ветственности.
- Да, у вас тут положительно царство плодородия, - улыбнулся Грэхем,
- цветение и плодоношение жизни никогда еще так не поражали меня. Здесь
все благоденствует и множится.
- Знаете, - прервала его Паола, увлеченная вдруг блеснувшей мыслью, -
я вам покажу моих золотых рыбок. Я развожу их, и представьте - с коммер-
ческой целью. Снабжаю торговцев в Сан-Франциско самыми редкими породами
и даже отправляю их в Нью-Йорк. Главное - это дает мне доход, как видно
по книгам Дика, а он очень строгий счетовод. В доме нет ни одного молот-
ка, который бы не был внесен в инвентарь, ни одного гвоздя, который бы
он не учел. Вот почему у него такая куча бухгалтеров и счетоводов. Он
дошел до того, что при расчетах принимает во внимание даже легкое недо-
могание или хромоту у лошади. Таким образом, на основе устрашающего ряда
цифр он вывел стоимость рабочего часа ломовой лошади с точностью до од-
ной тысячной цента.
- Да, ну а ваши золотые рыбки? - напомнил Грэхем, раздраженный этими
постоянными напоминаниями о муже.
- Так вот. Дик заставляет своих бухгалтеров с такой же точностью учи-
тывать и моих золотых рыбок. На каждый рабочий час, который затрачивает-
ся на них у нас в доме или в имений, составляется счет по всей форме,
включая расходы на почтовые марки и письменные принадлежности. Я плачу
проценты за помещение и инвентарь. Дик даже за воду берет с меня, точно
я домовладелец, а он водопроводная компания. И всетаки мне остается де-
сять процентов прибыли, а иногда и тридцать. Но он смеется надо мною и
уверяет, что если вычесть содержание управляющего, то есть мое, то ока-
жется, что я зарабатываю очень мало, а может быть, даже работаю себе в
убыток, потому что мне на мой доход не нанять такого хорошего управляю-
щего. Вот почему Дику удаются все его предприятия! Опыты, конечно, не в
счет, но обычно он никогда ничего не предпринимает, пока не уяснит себе
совершенно точно, до мельчайших подробностей, во что это ему обойдется.
- Дик очень в себе уверен, - заметил Грэхем.
- Я не видела человека, до такой степени в себе уверенного, - горячо
подхватила Паола. - Но и не видела никого, кто бы имел на это больше
прав, чем Дик. Я ведь знаю его. Он гений, хоть и не в обычном смысле
этого слова, потому что такая уравновешенность, близость к норме, как у
него, ни с какой гениальностью несовместимы. Подобные люди встречаются
реже, чем настоящие гении, и они выше. Таким же был, по-моему, Авраам
Линкольн.
- Должен признаться, я не совсем вас понимаю, - заметил Грэхем.
- О, я вовсе не хочу сказать, что Дик так же велик, как Элвис Лин-
кольн, - поспешно возразила она. - Разве тут может быть сравнение! Дик
молодчина, но это, конечно, не то. Я хочу сказать, что их роднит исклю-
чительная уравновешенность и близость к норме. Вот я, с позволения ска-
зать, - гений, потому что делаю все, не зная, как я это делаю. Просто
делаю. Так же вот я добиваюсь каких-то результатов и в музыке. Хоть
убейте меня, а я вам не смогу объяснить, почему все это у меня выходит,
- как я ныряю, или прыгаю в воду, или делаю полтора оборота.
Дик же, напротив, ничего не начнет, пока не уяснит себе, как он это
будет делать. Он все делает обдуманно и хладнокровно. Он весь, во всех
отношениях - чудо, хотя ни в какой отдельной области ничего чудесного не
совершил. О, я знаю его. Никогда не был он чемпионом какого-либо атлети-
ческого спорта, никаких рекордов не ставил; но и посредственностью не
был. Он таков в любой области - интеллектуальной и духовной. Он - как
цепь с совершенно одинаковыми звеньями: нет ни одного слишком тяжелого
или слишком легкого.
- Боюсь, что я скорее похож на вас, - отозвался Грэхем, - я тоже при-
надлежу к более обычной и неполноценной категории гениев. Я тоже загора-
юсь, совершаю самые неожиданные поступки и готов иной раз склониться пе-
ред тайной.
- А Дик ненавидит все таинственное или по крайней мере делает вид,
что ненавидит. И ему недостаточно знать - как, он всегда доискивается
еще и почему именно так, а не иначе. Загадки раздражают его. Они
действуют на него, как красный лоскут на быка. Ему хочется сорвать пок-
ров с неведомого, обнажить самое сердце тайны, узнать - как и почему, и
чтобы тайна была уже не тайной, а фактом, который можно обобщить и
объяснить научно.
Положение трех основных действующих лиц становилось все сложнее, но
многое было еще скрыто от каждого из них. Грэхем не знал, какие отчаян-
ные усилия делала Паола, чтобы сохранить близость с мужем, а тот, со
своей стороны, занятый по горло бесчисленными опытами и проектами, бывал
все реже среди гостей. Он неизменно появлялся за вторым завтраком, но
очень редко участвовал в прогулках. Паола догадывалась по множеству при-
ходивших из Мексики шифрованных телеграмм, что дело с рудниками "Группа
Харвест" осложнилось. Она видела также, что к Дику спешно приезжают, и
притом в самое неожиданное время, агенты и представители иностранного
капитала в Мексике, чтобы с ним посовещаться. Он жаловался, что они ему
дохнуть не дают, но ни разу ни словом не обмолвился о причинах этих при-
ездов.
- Неужели ты не можешь выкроить себе хоть чуточку свободного времени?
- вздохнув, сказала Паола как-то утром, когда ей наконец удалось застать
Дика в одиннадцать часов одного. Она сидела у него на коленях и ласково
прижималась к нему.
Правда, он диктовал в диктофон какое-то письмо и она помешала ему
своим приходом; вздохнула же она потому, что услышала деликатное покаш-
ливание Бонбрайта, который вошел с пачками последних телеграмм.
- Хочешь, я покатаю тебя сегодня на Дадди и Фадди? Поедем вдвоем,
только ты да я, - продолжала она просящим тоном.
Дик покачал головой и улыбнулся.
- Ты увидишь за завтраком прелюбопытное сборище, - заявил он. - Дру-
гим этого знать незачем, но тебе я скажу. - Он понизил голос, а Бонбрайт
скромно потупился и занялся картотекой. - Будет прежде всего много наро-
ду с нефтяных промыслов "Тэмпико"; директор "Насиско" Сэмюэл собственной
персоной; потом Уишаар - душа Пирсон-Брукской компании, - помнишь, тот
малый, который организовал покупку железных дорог на Восточном побережье
и Тиуана-Сентрал, когда они пытались бороться с "Насиско"; будет и
Матьюссон, "Великий вождь", главный представитель интересов Палмерстона
по эту сторону Атлантического океана, - знаешь, той английской фирмы,
которая так свирепо боролась с "Насиско" и Пирсон-Бруксами; ну и еще
кое-кто. Отсюда ты должна понять, насколько в Мексике неблагополучно,
если все эти господа готовы забыть о своей грызне и совещаются друг с
другом.
У них, видишь ли, нефть, а я тоже кой-что значу, поэтому они хотят,
чтобы я сочетал свои интересы с их интересами - рудники с нефтью. Да,
чувствуется, что назревают какие-то события, и нам действительно надо
объединиться и что-то предпринять или убираться из Мексики. Признаюсь,
после того как они три года назад, во время той передряги, подвели меня,
я наплевал на них и засел у себя; быть может, они поэтому теперь сами ко
мне и явились.
Дик был нежен с Паолой и называл ее своей любимой, но она все же пе-
рехватила нетерпеливый взгляд, который он бросил на диктофон с неокон-
ченным письмом.
- Итак, - закончил он, прижимая ее к себе и как бы давая этим понять,
что время истекло и ей пора уходить, - днем я буду занят с ними. Но обе-
дать никто не останется, все уедут раньше.
Паола соскользнула с его колен и высвободилась из его объятий с нео-
бычайной резкостью; она встала перед ним, выпрямившись; ее глаза сверка-
ли, лицо побледнело, и у нее было такое выражение, словно она вот-вот
сорвется и скажет ему что-то очень важное. Но раздался мягкий звон, и он
потянулся к телефону. Паола опустила голову, неслышно вздохнула и, выхо-
дя из комнаты, услышала, как Бонбрайт торопливо подошел к столу с телег-
раммами в руках, а Дик заговорил по телефону:
- Нет! Это невозможно! Пусть все выполнит, иначе ему не поздоровится.
Все эти джентльменские устные соглашения - вздор. Будь только такой уст-
ный договор, не пришлось бы и спорить. Но у меня есть весьма интересная
переписка, о которой он, видимо, забыл... да, да... любой суд признает.
Я вам пришлю всю пачку сегодня же около пяти. И скажите ему, что если он
вздумает вытворять всякие фокусы, так я его в бараний рог согну, сам за-
делаюсь судовладельцем, стану его конкурентом, и через год его пароходы
будут в руках судебного исполнителя... Алло! Вы слушаете?.. И особенно
обратите внимание на тот пункт, о котором я вам говорил... Я уверен, что
в Междуштатном торговом комитете на него уже имеются два дела... Ни Грэ-
хем, ни даже Паола не предполагали, что Дик, с его умом и наблюда-
тельностью, а также особым даром угадывать будущее по едва уловимым
признакам и намекам и на их основании строить догадки и гипотезы, кото-
рые потом нередко оправдывались, - что Дик уже почуял то, чего еще не
случилось, но что могло случиться. Он не слышал кратких и знаменательных
слов Паолы под дубами у коновязи, не видел ее вопрошающего взора, уст-
ремленного на Грэхема, когда они встретились под аркадами, - Дик ничего
не слышал, видел очень немногое, но многое чувствовал; и даже то, что
переживала Паола, он смутно уловил раньше, чем она сама.
Единственное, что могло встревожить его, был тот вечер, когда он, хо-
тя и поглощенный бриджем, все же заметил, как поспешно они отошли от ро-
яля после своего дуэта. Дику почудилось что-то необычное в задорном и
веселом лице Паолы, когда она, улыбаясь, принялась дразнить его тем, что
он проиграл. Отвечая ей в том же веселом тоне, он смеющимися глазами
скользнул по лицу Грэхема, стоявшего рядом с Паолой, и заметил у него
тоже какое-то странное выражение. "Он очень взволнован, - подумал Дик в
ту минуту. - Но почему? Есть ли какая-нибудь связь между его волнением и
тем, что Паола внезапно отошла от рояля?" Эти вопросы неотступно верте-
лись у него в мозгу, но он смеялся шуткам гостей, тасовал и сдавал карты
и даже выиграл партию.
Однако он продолжал убеждать себя в нелепости и несообразности того,
что ему почудилось. Вздорное предположение, шальная, ни на чем не осно-
ванная мысль, говорил он себе. Просто и его жена и его друг - обая-
тельные люди. Все же он не мог запретить этим мыслям в иные минуты
всплывать в его сознании. Почему они все-таки в тот вечер так внезапно
оборвали пение? И отчего ему почудилось, что произошло нечто необычай-
ное? Отчего Грэхем был взволнован?
Не догадался и Бонбрайт, записывая как-то утром текст телеграммы, что
его хозяин не случайно то и дело подходил к окну при каждом стуке копыт
на дороге. Уже не первое утро за эти дни подбегал он к окну и бросал
внешне рассеянный взгляд на кавалькаду, подъезжавшую к коновязи. И се-
годня он опять говорил себе, что знает наперед, кого сейчас увидит.
- "Брэкстон в полной безопасности, - продолжал он диктовать, с теми
же спокойными интонациями, глядя туда, где должны были появиться всадни-
ки, - если что-нибудь произойдет, он может перебраться через горы в Ари-
зону. Немедленно повидайте Коннорса. Брэксон оставил ему все инструкции.
Коннорс будет завтра в Вашингтоне. Узнайте и сообщите мне подробности
обо всех событиях. Подпись".
На дороге показались Лань и Альтадена. Они скакали голова в голову.
Дик не ошибся: он увидел именно то, что ожидал. Донесшиеся до него весе-
лые восклицания, смех и топот копыт показывали, что за двумя первыми
всадниками непосредственно следует вся остальная компания.
- Вторую телеграмму, мистер Бонбрайт, составьте, пожалуйста, нашим
кодом, - спокойно продолжал Дик, глядя в то же время в окно и размышляя
о том, что Грэхем ездит верхом неплохо, но отнюдь не блестяще и что ему
нужно будет дать лошадь потяжелее. - Отправьте эту телеграмму Джереми
