чутьем угадывал, что нужно сделать для Джона Торнтона что-то очень важ-
ное. Шепот восхищения послышался в толпе, когда люди увидели это велико-
лепное животное. Бэк был в прекрасном состоянии - ни единой унции лишне-
го жира, и те сто пятьдесят фунтов, которые он весил, представляли собой
сто пятьдесят фунтов мужественной силы. Его густая шерсть лоснилась, как
шелк. На шее и плечах она напоминала гриву и, даже когда он был спокоен,
топорщилась при малейшем его движении, словно от избытка жизненных сил.
Казалось, каждый ее волосок заряжен энергией. Широкая грудь и мощные пе-
редние ноги были пропорциональны размерам всего тела, а мускулы выступа-
ли под кожей тугими клубками. Люди подходили и, щупая эти мускулы,
объявляли, что они железные. Ставки против Бэка снизились до двух против
одного.
- Молодчина он у вас, сэр, молодчина! - пробормотал один из новой ди-
настии королей СкукумБенча. - Даю вам за него восемьсот - до испытания,
сэр, заметьте! Восемьсот на руки - и беру его такого, как он есть.
Торнтон отрицательно потряс головой и подошел к Бэку.
- Нет, отойдите от него! - запротестовал Мэттьюсон. - Дайте ему сво-
боду, тогда это будет честная игра.
Толпа притихла, слышались только отдельные голоса, тщетно предлагав-
шие пари два против одного. Все признавали, что Бэк - великолепная ездо-
вая собака, но двадцать мешков муки, по пятьдесят фунтов каждый, слишком
убедительно громоздились перед глазами, и зрители не решались развязать
кошельки.
Торнтон опустился на колени около Бэка, обнял его голову обеими рука-
ми и прижался к нему щекой. Сегодня он не стал его шутливо трясти, тор-
мошить, как делал обычно, не бормотал любовно всякие ругательные прозви-
ща. Нет, он только шепнул ему что-то на ухо.
- Если любишь меня, Бэк... Если любишь... - вот что он шепнул ему. И
Бэк заскулил от едва сдерживаемого нетерпения.
Окружающие с любопытством наблюдали эту сцену.
В ней было что-то загадочное - это походило на заклинание. Когда
Торнтон поднялся, Бэк схватил зубами его руку, подержал ее в закрытой
пасти и потом медленно, неохотно выпустил. Это было его ответом без
слов, так он по-своему выражал любовь к хозяину.
Торнтон отошел довольно далеко назад.
- Ну, Бэк! - скомандовал он.
Бэк натянул постромки, потом отпустил их на несколько дюймов. Это был
его обычный прием.
- Пошел! - раздался голос Торнтона, как-то особенно четко и резко
прозвучавший среди напряженного молчания.
Бэк качнулся вправо, пригнулся, словно ныряя, натянул постромки и
внезапно, рывком, остановил на ходу стопятидесятифунтовую массу своего
тела. Кладь на нартах дрогнула, под полозьями что-то звонко захрустело.
- Ну! - крикнул опять Торнтон.
Бэк повторил тот же маневр, на этот раз дернув влево. Хруст перешел в
громкий треск, нарты закачались, и полозья со скрипом сползли на нес-
колько дюймов в сторону. Нарты освободились от льда, приковывавшего их к
месту.
Люди невольно притаили дыхание.
- Теперь марш!
Команда Торнтона грянула, как пистолетный выстрел. Бэк рванулся впе-
ред, сильно натянув постромки. Все его тело подобралось в страшном уси-
лии, мускулы выперли узлами и ходили под шерстью, как живые. Широкой
грудью он почти припал к земле, голову вытянул вперед, а ноги летали как
бешеные, прорезая на крепко укатанном снегу параллельные борозды. Нарты
качались и дрожали и уже наполовину сдвинулись с места. Вдруг Бэк пос-
кользнулся одной лапой, и кто-то в толпе громко ахнул. Но нарты уже
стремительно задергались и, больше не застревая на месте, толчками дви-
нулись вперед - сперва на полдюйма... потом на дюйм... еще на два. Толч-
ки заметно выравнивались, и когда нарты, преодолев наконец инерцию, наб-
рали скорость, Бэк подхватил их и повез.
Люди тяжело переводили дух, не сознавая, что за минуту перед тем они
не дышали. А Торнтон бежал за нартами, подгоняя Бэка отрывистыми, весе-
лыми криками. Расстояние было вымерено заранее, и когда Бэк подбегал к
вязанке дров, положенной там, где кончались сто ярдов, раздались востор-
женные крики. Они перешли в рев, когда Бэк, пробежав мимо вязанки, оста-
новился по команде Торнтона. Все бесновались от восторга, даже
Мэттьюсон. Полетели в воздух шапки, рукавицы. Люди пожимали друг другу
руки, не разбирая, кто перед ними - знакомый или незнакомый, и все воск-
лицания сливались в какой-то бессвязный галдеж.
А Торнтон стоял на коленях перед Бэком и, припав лбом к его лбу, тряс
и качал его. Те, кто выбежал вперед, слышали, как он ругал Бэка. Он ру-
гал его долго и с наслаждением, любовно и нежно.
- Поразительно, сэр! Поразительно! - бормотал король Скукум-Бенча. -
Даю вам за него тысячу, целую тысячу, сэр. Ну, хотите тысячу двести?
Торнтон встал. Глаза у него были мокры, и он не пытался скрыть слезы,
которые струились по его щекам.
- Нет, сэр, - сказал он королю Скукум-Бенча. - Нет, не хочу. Убирай-
тесь вы к черту, сэр! Это все, что я могу вам посоветовать.
Бэк схватил зубами руку Торнтона. Торнтон опять стал трясти его. Зри-
тели, движимые одним и тем же чувством, отступили на почтительное расс-
тояние, и больше не нашлось нескромных людей, которые позволили бы себе
нарушить этот разговор.
VII
ЗОВ УСЛЫШАН
Когда Бэк за пять минут заработал Джону Торнтону тысячу шестьсот дол-
ларов, тот смог уплатить кое-какие долги и двинуться вместе со своими
компаньонами к востоку на поиски затерянной золотой россыпи, легенда о
которой была так же стара, как история этого края. Многие искали ее,
немногие нашли, а большинство искавших не вернулось из своего путешест-
вия. Сказочная россыпь была причиной многих трагедий и окружена тайной.
Никому не было известно, кто первый открыл ее. Даже самые древние леген-
ды об этом не упоминали. Люди знали только, что на том месте стояла ста-
рая, полуразвалившаяся хижина. Некоторые золотоискатели в свой смертный
час клялись, что видели и хижину и россыпь, и в доказательство показыва-
ли самородки, которым не было равных на всем Севере. Однако среди живых
не осталось ни одного человека, которому удалось добыть что-либо из этой
сокровищницы, а мертвые были мертвы. И Джон Торнтон, Пит и Ганс, взяв с
собой Бэка и еще полдюжины собак, двинулись на восток по неисследованной
дороге, надеясь дойти туда, куда не дошли другие люди и собаки. Они
прошли семьдесят миль вверх по Юкону, затем повернули налево, по реке
Стюарт, миновали Мэйо и Мак-Квещен и продолжали путь до того места, где
река Стюарт превращается в ручеек и вьется вокруг высоких скал горного
хребта, идущего вдоль всего материка.
Джон Торнтон немногого требовал от людей и природы. Пустынные, дикие
места его не страшили С щепоткой соли в кармане и ружьем за плечами он
забирался в лесную глушь и бродил, где вздумается и сколько вздумается.
Он жил, как индеец, никогда и никуда не спешил и во время своих
странствий добывал себе пищу охотой. А если дичи не попадалось, он с тем
же спокойствием индейца продолжал путь в твердой уверенности, что рано
или поздно набредет на нее. И во время великого путешествия на восток их
меню состояло из добытого охотой свежего мяса, поклажа на нартах - глав-
ным образом из снаряжения и необходимых орудий, а программа была состав-
лена на неограниченное время.
Бэк беспредельно наслаждался такой жизнью - охотой, рыбной ловлей,
блужданием по новым, незнакомым местам. Они то по нескольку недель под-
ряд шли и шли, то целыми неделями отдыхали, разбив где-нибудь лагерь, и
тогда собаки бездельничали, а люди, взрывая мерзлую землю или породу,
без конца промывали ее в лотках у костра, ища в ней золота. Иногда они
голодали, иногда роскошествовали - все зависело от того, много ли по до-
роге попадалось дичи и удачна ли бывала охота Подошло лето, и люди и со-
баки, навьюченные поклажей, переплывали на плоту голубые горные озера,
спускались или поднимались по течению незнакомых рек в утлых челноках,
выпиленных из стволов деревьев.
Проходили месяцы, а они все бродили среди диких просторов этой неисс-
ледованной земли, где не было людей, но где когда-то побывали люди, если
верить легенде о покинутой хижине. Переходили горные хребты, разделявшие
реки, и не раз их здесь застигали снежные бураны. Дрожали от холода под
полуночным солнцем на голых вершинах, между границей лесов и вечными
снегами. Спускались в теплые долины, где тучами носилась мошкара, и в
тени ледников собирали спелую землянику и цветы, которые могли соперни-
чать красотой с лучшими цветами Юга. Осенью они очутились в волшебной
стране озер, печальной и безмолвной, где, должно быть, когда-то водилась
дичь, но теперь не было нигде и признака жизни - только холодный ветер
свистел, замерзала вода в укрытых местах да меланхолически журчали вол-
ны, набегая на пустынный берег.
И вторую зиму проходили они, ища давно исчезнувшие следы людей, кото-
рые побывали здесь до них Однажды они набрели на тропинку, проложенную в
дремучем лесу. Это была очень старая тропинка - и они вообразили, что
заброшенная хижина где-то совсем близко. Но тропинка начиналась неведомо
где и кончалась неведомо где - и оставалось загадкой, кто и для чего
протоптал ее.
В другой раз они наткнулись на остатки разрушенного временем охот-
ничьего шалаша, и между клочьями истлевших одеял Джон Торнтон нашел
длинноствольное кремневое ружье. Он знал, что ружья этого типа выпускала
Компания Гудзонова залива в первые годы всеобщей тяги на северо-запад.
Тогда за одно ружье давали такой же высоты тюк плотно уложенных бобровых
шкурок. Больше среди развалин не нашлось ничего, что напоминало бы о че-
ловеке, который некогда построил этот шалаш и оставил между одеялами
свое ружье.
Снова наступила весна, и после долгих странствий они в конце концов
нашли не легендарную покинутую хижину, а поверхностную россыпь в широкой
долине, где было столько золота, что оно, как желтое масло, оседало на
дне промывочного лотка. Три товарища не стали продолжать поиски. Здесь
они за день намывали на тысячи долларов чистого золотого песка и само-
родков, а работали каждый день. Золото насыпали в мешки из лосиных шкур,
по пятьдесят фунтов в мешок, и мешки укладывали штабелями, как дрова,
перед шалашом, который они сплели себе из еловых веток. Поглощенные сво-
им тяжелым трудом, они не замечали, как летит время. Дни пролетали, как
сон, а груды сокровищ все росли и росли.
Собакам делать было решительно нечего - только время от времени при-
носить дичь, которую настреляет Торнтон, и Бэк целыми часами лежал в за-
думчивости у огня. В эти часы безделья ему все чаще представлялся корот-
коногий волосатый человек. И, жмурясь на огонь, Бэк в своем воображении
бродил с этим человеком в другом мире, который смутно вспоминался ему.
В этом другом мире, видимо, царил страх. Наблюдая за волосатым чело-
веком, когда тот спал у костра, уткнув голову в колени и обняв ее рука-
ми, Бэк замечал, что спит он беспокойно, часто вздрагивает во сне, а
просыпаясь, боязливо вглядывается в темноту и подбрасывает сучья в
огонь. Если они ходили по берегу моря, где волосатый собирал раковины и
тут же съедал их содержимое, глаза его шныряли по сторонам, ища, не та-
ится ли где опасность, а ноги готовы были при первом тревожном признаке
вихрем мчаться прочь. По лесу они пробирались бесшумно - впереди волоса-
тый, за ним Бэк. И оба всегда были настороже, уши у обоих шевелились и
ноздри вздрагивали, потому что у человека слух и чутье были такие же
тонкие, как у Бэка Волосатый умел лазить по деревьям так же быстро, как
бегать по земле. Хватаясь то за одну ветку, то за другую, он перепрыги-
вал иногда расстояние в десять - двенадцать футов между одним деревом и
другим, балансируя в воздухе и никогда не срываясь. На деревьях он
