Через некоторое время все девять собак упряжки собрались вместе и ук-
рылись в лесу. За ними больше никто не гнался, но они были в самом пла-
чевном состоянии. У каждой оказалось не менее четырех-пяти ран, а неко-
торые пострадали очень тяжело. У Даба была сильно повреждена задняя но-
га, у Долли (собака, которая была куплена в Дайе и попала в их упряжку
последней) на шее зияла страшная рана, Джо лишился глаза, а добряк Билли
визжал и скулил всю ночь, - у него ухо было изодрано в клочья. На расс-
вете они через силу поплелись обратно на стоянку и увидели, что мародеры
исчезли. Франсуа и Перро были вне себя. Добрая половина провианта оказа-
лась уничтоженной. Мало того, голодные псы изгрызли даже ремни и брезен-
товые покрышки. Все, что хоть мало-мальски могло сойти за съедобное, не
миновало их зубов. Они сожрали мокасины Перро из лосиной кожи, выгрызли
большие куски из ременной упряжи, и даже бич Франсуа стал короче на два
фута. Погонщик оторвался от унылого созерцания его и стал осматривать
израненных собак.
- Ай-ай-ай, детки! - сказал он тихо. - Как вы искусаны! А вдруг вы
теперь взбеситесь! Ч-черт! Ведь все могут взбеситься! Как думаешь, Пер-
ро?
Курьер в тревоге покачал головой. До Доусона было еще четыреста миль,
- не хватало только, чтобы собаки взбесились! После двух часов усиленной
работы и смачной ругани упряжь была приведена в порядок, и собаки, нес-
мотря на ноющие раны, помчали нарты дальше, с мучительными усилиями одо-
левая самую трудную часть пути. Нигде еще им не приходилось так туго,
как на этом перегоне.
Тридцатимильная река ничуть не замерзла. Ее бурное течение спорило с
морозом, и только в тихих заводях держался лед. Шесть дней изматывающих
усилий потребовалось, чтобы пройти эти ужасные тридцать миль. Каждый шаг
грозил смертью и собакам и людям. Двадцать раз Перро, исследовавший до-
рогу, проваливался под лед. Спасал его только длинный шест, - он держал
его таким образом, что шест всякий раз при падении ложился поперек по-
лыньи. Мороз все крепчал, термометр показывал пятьдесят градусов ниже
нуля; и после каждого такого купания Перро приходилось разводить костер
и высушивать одежду, чтобы уберечься от смертельной простуды.
Но его ничто не пугало. Именно потому, что он бы такой бесстрашный,
его назначили правительственным курьером. Перро шел на какой угодно риск
и, решительно подставляя морозу свое худое, морщинистое лицо, боролся со
всякими трудностями изо дня в день, с рассвета до темноты.
Он шагал вдоль неприветных берегов реки по кромке льда, хотя лед тре-
щал и подавался под ногами и на нем страшно было хоть на миг остано-
виться. Вскоре нарты вместе с Дэйвом и Бэком провалились в воду, собаки
чуть не захлебнулись, и их вытащили полумертвыми. Для спасения их жизни
пришлось разжечь костер. Они были покрыты толстой ледяной корой, и, для
того чтобы она оттаяла, Франсуа и Перро заставили их бегать вокруг кост-
ра так близко к огню, что он опалял на них шерсть.
В другой раз провалился Шпиц и потащил за собой всю упряжку вплоть до
Бэка. Бэк напряг силы, чтобы удержаться на льду, и стал пятиться, упира-
ясь передними лапами в скользкий край полыньи, хотя лед кругом трещал и
ломался. К счастью, за Бэком был впряжен Дэйв, и он тоже изо всех сил
пятился назад, а за нартами стоял Франсуа и тянул их на себя так, что у
него суставы трещали.
А однажды кромка льда у берега проломилась и впереди и позади нарт.
Оставался только один путь к спасению - отвесная скала. Перро каким-то
чудом взобрался на нее, пока Франсуа, стоя внизу, молил бога, чтобы это
чудо свершилось. Связав вместе ремни, постромки, всю имевшуюся у них уп-
ряжь в длинную веревку, они втащили всех собак одну за другой на вершину
скалы. Последним полез Франсуа, когда и нарты и вся поклажа были подняты
наверх. Потом начались поиски места, где бы можно было снова спуститься
вниз. В конце концов спустились при помощи той же веревки, и ночь заста-
ла их уже опять на реке. За этот день они прошли всего четверть мили.
К тому времени, как дошли до Хуталинква, где лед был уже крепкий, Бэк
совсем измучился. В таком же состоянии были и остальные собаки. Тем не
менее Перро решил наверстать потерянное время и гнал их вперед и вперед.
В первый день они сделали тридцать пять миль и очутились у Большого Ло-
сося. На второй день прошли еще тридцать пять, до Малого Лосося, на тре-
тий - сорок миль и уже приближались к порогам Пяти Пальцев.
У Бэка ноги были не такие крепкие и выносливые, как у собак Севера. С
тех пор как последний из его диких предков был приручен пещерным челове-
ком или обитателем свайных построек, собаки его породы, поколение за по-
колением, становились все более изнеженными. Бэк целый день плелся,
прихрамывая и терпя мучительную боль в ногах, а вечером на стоянке падал
на землю, как мертвый. Даже голод не мог поднять его с места, когда раз-
давали рыбу, и Франсуа приходилось относить ему его порцию. Тот же Фран-
суа каждый вечер после ужина полчаса растирал ему лапы и пожертвовал
верхней частью своих мокасин, сшив Бэку мокасины на все четыре лапы. Это
очень облегчило страдания собаки. Даже сморщенное лицо Перро расплылось
в улыбку, когда раз утром Франсуа забыл надеть Бэку эти мокасины, а Бэк
лег на спину и просительно махал в воздухе всеми четырьмя лапами, не же-
лая тронуться в путь, пока его не обуют. Постепенно лапы у него огрубе-
ли, закалились, и износившиеся к тому времени мокасины были выброшены.
Однажды утром, на стоянке у Пелли, когда запрягали собак, совершенно
неожиданно взбесилась Долли, у которой до этого дня не замечали никаких
подозрительных признаков. Она вдруг завыла по-волчьи, таким жутким, ду-
шераздирающим воем, что у других собак от страха шерсть встала дыбом, и
бросилась прямо к Бэку. Бэк в первый раз в жизни видел взбесившуюся со-
баку и потому не знал, что ее надо бояться. Тем не менее он в инстинк-
тивном ужасе бросился бежать от нее. Он летел прямо вперед, а на рассто-
янии одного прыжка за ним гналась Долли, тяжело и шумно дыша, и с морды
у нее капала пена. Бэка гнал вперед ужас, а Долли - бешенство, и ни она
не могла настичь его, ни он - убежать от нее. Бэк, нырнув в чащу кустар-
ника, выбежал на нижний конец острова, переплыл через какой-то пролив,
загроможденный льдинами, выбрался на другой остров, потом на третий.
Описав круг, он вернулся к главному руслу реки и в панике помчался по
льду. Не оглядываясь, он все время слышал за собой, на расстоянии одного
прыжка, ворчание Долли. Когда он пробежал таким образом четверть мили,
он услышал зов Франсуа и повернул назад. Задыхаясь, с трудом ловя ртом
воздух, он бежал к Франсуа все так же, на один скачок впереди Долли. Вся
надежда была на то, что погонщик спасет его. Франсуа держал наготове то-
пор, и когда Бэк пролетел мимо, топор обрушился на голову взбесившейся
Долли.
Без сил, еле переводя дух, Бэк доковылял до нарт, но тут Шпиц, вос-
пользовавшись его беспомощностью, наскочил на него и, не встретив сопро-
тивления, вцепился в него зубами. Он в двух местах прокусил мясо до са-
мой кости и расправлялся с Бэком, пока не подоспел Франсуа. Бич свистнул
над головой Шпица, и Бэк имел удовольствие видеть, как его враг получил
такую трепку, какой еще ни разу не задавали ни одной из собак упряжки.
- Вот дьявол этот Шпиц! - сказал Перро. - Он когда-нибудь загрызет
Бэка.
- Ничего, в Бэке сидит не один, а два дьявола! - отозвался Франсуа. -
Я за ним наблюдаю все время, и знаешь, что я тебе скажу? В один прекрас-
ный день он так озвереет, что разжует твоего Шпица и выплюнет на снег.
Уж ты мне поверь!
С этих пор между Бэком и Шпицем шла открытая война. Шпиц, вожак и
признанный глава всей упряжки, видел в этом странном южанине угрозу сво-
ему первенству. Странным Бэк казался ему оттого, что до сих пор ни одна
из собак Юга, которых Шпиц знавал множество, не могла тягаться с местны-
ми ни на лагерных стоянках, ни в пути. Все эти пришельцы с Юга были
слишком изнежены и погибали от непосильной работы, морозов, голода. Бэк
был единственным исключением. Он все выдержал, он приспособился к новой
жизни и преуспевал, не уступая северянам в силе, свирепости и храбрости.
Притом он был властолюбив, а дубинка человека в красном свитере, выбив
из него прежнюю безрассудную отвагу и запальчивость, сделала его особен-
но опасным противником. Он был необыкновенно хитер и, стремясь к пер-
венству, умел выжидать удобного случая с той терпеливой настойчивостью,
которая отличает дикарей.
Бой за первенство неизбежно должен был произойти, и Бэк хотел этого.
Он хотел этого потому, что такая у него была натура, и потому, что им
всецело овладела та непостижимая гордость, которая побуждает ездовых со-
бак до последнего вздоха не сходить с тропы, с радостью носить свою уп-
ряжь и умирать с горя, если их выгонят из упряжки. Эта гордость просыпа-
лась и в Дэйве, когда его впрягали на место коренника, она заставляла
Соллекса тянуть нарты, напрягая все силы. Она воодушевляла всех собак,
когда приходило время отправляться в путь, и преображала угрюмых и разд-
ражительных животных в полных энергии, честолюбивых и неутомимых труже-
ников. Эта гордость подстегивала их в течение всего дня и покидала
только вечером, на привале, уступая место мрачному беспокойству и недо-
вольству. Вожак Шпиц именно из этой профессиональной гордости кусал тех
собак, которые сбивались с ноги и путались в постромках или прятались по
утрам, когда нужно было впрягаться. Из того же чувства гордости Шпиц бо-
ялся, как бы Бэка не поставили вожаком вместо него, а Бэк стремился
стать вожаком.
Бэк теперь открыто добивался места вожака. Он становился между Шпицем
и лентяями, которых тот хотел наказать, и делал это умышленно. Как-то
ночью выпало много снега, и утром ленивый и жуликоватый Пайк не пришел к
нартам. Он спрятался в вырытую им нору глубоко под снегом, и Франсуа
тщетно искал и звал его. Шпиц был в бешенстве. Он метался по лагерю, об-
нюхивая и раскапывая каждое подозрительное место, и рычал так свирепо,
что Пайк, слыша это рычание, дрожал от страха в своем убежище.
Однако, когда его наконец извлекли оттуда и Шпиц налетел на него с
намерением задать ему трепку, Бэк вдруг с не меньшей яростью бросился
между ними. Это был такой неожиданный и ловкий маневр, что Шпиц, отбро-
шенный назад, не устоял на ногах. Пайк, противно дрожавший от малодушно-
го страха, сразу ободрился, увидев такой открытый мятеж, и напал на по-
верженного вожака. Да и Бэк, уже позабывший правила честного боя, тоже
бросился на Шпица. Но тут уже Франсуа, хотя его все это и позабавило,
счел своей обязанностью восстановить справедливость и изо всей силы
стегнул Бэка бичом. Это не оторвало Бэка от распростертого на снегу про-
тивника, и тогда Франсуа пустил в ход рукоятку бича. Оглушенный ударом
Бэк отлетел назад, и долго еще бич гулял по нему, а Шпиц тем временем
основательно отделал многогрешного Пайка.
В последующие дни, пока они шли к Доусону, Бэк продолжал вмешиваться
всякий раз, когда Шпиц наказывал провинившихся собак. Но делал он это
хитро - только тогда, когда Франсуа не было поблизости. Замаскированный
бунт Бэка послужил как бы сигналом к неповиновению, и дисциплина в уп-
ряжке все более и более падала. Устояли только Дэйв и Соллекс, остальные
собаки вели себя все хуже и хуже. Все пошло вкривь и вкось. Ссорам и
грызне не было конца. Атмосфера все сильнее накалялась - и этому виной
был Бэк. Из-за него Франсуа не знал покоя, все время опасаясь, что они
со Шпицем схватятся не на жизнь, а на смерть. Погонщик понимал, что рано
или поздно это непременно случится. Не раз он по ночам вылезал из
спального мешка, заслышав шум драки и боясь, что это дерутся Бэк с вожа-
ком.
Однако пока случая к этому не представлялось, и когда в один хмурый
