Она замолчала, чтобы перевести дыхание, но все в ней кипело, и она
готова была разразиться новой тирадой.
- Сара, прошу тебя, закрой дверь, - попросила Саксон.
Дверь с шумом захлопнулась, и Саксон, перед тем как снова распла-
каться, услышала, что Сара гремит чем-то на кухне и сама с собой разго-
варивает вслух.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Обе девушки купили себе билеты у входа в Визел-парк, и каждая, выкла-
дывая свои полдоллара, ясно представляла себе, сколько штук крахмального
белья надо выгладить, чтобы добыть эту сумму.
Было еще рано, но каменщики, нагруженные объемистыми корзинами с
завтраком и неся детей на руках, уже гуляли по парку, - все дюжие молод-
цы, сытые, с хорошим заработком. Подле них семенили дедушки и бабушки,
поменьше ростом и потоньше; несмотря на приличную американскую одежду,
было видно, что высохли они не от старости, но от недоедания в молодые
годы, от ранних трудов и лишений: большинство из них родилось еще в Ир-
ландии. И сейчас их лица сияли удовольствием и гордостью, когда они ко-
выляли вслед за своим потомством, выросшим на более сытных хлебах и пи-
тавшимся несравненно лучше.
Мери и Саксон чувствовали себя чужими среди этих людей, не знали их,
не были ни с кем знакомы. Девушкам было все равно, кто празднует - ир-
ландцы, немцы или словаки, кто устраивает это гулянье - каменщики, коню-
хи или кузнецы. Подруги принадлежали к тем любительницам потанцевать,
благодаря которым на всяких празднествах сборы с входных билетов повыша-
ются на несколько процентов.
Девушки побродили между палатками, где продавцы жарили кукурузные
зерна и земляные орехи, затем наведались в павильон для танцев. Саксон,
как будто прижимаясь к воображаемому кавалеру, сделала несколько плавных
туров вальса. Мери захлопала в ладоши.
- Здорово! - воскликнула она. - Ты чудо как хороша! А чулки твои пря-
мо прелесть!
Саксон поблагодарила ее улыбкой, выставила ногу, обутую в бархатную
туфлю на высоком французском каблуке, и слегка приподняла узкую черную
юбку, открывая красивую лодыжку и изящную линию икр; ее белая нога прос-
вечивала сквозь самый тонкий и прозрачный черный шелковый чулок, какой
можно купить по пятьдесят центов пара. В очертаниях ее стройной, хоть и
невысокой фигуры была женственная мягкость. На белой блузке красовалось
плиссированное жабо из дешевых кружев, приколотое огромной брошкой из
поддельного коралла. Поверх блузки была надета ловко сидящая жакетка с
короткими рукавами. Перчатки из поддельной замши доходили до локтя. Зато
волосы у нее не были завиты щипцами, а вились от природы, и несколько
непокорных локонов выбивалось из-под задорной черной бархатной шляпки,
низко надвинутой на лоб.
Черные глаза Мери заблестели от восхищения; подбежав к подруге, она
схватила ее в объятия, стиснула что есть силы и поцеловала, а потом тут
же отпустила, краснея за свой порыв.
- Мне ты очень нравишься! - воскликнула она, как бы оправдываясь. -
Будь я мужчиной, я не могла бы от тебя оторваться. Я бы съела тебя,
честное слово!
Подруги вышли из павильона и стали гулять по солнечным дорожкам,
взявшись за руки и весело раскачивая их, наслаждаясь отдыхом после целой
недели изнурительного труда. Они постояли около "медвежьей ямы" и, пе-
регнувшись через барьер, с содроганием смотрели на ее огромного одиноко-
го обитателя, а оттуда прошли к клетке с обезьянами и хохотали там доб-
рых десять минут. Обойдя весь парк, они поглядели сверху на беговую до-
рожку у подножья естественного амфитеатра, где после полудня должны были
начаться игры; потом пошли бродить по рощам, по бесчисленным тропинкам,
неожиданно приводившим в укромные тенистые уголки с зелеными столами и
скамейками, многие из которых уже были заняты гуляющими и их семьями. В
конце концов они выбрали заросший деревьями склон, разложили газету и
сели на коротко подстриженную траву, уже порыжевшую под лучами калифор-
нийского солнца. Им хотелось лениво понежиться после недели напряженной
работы и сберечь силы для предстоящих танцев.
- Берт Уонхоп наверняка будет, - болтала Мери. - И он сказал, что
непременно приведет Билла Робертса - "Большого Билла", как его зовут то-
варищи. Это огромный взрослый мальчуган, но с фанаберией. Он боксер, и
все девушки бегают за ним. Я прямо боюсь его. Не слишком боек на язык, -
скорее вроде того огромного медведя, которого мы только что видели.
Бр-р! - возьмет да и откусит тебе голову. На самом деле он не боксер, а
возчик, и состоит в союзе. Служит у Корберли и Моррисона. Но когда клубы
устраивают боксерские матчи, он иногда участвует в них. Все перед ним
трепещут: у него отвратительный характер - его хлебом не корми, а дай
кого-нибудь поколотить. Тебе он не понравится, но он отлично танцует.
Такой здоровенный, а танцует очень легко - прямо как будто летает. Тебе
непременно надо потанцевать с ним хоть разок. И щедрый, не скаред. Но
характер - боже упаси!
Разговор, скорее монолог. Мери перешел, как всегда, на Берта Уонхопа.
- Вы, как видно, очень дружите? - осторожно заметила Саксон.
- Да я бы за него хоть завтра пошла, - горячо выпалила та; на мгно-
венье лицо ее померкло и стало почти суровым в своей откровенной печали,
- но он молчит. Он... - И Мери продолжала с внезапно вспыхнувшей!
страстью: - Остерегайся его, Саксон, если он вздумает ухаживать за то-
бой! Берт человек легкомысленный... И все-таки я бы за него вышла хоть
завтра. А иначе он меня не получит. - Губы ее приоткрылись, но она ниче-
го не сказала, а только вздохнула. - Чудной этот мир, не правда ли? -
неожиданно добавила она. - И какой бестолковый! И звезды - это тоже ми-
ры. Хотела бы я знать, где же бог? Берт Уонхоп уверяет, что никакого бо-
га нет. Но он ужасный человек и говорит ужасные вещи. Я верю в бога. А
ты? Что ты на этот счет думаешь, Саксон?
Саксон пожала плечами и засмеялась.
- Ведь если мы поступаем дурно, мы будем наказаны, верно? - настаива-
ла Мери, - Так говорят все, кроме Берта. А он говорит, что ему напле-
вать, как он себя ведет, потому что мертвому все трын-трава. "Уж коли,
говорит, я мертвый, хотел бы я посмотреть, каким наказанием меня можно
разбудить!" Ну, не ужасный ли человек? Но все это так страшно... Мне
иногда становится жутко, когда вспомню, что бог все время видит меня.
Как ты думаешь, он слышит, что я сейчас говорю тебе? Ну хоть как он,
по-твоему, выглядит?
- Не знаю, - ответила Саксон. - По-моему, бога нарочно выдумывают,
каждый выдумывает по-своему.
- Ой! - ахнула Мери.
- Но, судя по тому, что все говорят о нем, - он все-таки существует,
- решительно продолжала Саксон. - Мой брат считает, что он похож на Ав-
раама Линкольна. Сара говорит, что у него баки.
- А я никак не могу себе представить, что у бога пробор, - призналась
Мери, вздрагивая оттого, что осмелилась высказать вслух столь дерзостную
мысль. - Он не может носить пробор, это было бы странно.
- Ты знаешь такого низенького сморщенного мексиканца, который продает
игрушки-головоломки? - спросила Саксон. - Так вот бог, по-моему, чем-то
похож на него.
Мери расхохоталась.
- Вот уж ты действительно говоришь странные вещи. Мне никогда ничего
подобного в голову не приходило. Чем же он походе?
- Ну, мне кажется, что он, подобно тому коротышке-мексиканцу, каждому
задает мудреную головоломку, а люди всю свою жизнь стараются разрешить
ее. Но никто с ней не справляется. И я не могу разрешить свою головолом-
ку. Не знаю, с чего и начать. Посмотри, какую головоломку он задал Саре.
А сама Сара составляет часть головоломки Тома и только мешает ему. И все
они - все, кого я знаю, и ты тоже, - вы все составляете часть моей голо-
воломки.
- Может быть, насчет головоломок и правильно, - согласилась Мери, -
Но только бог не похож на этого старичка мексиканца. Тут я не согласна.
Бог ни на кого не похож. Помнишь, на стене в помещении Армии спасения
была надпись: "Бог есть дух"?
- А это тоже одна из его загадок: ведь никто не знает, как выглядит
дух.
- И это верно... - Мери вздрогнула от ужасного воспоминания. - Когда
я пытаюсь представить себе, что бог есть дух, я вспоминаю Хэна Миллера.
Он как-то завернулся в белую простыню и побежал прямо на нас, девушек.
Мы не знали, что это он, и до смерти перепугались. Маленькой Мэгги Мэрфи
сделалось дурно, а Беатриса Перальта упала и разбила себе лицо. Когда я
думаю о духе, то все, что я могу вообразить, - это белая простыня, бегу-
щая в темноте. Но во всяком случае бог не похож на мексиканца, и нет у
него пробора.
Музыка, донесшаяся из танцевального зала, заставила обеих девушек
проворно вскочить на ноги.
- Мы можем до обеда протанцевать несколько танцев, - предложила Мери.
- А после полудня соберутся все кавалеры. Большинство из них жаднюги и
приходят попозже, чтобы не приглашать барышень к обеду. Но Берт не такой
и Билл тоже. Они пригласят нас в ресторан, если им кто-нибудь не подвер-
нется раньше. Пойдем скорее, Саксон.
Когда девушки вошли в павильон, там кружилось только несколько пар, и
первый вальс они танцевали друг с другом.
- А вот и Берт, - прошептала Саксон, когда они заканчивали второй
тур.
- Не смотри на них, - прошептала Мери в ответ. - Будем танцевать, как
и раньше. Пусть не думают, будто мы гоняемся за ними.
Но Саксон заметила, что ее подруга покраснела, и услышала ее учащен-
ное дыхание.
- А ты обратила внимание на его товарища? - спросила Мери, увлекая
Саксон в фигуре вальса на другой конец зала. - Это и есть Билл Роберте.
Берт сказал, что приведет его. Он пригласит обедать тебя, а Берт - меня.
Сегодня будет здорово, вот увидишь. Только бы музыка не перестала иг-
рать, пока мы вернемся на тот конец.
И обе девушки продолжали кружиться в вальсе, мечтая о кавалерах и об
обеде. Молоденькие и хорошенькие, они танцевали с увлечением; когда му-
зыка оборвалась и они очутились в опасной близости от обоих молодых лю-
дей, обе сделали вид, будто приятно удивлены.
Берт и Мери звали друг друга по имени, но Саксон величала Берта:
"Мистер Уонхоп" хотя он и называл ее просто Саксон. Оставалось только
познакомить ее с Биллом Робертсом. Мери представила их друг другу с на-
пускной небрежностью.
- Мистер Роберте - мисс Браун! Это мой лучший друг. Ее зовут Саксон.
Не правда ли, странное имя?
- А мне очень нравится, - ответил Билл, снимая шляпу и протягивая ру-
ку. - Рад познакомиться с вами, мисс Браун!
Саксон тоже протянула руку и ощутила мозоли на ладони возчика; впро-
чем, за одно мгновение она успела рассмотреть еще очень многое. Он же
видел только ее глаза; и сначала ему показалось, что они голубые, лишь
много позже он разобрал, что они серые. Она-то сразу разглядела цвет его
глаз - темно-синие, большие, красивые, а выражение мальчишески-упрямое.
Ей понравился его открытый взгляд, понравилось прикосновение и пожа-
тие его руки. Она разглядела также - правда, не так отчетливо - его ко-
роткий прямой нос, здоровый румянец на щеках и решительно вздернутую
верхнюю губу; с особенным удовольствием она остановила свой взгляд на
красивой линии четко очерченного, хотя довольно большого рта, улыбавше-
гося алыми губами, за которыми блестели ослепительно белые зубы.
"Мальчуган, огромный, взрослый мальчуган", - подумала она. Они улыб-
нулись друг другу, и, когда их руки разомкнулись, девушка про себя уди-
вилась цвету его волос - коротких, вьющихся и отливающих золотом, хотя
они были светлые, как лен.
Он был так белокур, что напомнил ей виденные на сцене образы како-
го-нибудь Оле Ольсона или Иона Ионсона; но на том сходство и кончалось.
Брови и ресницы его были темнее, взгляд отнюдь не ребяческий, а по-мужс-
ки твердый и выразительный. Костюм из хорошего темного сукна явно был
