первые секунды. Испуганные крики купцов, ржание раненых лошадей, крики
освободившихся наконец от напряжения разбойников Дарака, стремительный
бросок без всякого шанса свернуть в сторону и не принимать в этом никакого
участия - все слилось воедино.
В правой руке я сжимала железный нож. Думать не было времени.
"Старайся бить наповал", - сказал Маггур. Нож описал дугу. Огромное черное
тело медленно опрокинулась с коня и отпало от меня в сторону, теперь уже
не только черное, но и красное.
Конь подо мной мчал ровно и хорошо. Скачок вперед - и черный охранник
навис надо мной, и его собственный нож, очень длинный и загнутый на конце,
рассек воздух. Я поддела загиб его ножа собственным оружием и потянула
его. Это было нетрудно. Он тоже медленно упал, и колючий нож в другой моей
руке вонзился в него, повернулся и высвободился. Кровь забрызгала мне
локоть. Я смотрела на нее так, будто пролилась она вовсе не на мою руку.
Вокруг меня образовалось некоторое затишье, в то время как повсюду царила
сумасшедшая сутолока боя. Лошади спотыкались в потоке, а купцы и мальчики
с воплями бежали в воду. Это выглядело почти комично, но для смеха нет
места среди кошмара. Один караванщик крутился и напрягался на козлах
возчика, пытаясь развернуть свою упряжку. Я вспомнила, что купцов тоже
надо перебить. И поскакала к нему, и нож вошел и вышел, и он покатился в
сторону во взбаламученную розовую воду, с глазами, полными молчаливого
укора.
Мимо проскакал, ухмыляясь, Маггур, с черногривой маской в одной руке
и окровавленным ножом в другой.
На другой стороне реки подвалила, смыкая разрыв, остальная засада
Дарака.
Внезапно я ощутила тошноту. Зло управляло теперь мной, и я знала это.
Животный пронзительный крик вырвался изо рта. Я стиснула коня меж бедер и
пришпорила его. Длинный нож я схватила обеими руками, подняв над головой.
И снова погрузилась в хаос, и мои руки обрушивались направо-налево, и нож
вращался, словно серебряное колесо. Не знаю, скольких я убила, но многих.
В голове стоял звон, ярость торжествовала в кроваво-красном триумфе. Я
мало что видела из мной содеянного, пока не очутилась в реке и не полетела
навзничь с конька, который в свою очередь повалился вперед и пал. Холод,
привкус крови и горечь воды вытащили меня из сна-смерти. Я поднялась на
ноги, шатаясь и наталкиваясь на камни и тела под замутившейся водой. Вот в
этот миг на меня и набросились трое черепастых охранников. Тела коней,
казалось, застыли в прыжке. Их копыта гудели, как железные молоты,
обрушиваясь на меня. Я боролась отчаянно, но расстановка сил была не в мою
пользу. Они налетели словно стая воронья, рассекая крыльями воду. Копыто
обожгло мне голову, я снова упала, и крючковатые ножи, сверкая, взвились
надо мной.
Рев - и словно ниоткуда Маггур ринулся на них. Мельком я увидела
Гилта и маленького Кела, чья стрела вонзилась меж лопаток охранника; тот
упал рядом со мной, вывалившись из седла. Но Маггур тоже падал - и две
оставшихся гадины схватили меня за руки.
Они подняли меня и потащили через реку, чтобы оглушить о ближайшее
дерево, а потом прикончить медленно, с наслаждением, потому что я убила
какого-то их друга. Если у них, конечно, бывают друзья или любимые.
Но затем их сотряс удар. Я подняла голову и увидела позади них
Дарака. Оба его ножа пронзили спины моих несостоявшихся мучителей. Они
рухнули, увлекая меня за собой. Я думала - меня разорвут пополам, но в
последнюю секунду хватка ослабла - и я упала в воду вместе с ними.
Дарак склонился надо мной и помог подняться.
- Оба твоих ножа пропали, - сказала я. С его стороны было глупо
лишаться ножей, чтобы спасти меня.
- Бой окончен, - ответил он.
Я оглянулась. Это было правдой.
- Маггур, - проговорила я. - Он бросился на них и упал.
Рука Дарака крепко врезала мне по лицу. Я пошатнулась, и он схватил
меня за пояс, удерживая на ногах.
- Я тоже бросился на них, сука. Благодари за это меня.
- Благодарю тебя, - сказала я.
Я побрела, ступая меж обломков в реке, мимо него, обратно к берегу.
Тела вытащили из воды и сожгли, а затем привели в порядок фургоны. Я
ничего этого не видела. Мы с Келом сидели вместе в тени, под кожаным
навесом, там, где лежал Маггур. Из разбойников убили только четверых, но
одним из них был Гилт. Напавшие на меня сумели это сделать, когда он
налетел на них, и я даже не видела, как они это сделали. Другие раны были
малочисленными и несерьезными. Только Маггур лежал, тяжело раненный.
- Был еще четвертый, Имма - он шарахнул Маггура сзади железной
палицей. Я пристрелил и его тоже, после.
Я вытерла кровь и промыла глубокий разрез, и череп у меня под
пальцами казался целым, но Маггур не приходил в себя, и я чувствовала
охватившее его оцепенение, похожее на смерть.
Долгое время мы сидели так, Кел и я. Затем он сказал:
- Имма, разве ты не можешь?..
- Что?
- Говорят, что ты целительница.
Сквозь мой мозг прошел легкий яркий шок.
- Ты думаешь, что я могу спасти Маггура? - тихо спросила я.
- Конечно.
На лице у него не читалось никаких сомнений.
Утром был туман, и пришел Дарак.
Он взглянул на заснувшего Кела и на Маггура, тоже спящего глубоким и
здоровым сном.
- Сегодня мы купцы, - уведомил меня он. - Мы поедем дальше до Южной
Дороги, само собой, под защитой нашей черепастой охраны. Здесь, говорят,
полно разбойников. - Голос его был легким, а лицо холодным.
Внезапно он спросил меня:
- Этот скот - твой любовник?
- Кел?
- Нет. Другой.
- Нет, - ответила я. - Если не считать того, что он немножко влюблен
в меня.
Губы Дарака сжались и скривились в улыбке:
- Конечно, богиня.
Он поклонился мне.
Поблизости никого не было и видеть никто не мог. Кел и Маггур спали.
Я ударила Дарака по криво улыбающемуся рту.
- Возьми назад свой удар, - бросила я. - Я ничем не заслужила его от
тебя.
У него был такой вид, словно он сейчас убьет меня, но он меня не
убил. Я не причинила ему особой боли и видеть случившегося никто не мог,
свидетелей не было. В противном случае все сложилось бы иначе.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПУТЬ ВЕРХОВНОГО ВЛАДЫКИ
1
Леса исчезли, и исчезла питавшая их река. Перед нами расстилались
открытые равнины, а горы вытягивались позади медленным караваном.
Желто-коричневые, как старый пергамент, горбы их всхолмленных спин вдали
превращались в лавандово-пурпурные. Одинокое накренившееся деревце с
вытянутыми низкими и неподвижными ветвями, каменистое место или отрезок
степи у мутного озерца возникали, как случайные фигуры на гладкой игривой
доске. Это на самом деле походило на игру - перепрыгивать с одной клетки,
наполненной водой, на другую - с безжизненной иссохшей землей.
Двигался по равнине теперь снова купеческий караван, уже под
предводительством Дарака, и он был сыном купца из Сигко, одного из
северных городков, откуда привезли эти товары. Я сама перебрала все это
добро - оружие и доспехи или чистые металлы в больших слитках. Каждый из
разбойников забрал по несколько предметов в уплату за бой у брода. Я взяла
длинный нож, побольше того, каким орудовала, но весящий, как я знала, не
больше, чем мне по силам справиться при небольшой тренировке. Оружие
отличной выделки, большой клинок с выжженным и вделанным серебряным
леопардом. Рукоять из какого-то белого камня, хорошо отшлифованного, но
немного загрубленного на месте захвата так, чтоб оружие крепко держалось в
руке. Ножны и перевязь, шедшая поперек груди и спины, свисая под левой
рукой, были украшены поверх кожи малиновым бархатом, а пряжка и оковка
дырочек - золотые.
Когда я выбрала этот нож, меня никто не остановил и не посмеялся,
хотя Маггур все еще лежал в своем укрытии. Несмотря на бесславный конец
моего боя, в начале его я причинила немало изощренного вреда противнику -
в основном своим боевым кличем, с которым я ринулась прямо в гущу
охранников, вращая длинным ножом во все стороны сразу. На самом деле все
обстояло не совсем так, но я не обсуждала этого. Им нравилось, что я своим
боевым безрассудством не хвастаю.
Но, думаю, никто из них больше не считал меня женщиной. Ибо женщины,
которые ехали с ними, использовались как проститутки, и мужчины говорили о
них при мне совершению не стесняясь - не ради поддразнивания или
похвальбы, а словно забыли про мой пол и ожидали, что следующий анекдот
расскажу я.
Одежду они сменили все. Дарак надел черное, остальные темно-синее и
зеленое, снятое с трупов или припасенное загодя. Разбойники, ехавшие в
качестве охраны, тоже переоделись, но старались пока можно не закрывать
лица масками. Только я осталась неизменной, цветастой странностью.
Мы уже два дня двигались по равнинам, когда я зашла в шатер к Дараку.
Там будут, как я знала, его капитаны, но положение вещей теперь стало
иным. Когда я войду, никто и ухом не поведет из-за того, что я женщина.
Из шатра слышались разговоры, смех и звон пущенного по кругу
бронзового кувшина с пивом.
Я подняла полог и вошла.
Шатер был большим и изнутри разрисованным. На коже намалевали
красного бегущего оленя, а наверху - солнце с лучами, означавшее мощь. На
покрытом прекрасными коврами полу стояли низкие стулья, и я узнала уже
знакомый мне резной стол. Сидевшие за ним пятеро мужчин подняли головы,
интересуясь, кто к ним пожаловал. Дарак пристально посмотрел мне в лицо, а
потом продолжил говорить про то, о чем вел речь. Наплевав на то, что меня
проигнорировали, я подошла к свободному стулу - скорее табурету, чем
стулу, и села.
Прочие последовали примеру Дарака. Не обращая на меня внимания, они
продолжали разговор - сложные планы, которые на самом деле были в сущности
очень простыми - о том, как им следует везти добро по Южной Дороге,
частично распродав его еще до прибытия в Анкурум - их цель - и о том, что
надо сделать в самом Анкуруме. Это была опасная авантюра. Глаза у них
горели. Кувшин шел по кругу, и я взяла его, когда он дошел до меня, и,
просунув под складки шайрина, выдула полный рот через один из носиков в
его стенках. Я не хотела этого напитка, но пропустить этот кувшин - один
из символов - было не так-то просто. Я проглотила тягучее горькое пойло,
желая только одного - выплюнуть его, а затем передала кувшин разбойнику,
которому он предназначался. Возникло недолгое молчание. Затем Дарак встал.
Он выглядел непривычно благородным в черной тунике, черных легинах и
сапогах.
- Выпейте и шагайте, - любезно предложил он своим капитанам.
Дискуссия была окончена. Они обсудили все пункты, но я догадывалась,
что обыкновенно такое заседание продолжалось бы намного дольше. Они
доводили до блеска детали, наверно без надобности, рассказывали анекдоты и
байки о других предприятиях и очень крепко пили.
Теперь же мужчины поднялись, беспокойно прошли мимо меня, и едва
выбравшись из шатра рассмеялись, неуклюже затеяв какую-то возню.
- Что угодно богине?
Говорил он резко, чувствуя себя так же беспокойно, как и они.
- Услышать, какие у вас планы. Я устала узнавать только за миг-другой
до того, как мы тронемся.
- Тут шел разговор между вождем и его людьми. Не для богинь.
Я могу теперь уйти, освободиться от него. Я должна уйти, должна
освободиться, думала я. На мне и так уже кровь, и будет еще, если я не
уйду. И он не хочет меня.
Но я ответила непринужденно:
- Боги должны быть везде, Дарак. В следующий раз ты не станешь
