И все-таки он продолжал удивляться. Дику случалось и раньше задремать
под ее музыку, и всегда, кончив играть, она будила его поцелуем и отп-
равляла в постель. Сегодня она этого не сделала. Может быть, она еще
вернется? Он опять лег и, подремывая, стал ждать. Когда он снова взгля-
нул на часы, было два. Она не вернулась.
По пути к себе в спальню он всюду гасил электричество, а в голове его
тысячи пустяков и мелочей связывались между собой и будили сомнения, на-
талкивая на невольные выводы.
Придя к себе на веранду, он остановился перед стеной с барометром и
термометрами, и портрет Паолы в круглой рамке приковал к себе его взоры.
Он даже наклонился к нему и долго изучал ее лицо.
- Ну что ж... - Дик накрылся одеялом, заложил за спину подушки и про-
тянул руку к пачке корректур. - Что бы ни было, придется все принять, -
пробормотал он и покосился на портрет.
- А все-таки, маленькая женщина, лучше не надо, - вздохнул он на про-
щание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Как нарочно, за исключением нескольких случайных гостей, приезжавших
к завтраку или к обеду, в Большом доме никого из чужих не было. Но нап-
расно в первый и второй день Дик старался так распределить свою работу,
чтобы быть свободным на случай, если Паола предложит купание или прогул-
ку.
Он заметил, что она теперь всячески избегает поцелуя. Она посылает
ему обычное "спокойной ночи" со своей спальни-веранды через широкий
двор. В первый день утром он приготовился к ее одиннадцатичасовому визи-
ту. Мистера Эгера и мистера Питтса, которые явились к нему с очень важ-
ными и еще не выясненными вопросами относительно предстоящей ярмарки, он
проводил ровно в одиннадцать. Паола уже встала, он слышал ее пение. И
вот Дик сидел за своим столом, ждал и ничего не делал, хотя перед ним
стоял поднос с грудой писем, которые надо было подписать. Ему вспомни-
лось, что утренние посещения ввела она и упорно соблюдала этот обычай.
Какими чарующими казались ему теперь ее возглас "С добрым утром, веселый
Дик" и ее фигурка в кимоно, когда она усаживалась к нему на колени.
Ему вспомнилось, что он часто сокращал этот и без того короткий ви-
зит, давая ей понять даже в минуту ласки, что он очень занят; тогда на
ее лицо набегала тень печали и она ускользала из комнаты.
Было уже четверть двенадцатого, а она не приходила.
Он снял трубку телефона и, соединившись с молочной фермой, услышал
гул женских голосов, в котором различил и голос Паолы, говорившей:
- ...да бросьте вы вашего мистера Уэйда; берите ребят и приезжайте
хоть на несколько дней...
Такое приглашение со стороны Паолы показалось ему очень странным. Она
всегда так радовалась отсутствию гостей и возможности побыть хоть день
или два с ним вдвоем. А теперь она уговаривает миссис Уэйд приехать сюда
из Сакраменто. Можно подумать, что она не хочет оставаться с ним наедине
и ради этого окружает себя гостями.
Он улыбнулся при мысли, что именно теперь, когда она уже не дарит ему
утреннего поцелуя, этот поцелуй стал ему особенно желанен. Дику пришло в
голову, что хорошо бы увезти ее в какое-нибудь интересное путешествие.
Может быть, это помогло бы разрешить трудный вопрос: они будут все время
вместе, что очень сблизит их. Почему бы не отправиться на Аляску поохо-
титься? Ей давно хочется туда поехать. Или в Южные моря, - как в те дни,
когда они плавали на своей яхте? Пароходы курсируют между Сан-Франциско
и Таити. Через двенадцать дней они бы высадились в Папеэте. Интересно,
все еще держит ли Лавиния свой пансион? И мгновенно он представил себе
Паолу и самого себя завтракающими на веранде этого пансиона, под тенью
манговых деревьев.
Дик стукнул кулаком по столу. Нет, черт возьми, не будет он, как
трус, убегать с женой от другого мужчины! Да и благородно ли увозить ее
от того, к кому, быть может, ее влечет? Правда, он еще не знает,
действительно ли ее влечет к Грэхему и как далеко они зашли в своем ув-
лечении. Может быть, это только весенний хмель, который исчезнет вместе
с весной? Правда, за все двенадцать лет их брака он ни разу не замечал в
ней никаких хмельных весенних настроений. Она никогда не давала поводов
в ней сомневаться. Паола очень нравилась мужчинам, встречалась с очень
многими, принимала их поклонение и даже ухаживание, но всегда оставалась
спокойной и верной себе: женой Дика Форреста...
- С добрым утром, веселый Дик! Она выглянула из-за двери в холл, неп-
ринужденно и весело улыбаясь ему глазами и губами, и послала кончиками
пальцев воздушный поцелуй.
И он отозвался так же непринужденно:
- С добрым утром, моя гордая луна! Вот она сейчас войдет, подумал он,
и он сожмет ее в своих объятиях и подвергнет ее испытанию поцелуем.
Он простер к ней руки, но она не вошла. Вместо этого она зажала на
груди кимоно, подобрала юбку, словно собираясь бежать, и тревожно пос-
мотрела в глубину холла. Однако его ухо не уловило никаких звуков. Она
же снова улыбнулась ему, послала еще один поцелуй и исчезла. Когда через
десять минут вошел Бонбрайт с телеграммами, Дик не слышал, что говорит
ему секретарь, он все еще сидел неподвижно за своим столом, как сидел
десять минут назад...
Но Паола, видимо, чувствовала себя счастливой. И Дик, слишком хорошо
знавший и жену и ее способы выражать свои душевные состояния, не мог не
понимать, почему ее пение раздается по всему дому, и под аркадами, и во
дворе. До завтрака он не выходил из своего рабочего кабинета, а она не
зашла за ним, как заходила иногда по пути в столовую.
Когда раздался звук гонга. Дик услышал через двор ее голос, что-то
напевавший; голос удалялся по направлению к столовой.
За завтраком был случайный гость, некий Гаррисон Стоддард, полковник
Национальной гвардии, удалившийся от дел коммерсант, помешанный на воп-
росе о рабочих беспорядках и соотношении сил в промышленности и сельском
хозяйстве. Однако Паола выбрала минутку и сообщила Дику, что собирается
под вечер проехаться в Уикенберг - навестить Мэзонов.
- Я, конечно, не могу сказать, когда вернусь. Ты ведь знаешь Мэзонов.
Не решаюсь звать тебя, хотя мне очень хотелось бы, чтобы и ты поехал.
Дик покачал головой.
- Итак, - продолжала она, - если тебе Сондерс не нужен...
Дик кивнул.
- Я возьму сегодня Каллахана, - сказал он, тут же составляя свой план
на день, независимо от Паолы, раз она уезжала. - Никак не пойму, Поли,
почему ты предпочитаешь Сондерса? Каллахан искуснее и, уж конечно, на-
дежнее.
- Может быть, именно поэтому, - сказала она, улыбнувшись. - Чем тише,
тем безопаснее.
- Все же на гонках я бы держал за Каллахана против Сондерса, - заявил
Дик.
- А ты куда поедешь? - спросила она.
- Я хочу показать полковнику Стоддарду мою образцовую ферму с одним
работником и без единой лошади и мой фокус с автоматической запашкой
участка в десять акров. У нас много усовершенствований, я вот уже целую
неделю собираюсь снова испробовать это изобретение, но все не было вре-
мени. А потом я хочу свозить Стоддарда в колонию. Как ты думаешь? За
последние дни там прибавилось пятеро.
- А я думала, что комплект уже заполнен, - сказала Паола.
- Так оно и есть, - ответил Дик с сияющим лицом. - Это новорожденные.
У самого безнадежного семейства родилась сразу двойня.
- Многие маловеры качают головой по поводу вашего опыта, и я, призна-
юсь, пока воздерживаюсь от всякого суждения. Вы должны доказать мне все
это по вашим счетным книгам, - отозвался полковник Стоддард, весьма до-
вольный предложением хозяина.
Но Дик едва слушал его, поглощенный потоком нахлынувших мыслей. Паола
ничего не сказала ему, приедет ли миссис Уэйд с детьми, или нет, не со-
общила даже, что она ее пригласила. Но он успокаивал себя тем, что и ей
и ему нередко случалось принимать гостей, о приезде которых хозяева уз-
навали, только увидев их.
Было, впрочем, ясно, что сегодня миссис Уэйд не приедет, иначе Паола
не бежала бы за тридцать миль. Да, она хотела бежать, этого не скроешь,
бежать именно от него. Она боялась остаться с ним с глазу на глаз, боя-
лась опасностей, к которым ведет интимная близость; и то обстоятельство,
что это казалось ей опасностью, подтверждало самые мрачные предположения
Дика. Кроме того, она подумала и о вечере. К обеду она вернуться не ус-
пеет и вскоре после обеда тоже, разве только если привезет с собой всю
уикенбергскую компанию. Она вернется с таким расчетом, чтобы застать его
уже в постели. "Ну, что поделаешь, пусть", - угрюмо решил он про себя, а
в то же время говорил полковнику Стоддарду:
- На бумаге этот опыт обещает прекрасные результаты, причем сделана
достаточная скидка и на человеческие слабости. Тут-то, в человеческих
слабостях, и кроются возможные опасности, они-то и вызывают сомнения.
Единственно правильный путь - испробовать на практике, рискнуть, что я и
делаю.
- А Дик не в первый раз рискует, - заметила Паола.
- Но ведь здесь на карту поставлены пять тысяч акров, весь подъемный
капитал для двухсот пятидесяти фермеров и жалованье каждому по тысяче
долларов в год, - возразил полковник Стоддард. - Несколько таких неудач
- и это вытянет все соки из рудников Харвест.
- Осушка им как раз не помешает, - шутливо отозвался Дик.
Полковник Стоддард был ошеломлен.
- Ну да, - продолжал Дик. - Нужен дренаж. Рудники затоплены из-за по-
литической ситуации в Мексике.
Утром, на второй день после отъезда Грэхема, то есть в день его пред-
полагаемого возвращения. Дик в одиннадцать часов уехал верхом на прогул-
ку, чтобы избежать утреннего приветствия Паолы: "Доброе утро, веселый
Дик", - брошенного с порога.
Возвращаясь к себе, он встретил в холле А-Ха с целым снопом только
что срезанной сирени.
- Куда это ты несешь? - спросил Дик.
- В комнату мистера Грэхема, он нынче возвращается.
"Интересно, кто это придумал? - размышлял Дик. - А-Ха, О-Пой или Пао-
ла?" Он вспомнил, как Грэхем не раз говорил, что ему особенно нравится
их сирень.
Дик не пошел в библиотеку, как намеревался, а свернул во двор и нап-
равился к кустам сирени, росшим вокруг башни. Из комнаты Грэхема он ус-
лышал в открытое окно голос Паолы, что-то радостно напевавшей. Дик до
боли прикусил губу и двинулся дальше.
Сколько в этой комнате перебывало замечательных мужчин и женщин! Но
ни для одного из гостей Паола не украшала ее цветами, думал Дик. Этим
обыкновенно занимался О-Пой, большой мастер по части букетов, он расс-
тавлял их сам или поручал это им же обученным китайским слугам.
Среди телеграмм, принесенных Бонбрайтом, была и телеграмма от Грэхе-
ма. Дик прочел ее дважды, хотя Грэхем в ней просто извещал о том, что
его возвращение откладывается.
Против обыкновения, Дик не стал ждать второго звонка к завтраку, а
при первом же отправился в столовую, он испытывал сильную потребность в
одном из тех коктейлей, которые столь мастерски приготовлял О-Пой; ему
нужно было чем-нибудь подбодрить себя, прежде чем встретиться с Паолой
после истории с сиренью. Но она его опередила: он вошел в ту минуту,
когда она, пившая так редко и никогда не пившая в одиночестве, ставила
обратно на поднос пустой бокал.
"Значит, ей тоже нелегко приходится", - подумал Дик и сделал О-Пою
знак, подняв указательный палец.
- Вот я и поймал тебя на месте преступления, - весело упрекнул он Па-
олу. - Пьянствуешь тайком? Плохой признак. Не думал я в тот день, когда
с тобою повенчался, что женюсь на безнадежной алкоголичке.
Она не успела ответить, так как в комнату поспешно вошел молодой че-
ловек, которого хозяин назвал Уинтерсом. Дик предложил Уинтерсу кок-
тейль. Нет, это ему только показалось, что Паола при виде гостя испытала
чувство облегчения. Никогда еще не приветствовала она его с таким раду-
шием, хотя он бывал у них довольно часто. Во всяком случае, обедать они
