для тепла - но меня это не особенно волновало. Когда я спустилась к
круглому водоему за водой, группа женщин там попятилась и уставилась на
меня, враждебная, но побаивающаяся. Им не терпелось забросать меня камнями
и избить голыми руками. Скоро они наберутся смелости сделать это.
На третий день явился один разбойник и сказал, что собирается
переместить мой шатер повыше, подальше от других. Выглядел он слегка
смущенным, так как этот визит был работой женщин, и ему неловко было
находиться под их влиянием. Тем не менее, мужчины вовсе не симпатизировали
мне. Их радовало, что нарыв наконец прорвался, и я буду убрана с дороги.
Три разбойника переместили мой шатер и установили его за лошадиным
загоном на возвышенной голой скале. Отсюда остальные жилища казались ночью
роем маленьких, ярких и беспокойных светляков.
Вскоре я покинула шатер и отправилась жить в то найденное мной
цветочное место, куда, похоже, не забредал никто из них, и где воды
имелось в избытке. Я нашла здесь и ягоды за ручьями меж камней,
прислоненных друг к другу, и пригоршнями жевала горьковатую траву - и мне
этого хватало.
Казалось, мне будет легко сбежать от них. Я могла уйти ночью, вверх
по крутой дороге, которая была единственным известным мне безопасным путем
из ущелья. Часовых наверняка я сумею миновать; я теперь достаточно
натренировалась ходить бесшумно. Но должен был вернуться Дарак, а с ним -
мое испытание, поэтому мысль о бегстве больше не тревожила меня.
И я увидела, как он вернулся. Одной неумытой зарей, когда в небе еще
ярко горели звезды, в стан въехала группа людей, но не с дороги, а из
какого-то прохода в стене ущелья на южном конце. Всадники миновали
развалины хутора, сады и находились примерно в миле от шатров, когда из
них высыпали мужчины и женщины и побежали навстречу через пастбище.
Дарак остановился. Он слушал, что они говорят. Мне показалось, что он
смеется. Затем он поехал дальше, и они разбежались прочь. В стан он въехал
очень быстро, и я могла определить, что он рассержен - маленький черный
муравей на черном муравье-лошаденке. Рассержен, конечно, на меня.
Рассержен, что такие пустяки мешают его планам.
Потом было новое совещание. Он ел, сидя перед собственным большим
шатром, и женщины приносили ему еду и пиво в круглых глиняных кувшинах -
заодно с жалобами на меня. Истерия совершенно не соответствовала масштабам
события, но у них в природе заложено набрасываться на непохожих. Все
должны быть овцами.
Наконец он встал и дал какому-то разбойнику пощечину. Этот, должно
быть, оскорбил самого Дарака. Когда обидчик рухнул на землю, Дарак
повернулся и направился к моему одиноко стоящему на скале шатру. Я едва
сдержала смех, наблюдая, как он вошел, а затем снова появился и свирепо
замахал руками, и его люди разбежались по ущелью во всех направлениях
искать меня. Но сердце мое начало гулко стучать потому, что он направился
к водопаду и стал взбираться по скалистому склону, словно чувствовал, где
я должна быть.
Я следила за его подъемом: сперва такой далекий от меня, он
становился все более и более близким, все более реальным и угрожающим.
Внизу у водоема он остановился, посмотрел по сторонам, потом вверх. Меня
он не увидел. Нахмурился и снова продолжил восхождение.
Я присела у прислоненных друг к другу камней и положила на них
ладонь, так как нарастала жестокая дневная жара, а они были все еще
прохладными, твердыми и надежными. Я задрожала, у меня екнуло сердце, и я
жалела, что не страх был тому причиной.
Я слышала его шаги по камням, по воде. Дважды он останавливался, а
потом опять двигался дальше.
Затем он свернул с тропы и вырос передо мной на фоне густеющего на
восходе неба. На этом светлом фоне он выглядел темным, но я вполне
различала его лицо.
Он посмотрел на меня и хрипло произнес:
- Ну конечно. Где ж ты еще могла быть?
Он шел вдоль края мелких ручьев, но не пересекал их.
- Здесь ты находишь покой, не так ли? - сказал он.
В его голосе и выражении лица было нечто, от чего что-то во мне
съежилось. Я ничего не сказала. Казалось, я тонула в его присутствии, но
тут уж было ничего не поделать.
- Они говорят, - он ткнул большим пальцем в сторону ущелья, - что ты
убила какую-то девчонку потому, что та носила от меня ребенка. Вызвала
снадобьем выкидыш, а потом опоила ее и дала ей умереть.
Говорить, казалось, не было смысла, но он явно ждал ответа.
- Нет, - ответила я.
- Нет, - повторил он. - Конечно же "нет". Зачем тебе это делать?
Шуллат говорит о тебе так, словно ты женщина, с женскими чувствами и
злобой, но ты холодна как речная глина. Возможно, в тебе есть порочность,
но не такая заурядная, как ревность. Кроме того, богиня, боги принимают
только необходимое. Если им нужно, они берут не спрашивая.
Я почувствовала потребность ухватиться за эту фразу, циничную и все
же куда более глубокую, чем тот смысл, который он в нее вкладывал. Но на
это не нашлось времени.
- Сам толком не понимаю, зачем я привез тебя сюда. Заболеют овцы и
коровы - и это припишут тебе. Они не будут довольны, пока ты не исчезнешь.
- Тогда я уйду, - сказала я.
- О нет, это не так-то просто, богиня. Ты знаешь, где наша крепость.
Когда я говорю "исчезнешь", то имею в виду исчезнешь с глаз людских под
землей со стрелой в сердце или со сломанной шеей. Впрочем, - добавил он, -
если я отрежу тебе язык и пальцы...
- Нет! - выкрикнул визгливый голос. - Убей ее! Твои люди тоже желают
ее смерти, Дарак.
Позади Дарака возник женский силуэт, говоривший голосим Шуллат.
Дарак полуобернулся.
- Кто тебя просил следовать за мной, Шуллат? Только не я.
- Я знала, что она будет здесь - вместе с Камнями - и знала, что ты
не сделаешь того, о чем мы просили - убить и сжечь ее, и избавить нас от
ее грязного проклятья.
Я встала, и кровь заиграла у меня в жилах. Меня должны умертвить и
сжечь, потому что так потребовала эта сука. Я шагнула через ручей, и она
внезапно бросилась на меня с ножом в руке. На этот раз настал ее черед
проявить проворство. Лезвие рассекло мне плечо, и кровь быстро окрасила
воду, словно вино, превращая лавандовые цветы в пурпурные, а розовые - в
алые. Я схватила ее руками за горло, упершись коленом ей в бок. Дура, она
могла бы оттолкнуть меня тысячью разных способов, но она снова пырнула
меня ножом в руку, и под воздействием боли я толкнула ее тело в одну
сторону, а голову - в другую, переломив ей шею.
Все произошло слишком быстро, чтобы подумать: "_А_ д_а_р_у_ю_-_т_о_ я
С_м_е_р_т_ь_!_" Импульс шел из глубины моего "Я", безудержный и
неодолимый.
Она лежала в цветах, и моя кровь капала ей на лицо.
- Ты никогда не дерешься как женщина, - услышала я слова Дарака. - Ей
бы лучше помнить об этом.
Я почувствовала тошноту, но сказала:
- Она выше меня ростом и весит больше, но огонь - великий уравнитель.
Унеси ее тело немного подальше вниз, а потом сожги его. Покажи им, что
осталось, а я пойду своей дорогой. Не бойся, что я выдам это место. Сделав
это, я ничего не выиграю.
- Ты, - только и произнес он.
Его рука легла мне на плечо. Он развернул меня лицом к себе, и его
глаза заглянули в мои сквозь прорези шайрина.
- Я не вижу тебя, - сказал он. - Что ты ощущаешь теперь, когда ты
убила? Ничего?
Его рука соскользнула с моего плеча на левую мою грудь, и сердце под
ней екнуло, готовое выпрыгнуть и лечь ему на ладонь. Затем его рука
съехала прочь. Лицо его сделалось напряженным и сосредоточенным.
- Послушай меня, - сказал он. - Я отнесу ее вниз к водопаду.
Неподалеку оттуда есть место, которое мы используем для этого. Я сожгу ее.
И покажу им. Но ты останешься здесь. Если они поймают тебя на дороге, то
накинутся на тебя как стая волков. Не беспокойся - сюда они не придут за
тобой.
Он показал на прислоненные друг к другу камни за ручьем.
- Это место, - небрежно сообщил он, - алтарь для жертвоприношений,
древний, как само ущелье. Поговаривают, что какой-то там черный бог все
еще обитает здесь, но это сказки для малых детей. Твое счастье, что ты
выбрала это место. Или, возможно, услышала из разговоров.
- Значит, я жду здесь. Что потом?
- Сегодня ночью мы поедем на юг. Ты отправишься с нами.
- И ты отпустишь меня на волю, когда мы удалимся отсюда?
Он поднял с земли Шуллат. Ее вывернутая голова покачивалась у него за
плечом. Он усмехнулся мне суровой и белоснежной от показавшихся зубов
усмешкой.
- Нет. Я не отпущу тебя на волю, богиня - женщина, дерущаяся как
мужчина.
Он повернулся, спустился по тропе и исчез.
Я ждала. День сделался красным как кровь, или таким он казался мне,
когда я лежала в цветах у ручьев: алые колокольчики, покачиваясь, задевали
мне веки. Я теперь боялась, сознавая, что я убила и меня это мало тронуло.
Я чувствовала себя виноватой в отсутствии чувства вины. Карраказ и зло уже
пришли ко мне. Я подумала: "ПРОБЕГИ МЕЖДУ ШАТРОВ, И ТЕБЯ УБЬЮТ, И ПОКОНЧИ
СО ВСЕМ ЭТИМ". Облака надо мной приняли форму Ножа Легкой Смерти.
Но я была жива, пока ждала его.
Я даже не уловила запаха дыма, и не услышала, как они приходили
посмотреть сожженную, хотя они приходили. Приходили.
Он коснулся моего плеча, и я вздрогнула как от ожога. Это сон,
подумала я, но он смотрел на меня странным взглядом. Не заметил ли Дарак
моего недвижного и бездыханного оцепенения? Было прохладно и сумеречно.
- Вставай, - предложил он. - И надень вот это.
Около меня лежала на траве куча одежды - мужской, но достаточно
маленькой, чтобы подойти мне.
Я повернулась спиной, чтобы раздеться, ибо надо было нагой предстать
перед ним.
- Где ты нашел эти вещи?
- У одного мальчика, - ответил он.
Сапоги натирали мне икры, кожаный пояс так и врезался в талию. У
этого мальчика, должно быть, были маленькие стопы и вдобавок девичья талия
- дырочки на поясе тянулись по всему ремню. Наверное, Дарак и раньше
позволял женщинам ездить с ним. И все же никаких сомнений не возникало
насчет того, что одежда эта мужская - особые ножны с грузом колючих ножей,
паховый щиток под краем туники.
- Подверни-ка на минутку рубашку, - внезапно попросил он. - Я принес
мазь для порезов, оставленных тебе Шуллат.
- Не нужно, - отказалась я.
Раздраженный моей неуместной, по его мнению, скромностью, он подошел
и грубо оттянул рубашку с плеча, предплечья и груди. Уже темнело, я не
могла разглядеть его лица. Но услышала, как он резко втянул в себя воздух.
И прикоснулся к бледно-лиловым шрамам нервными пальцами, словно моя кожа
была слишком горячей и могла обжечь его.
- Быстро ты исцеляешься, - заметил он.
Его пальцы прикоснулись к нефриту.
- Когда будешь готова, - сказал он, - спустимся вниз.
- Подожди, - остановила его я. - Сколько человек отправится с тобой?
Если они увидят меня, то сразу узнают.
- Большинство из них прибыло из другого места. А те, что из ущелья,
равнодушны и к тебе, и к твоим чарам. Травлю затеяли женщины и получили
свою жертву. Они подумают, что со мной отправилась Шуллат.
Он повернулся, и я последовала за ним через ледяную воду, меж цветов
и дальше до незнакомого мне поворота, уходившего, петляя, в скалу, туда,
где, казалось, не было никакого прохода.
Темнота и струящаяся по камню вода, а потом звездный свет, поросшие
вереском склоны, топот и ржание лошадей, и поджидающие разбойники.
Дарак повернул меня направо. Какой-то разбойник подвел вороного
