал: ничто на свете не могло быть искренней
и чище ее ответного поцелуя.
- Господи! - сквозь слезы выговорила она. - Я хоть сейчас умру за те-
бя! Хоть сейчас!
И внезапно оторвалась от него и взбежала на крыльцо. У Мартина увлаж-
нились глаза.
"Мартин Иден, - сказал он себе. - Ты не скот, ты проклятый ницшеанец.
Ты должен был бы на ней жениться, и тогда это трепещущее сердце до краев
наполнилось бы счастьем. Но не можешь ты, не можешь! Позор! "
"Бродяга старый, что бубнит про язву, - пробормотал Мартин, вспомнив
строки Хенли. - Людская жизнь - ошибка и позор.
Да, так и есть, ошибка и позор".
Глава 43
"Позор солнца" вышел в свет в октябре. Когда Мартин разрезал шнурок
срочной бандероли и шесть авторских экземпляров, посланных редакцией,
упали на стол, глубокая печаль охватила его. Он подумал о том, как неис-
тово ликовал бы, случись это всего несколько месяцев назад, и как далеко
от ликования нынешнее холодное равнодушие. Его книга, первая его книга -
а сердце не забилось чаще, и на душе одна лишь печаль. Теперь выход кни-
ги почти ничего не значит. Разве что будут кое-какие деньги, но и к
деньгам он равнодушен. Мартин понес один экземпляр в кухню и подарил Ма-
рии.
- Эта я написал, - объяснил он, желая рассеять ее недоумение. - Напи-
сал вон в той комнате, и я считаю, мне помогал твой овощной суп. Возьми
книгу. Она твоя. Пускай она напоминает тебе обо мне.
Мартин не хвастал, не рисовался. Просто ему хотелось ее порадовать -
пускай гордится им, пускай знает, что не зря так долго верила в него.
Мария положила книгу на семейную Библию в комнате для гостей. Теперь это
святыня, ведь эту книгу сочинил ее постоялец, это - символ дружбы. Книга
смягчила удар от того, что прежде он был рабочим в прачечной, и хотя Ма-
рия не могла понять ни строчки, она знала, что каждая строчка замеча-
тельная. Эта простая женщина, только и знающая прозу жизни да тяжкий
труд, была щедро одарена талантом веры и верности.
Так же равнодушно, как взял он в руки отпечатанный "Позор солнца",
читал Мартин рецензии, которые каждую неделю присылало ему бюро вырезок.
Книга явно имеет успех. Значит, у него станет больше золота. Он сможет
устроить будущее Лиззи, исполнить все свои обещания, и хватит еще и на
то, чтобы возвести крытый пальмовыми листьями дворец.
Осторожные издатели "Синглтри, Дарнли и Ко" выпустили в свет полторы
тысячи экземпляров, но после первых же рецензий стали печатать второе
издание двойным тиражом, и не успело еще оно разойтись, заказали третье
- в пять тысяч экземпляров. Одна лондонская фирма по телеграфу договори-
лась об английском издании, а вслед за ней тотчас стало известно, что во
Франции, в Германии и в Скандинавии готовятся переводы. Трудно было бы
выбрать более подходящее время для нападения на школу Метерлинка. Завя-
залась яростная полемика. Сейлиби и Геккель, в кои-то веки оказавшись
заодно, поддерживали и защищали "Позор солнца", Крукс и Уоллес заняли
противоположную позицию, а сэр Оливер Лодж пытался сформулировать проме-
жуточную точку зрения, которая совпадала бы с его космическими теориями.
Последователи Метерлинка объединились под знаменем мистицизма. Весь мир
хохотал, читая серию якобы беспристрастных эссе Честертона, посвященных
этой теме, и все вместе едва не испустили дух, когда по ним выпалил из
всех орудий Джордж Бернард Шоу. Нечего и говорить, что в бой ринулось
множество и не столь прославленных знаменитостей, и от пыли, пота и шума
было не продохнуть.
"Невиданный случай, - писали Мартину "Синглтри, Дарнли и Ко". - Впер-
вые критически-философский этюд раскупают как роман. Вы попали в самую
точку, и все сопутствующие обстоятельства оказались непредвиденно бла-
гоприятными. Можете нимало не сомневаться, что мы куем железо, пока го-
рячо. В Соединенных Штатах и в Канаде продано уже свыше сорока тысяч эк-
земпляров, и печатается новое издание в двадцать тысяч экземпляров. Мы
прилагаем все старания, чтобы удовлетворить спрос. И однако мы сами со-
действовали его росту. Мы потратили на рекламу уже пять тысяч долларов.
Ваша книга обещает побить все рекорды.
При сем препровождаем копию договора на Вашу следующую книгу. Собла-
говолите заметить, что мы увеличили Ваш гонорар до двадцати процентов -
это предел, на который может решиться наше патриархальное издательство.
Если наше предложение Вам подходит, не откажите в любезности вписать
название Вашей книги в соответствующем месте договора. Мы не ставим ни-
каких условий касательно характера книги. Нас устроит любая книга на лю-
бую тему. Если она уже написана, тем лучше. Сейчас самое время, трудно
себе представить более подходящий момент.
По получении подписанного договора мы будем иметь удовольствие пос-
лать Вам аванс в пять тысяч долларов. Как видите, мы верим в Вас и
действуем с размахом. Хотелось бы также обсудить с Вами возможность зак-
лючения договора на некоторый срок, скажем, на десять лет, в который Вы
отдаете нам исключительное право публиковать в виде книг все, что Вы на-
пишете. Но об этом мы еще успеем условиться".
Мартин отложил письмо и подсчитал в уме, что пятнадцать процентов от
шестидесяти тысяч это девять тысяч долларов. Он проставил название книги
"Дым радости", подписал новый договор и отправил по почте в издательство
вместе с двадцатью короткими рассказами, написанными еще до того, как он
изобрел рецепт, помогающий писать рассказы для газеты. И с той ско-
ростью, на какую способна почта Соединенных Штатов, получил от
"Синглтри, Дарили и К‡" чек на пять тысяч долларов.
- Мне надо, чтобы сегодня часа в два ты пошла со мной в город, Мария,
- сказал Мартин в то утро, когда прибыл чек. - Или лучше встретимся в
два на углу Четырнадцатой и Бродвея. Я буду тебя ждать.
В назначенный час она была на месте, но, гадая, зачем бы это он ее
вытребовал, только и подобрала к загадке единственный ключ - башмаки, и
ощутила горькое разочарование, когда Мартин мимо обувного магазина про-
вел ее в контору недвижимого имущества. То, что произошло потом, на всю
жизнь сохранилось у нее в памяти, как волшебный сон. Хорошо одетые
джентльмены, разговаривая с Мартином и между собой, благосклонно ей улы-
бались, стучала пишущая машинка, на внушительном документе проставили
подписи; был здесь и ее домохозяин, и он тоже подписал ту бумагу, а ког-
да все это кончилось, уже на улице домохозяин сказал ей:
- Ну, Мария, вот и не надо тебе платить семь с половиной долларов в
этом месяце.
Ошеломленная Мария слова не могла вымолвить.
- И ни за какой месяц больше не надо платить, - сказал домохозяин.
Мария бессвязно его благодарила, словно он сделал ей одолжение. И
лишь когда она вернулась домой в Северный Окленд, потолковала с соседями
и показала бумагу португальцу-бакалейщику, она в самом деле поняла, что
стала владелицей домишка, в котором жила и за который так долго платила
аренду.
- Чего ж перестали у меня покупать? - спросил португалец-бакалейщик,
выйдя из лавки поздороваться с Мартином, когда тот вечером шел домой с
трамвайной остановки; и Мартин объяснил, что больше сам не готовит, а
потом зашел в лавку и выпил с хозяином по стаканчику. И заметил, что ба-
калейщик угостил его самым лучшим вином из своих запасов.
- Я съезжаю с квартиры, Мария, - сказал Мартин в тот вечер. - А скоро
ты и сама отсюда уедешь. Тогда сможешь сдавать дом в аренду и будешь по-
лучать с жильцов плату. У тебя ведь брат не то в Сан-Леандро, не то в
Хейуордсе молоком торгует. Так вот, белье, что взяла в стирку, отошли
обратно нестираное, понимаешь? И завтра отправляйся в Сан-Леандро, или в
Хейуордс, или где он там живет, повидайся с братом. Вели, чтоб приехал
поговорить со мной. Я буду в гостинице "Метрополь" в Окленде. Надо ду-
мать, он знает толк в молочных фермах.
И стала Мария домовладелицей и хозяйкой молочной фермы, где ей помо-
гали два работника, и у нее появился и неуклонно рос счет в банке, нес-
мотря на то, что, весь ее выводок обзавелся башмаками и ходил в школу.
Мало кому посчастливится встретить сказочного принца, об этом можно
только мечтать, но Мария, вечная труженица, женщина трезвая, которая от-
родясь не мечтала ни о каких сказочных принцах, повстречала своего прин-
ца в обличье бывшего рабочего из прачечной.
Между тем широкая публика начала интересоваться - кто же он такой,
этот Мартин Иден? Своим издателям Мартин отказался дать какие-либо све-
дения о себе, но от газет так просто не отделаешься. В Окленде, родном
городе Мартина, репортеры отыскали десятки людей, которые могли о нем
порассказать. Все, чем он был и не был, все, что делал, и много всякого,
чего не делал, было подано публике, точно лакомое блюдо с приправой из
моментальных снимков и фотографий, добытых у местного фотографа. Они,
сохранились у него с давних пор, и теперь он их заново отпечатал и пус-
тил в продажу. Так противны были Мартину журналы и все буржуазное об-
щество, что поначалу он воевал против этой шумихи, но под конец сдался -
так было проще. Оказалось, неудобно не встретиться с корреспондентом,
журналистом, который приехал издалека, чтобы поговорить с ним. И потом,
в сутках ведь двадцать четыре часа, а он уже не пишет, не занимается са-
мообразованием, надо же чем-то заполнить день; и он поддался неожиданной
для него причуде, стал давать интервью, высказывался о литературе и фи-
лософии и даже принимал приглашения разных буржуа. К нему пришло непри-
вычное спокойствие. Ничто больше не задевало. Он всем простил, даже мо-
локососу-репортеру, который некогда изобразил его "красным" - теперь
Мартин разрешил ему сделать несколько снимков и согласился дать интервью
на целую газетную полосу.
Время от времени он виделся с Лиззи, и она явно жалела, что он стал
знаменитым. Это еще отдалило их друг от друга. Возможно, в надежде вновь
приблизиться к нему, она и уступила настояниям Мартина - пошла в вечер-
нюю школу и на курсы делопроизводства и стала одеваться у сверхмодной
чудо-портнихи, которая стоила немыслимых денег. С каждым днем Лиззи за-
метно менялась к лучшему, и Мартин стал уже подумывать, правильно ли он
себя с ней ведет - ведь и согласилась она на все это и старалась ради
него. Она хотела стать достойной его - обрести достоинства, которые, по
ее мнению, он ценит. С другой стороны, Мартин никак не обнадеживал ее,
обращался с ней по-братски и виделся редко.
Издательство "Мередит-Лоуэл и К0" выбросило "Запоздавшего" на книжный
рынок в самый разгар популярности Мартина, и поскольку это была беллет-
ристика, тираж даже превзошел "Позор солнца". Неделя за неделей две его
книги стояли во главе списка бестселлеров - случай беспримерный. Морская
повесть захватила не только любителей беллетристики и тех, кто зачиты-
вался "Позором солнца", могучее многогранное мастерство, с каким она бы-
ла написана, покоряло. Сперва он с блеском разгромил литературу мисти-
цизма, а потом своей повестью убедительно показал, что же такое истинная
литература, которую защищает, проявив себя как редкий талант - критик и
творец в одном лице.
К нему хлынули и деньги и слава; он вспыхнул в литературе подобно ко-
мете, но вся эта шумиха не слишком его трогала, разве что забавляла. Од-
