концов они успокоились, и я позволил им вернуться в ложу. Смех немедленно
возобновился, и я удалил их на этот раз окончательно".
- Пошлите за контролером, - сказал Ришар своему секретарю, который первым
прочитал отчет и уже сделал на нем пометки синим карандашом.
Секретарь, мсье Реми, понятливый и робкий в присутствии директора, был
интеллигентным, элегантным молодым человеком двадцати четырех лет. Он носил
тонкие усы, одевался безупречно (даже днем носил сюртук) и получал жалованье
в две тысячи четыреста франков в год. Он выискивал в газетах полезную
информацию, отвечал на письма, распределял ложи и пригласительные билеты,
назначал встречи, говорил с людьми, ожидавшими директора, навещал больных
артистов, подыскивал дублеров, вел переписку с главами департаментов, но его
главной обязанностью было служить своего рода замком дверей кабинета
директора.
Реми уже послал за контролером. Немного обеспокоенный, тот вошел в
кабинет Ришара.
- Расскажите нам, что же все-таки произошло, - грубо сказал Ришар.
Контролер смутился и показал на свой отчет.
- Почему эти люди смеялись? - спросил Мушармен.
- Вероятно, хорошо пообедали с вином, мсье, и были больше настроены
развлекаться, чем слушать серьезную музыку. Едва войдя в ложу, они сразу же
вышли и позвали билетершу. Она спросила, что им угодно. Тогда один из мужчин
сказал: "Осмотрите ложу - там никого нет, не правда ли?" Билетерша ответила:
"Нет", а мужчина произнес: "Хорошо, когда мы вошли, то услышали, как кто-то
сказал, что ложа занята".
Мушармен не мог сдержать улыбки, но Ришар не улыбался. Он имел слишком
большой опыт в такого рода вещах и не верил в истории, подобные той, что ему
рассказывал сейчас контролер, видя в ней все признаки злобной мистификации.
Глядя на Мушармена, который все еще улыбался, контролер решил, что тоже
должен улыбнуться. Но Ришар бросил на него испепеляющий взгляд. Контролер
тут же попытался придать лицу подходящее случаю выражение.
- Когда эти люди прибыли, - грозно спросил Ришар, - кто-нибудь был в
ложе?
- Никого, мсье, совершенно никого! И никого не было в ложах по обе
стороны от нее. Клянусь, ложа была пуста, готов биться об заклад! Убежден -
все это только шутка.
- А что сказала билетерша?
- О, что касается ее, то тут все просто: она сказала, это был призрак.
Что еще можно от нее ожидать?
Контролер хихикнул, но понял, что опять совершил ошибку, ибо, услышав
упоминание о призраке, Ришар точно взбесился.
- Я хочу видеть билетершу, - крикнул он. - Немедленно! Приведите ее сюда!
И пошлите прочь этих людей.
Контролер пытался протестовать, но Ришар угрожающим "Молчите!" заставил
его замолчать. Затем, когда губы его несчастного служащего, казалось,
сомкнулись навсегда, Ришар потребовал, чтобы он их вновь разомкнул.
- Что это за призрак в Опере? - спросил он с выражением неудовольствия.
Но контролер был теперь не способен вымолвить и слова. Отчаянными жестами
он дал Ришару понять, что не знает.
- Вы-то сами видели призрака? Контролер энергично покачал головой.
- Тем хуже для вас, - холодно отрезал Ришар. Глаза контролера открылись
так широко, что, казалось, готовы были выскочить из орбит, и, обретя вновь
способность говорить, он спросил директора, почему тот произнес эти зловещие
слова.
- Потому что я намерен уволить каждого, кто его не видел! - ответил
Ришар. - Этот призрак появляется повсюду, и недопустимо, что его нигде не
видели. Я хочу, чтобы мои служащие делали свое дело, и делали его хорошо!
Глава 5
Продолжение "Ложи номер пять"
Сказав это, Ришар, не обращая больше внимания на контролера, начал
обсуждать текущие дела со своим администратором, который только что вошел.
Контролер решил, что может уйти, и медленно стал отступать к двери. Однако
Ришар, увидев это, топнул ногой и оглушительно рявкнул:
- Не двигаться!
Вскоре появилась билетерша, которая работала также консьержкой на улице
Прованс, недалеко от Оперы.
- Как вас зовут?
- Мадам Жири. Вы меня знаете, мсье. Я мать Мег Жири, или маленькой Мег,
как ее еще называют.
Ришар посмотрел на женщину (выцветшая шаль, стертые туфли, старое платье
из тафты, потемневшая шляпа), и по выражению его лица стало очевидно, что он
или никогда не встречался с ней, или забыл о встрече. Но все билетеры
одинаковы - они абсолютно уверены, что их знает буквально каждый..
- Нет, я вас не припоминаю, - заявил Ришар. - Но все же я хотел бы, чтобы
вы рассказали, что случилось вчера вечером, почему вам и контролеру пришлось
позвать полицейского.
- Да, я сама хотела поговорить с вами об этом, мсье, чтобы у вас не было
таких же неприятностей, как у мсье Дебьенна и мсье Полиньи. Вначале они тоже
не хотели слушать меня и...
- Я не спрашиваю вас обо всем этом, - прервал ее Ришар. - Расскажите, что
произошло вчера вечером.
Мадам Жири покраснела от возмущения - никто раньше не говорил с ней таким
тоном. Она встала, будто намеревалась уйти, с достоинством разглаживая
складки юбки и встряхивая перьями своей поблекшей шляпы, затем, видимо
передумав, опять села и сказала высокомерно:
- Случилось то, что кто-то опять раздражал привидение" В этот момент,
видя, что Ришар вот-вот разразится гневом, Мушармен вмешался и сам стал
расспрашивать билетершу. Оказалось, для мадам Жири было совершенно
нормальным, что люди слышали голос в ложе, хотя там никого не было. Она
объясняла этот феномен только действиями привидения. Его никто никогда не
видел, но многие слышали, поведала мадам Жири присутствующим. Она слышала
его часто, и на ее слово можно положиться, потому что она никогда не лжет и
они могут спросить у мсье Дебьенна и мсье Полиньи или кого-либо другого, кто
знает ее, включая Исидора Саака, которому призрак сломал ногу.
- Даже так? - спросил Мушармен. - Призрак сломал ногу бедному Исидору
Сааку?
Глаза мадам Жири выразили изумление по поводу такого невежества. Наконец
она согласилась просветить этих двух несчастных простаков. Инцидент
произошел во времена Дебьенна и Полиньи и так же, как вчера, в ложе номер
пять во время представления "Фауста".
Мадам Жири откашлялась и прочистила горло, как будто собиралась спеть всю
оперу Гуно.
- Вот как это было, мсье, - начала она. - В тот вечер мсье Маньера и его
жена, они торговцы драгоценными камнями с улицы Могадор, сидели в первом
ряду ложи.
Сзади мадам Маньера расположился их близкий друг Исидор Саак. На сцене
пел Мефистофель. - И мадам Жири запела: "Вы так крепко спите..." - Затем
своим правым ухом (а его жена сидела слева) мсье Маньера услышал голос: "Ха,
ха, кто-кто, а Жюли не так уж крепко спит..." А его жену звали Жюли. Он
повернул голову направо, чтобы посмотреть, кто сказал эти слова. Никого!
Мефистофель все еще пел... Но, может быть, вам скучно слушать это, мсье?
- Нет-нет, продолжайте.
- Вы очень добры, - сказала мадам Жири жеманно. - Итак, Мефистофель все
еще пел. - Она запела:
"Катрин, я обожаю вас, молю, не откажите в сладком поцелуе..." - И опять
мсье Маньера услышал голос справа:
"Ха, ха, уж кто-кто, а Жюли не откажет Исидору в сладком поцелуе".
Маньера опять повернул голову, и на этот раз в сторону жены и Исидора. И что
же он видит? Исидор взял руку мадам Маньера и целует ее через небольшое
отверстие в перчатке, вот так, мсье. - И мадам Жири поцеловала кусочек кожи,
который просматривался сквозь ее шелковую перчатку. - Смею вас уверить, что
все трое не сидели после этого тихо! Бах, бах! Мсье Маньера, который был
таким же большим и сильным, как вы, мсье Ришар, дал пару пощечин Исидору
Сааку, который был худым и слабым, как вы, мсье Мушармен, при всем моем к
вам уважении. Началась суматоха. Люди в зале стали кричать: "Он убьет его,
убьет!" Наконец Исидор смог убраться.
- Так призрак не сломал ему ногу? - спросил Мушармен, немного
раздосадованный замечанием мадам Жири по поводу его внешности.
- Там - нет, мсье, - ответила она надменно. - Он сломал ее прямо на
большой лестнице, по которой Исидор Саак спускался слишком быстро, и сломал
ее так сильно, что пройдет довольно много времени, прежде чем бедный Исидор
сможет опять подняться по этой лестнице.
- И призрак сам сказал вам, что шептал в правое ухо мсье Маньера? -
спросил Мушармен серьезно, как судья.
- Нет, мсье, это сказал мне Маньера.
- Но вы говорили с призраком, не правда ли, мадам?
- Да, так же как сейчас с вами, любезный мсье.
- И что же этот призрак обычно говорит вам, позвольте спросить?
- Он просит, чтобы я принесла скамеечку для ног. После этих слов мадам
Жири, которые она произнесла торжественным тоном, и при виде ее серьезного,
полного значительности лица Ришар, Мушармен и Реми, секретарь, уже не могли
сдерживаться - все разом они расхохотались. Контролер, исходя из своего
предыдущего опыта, не присоединился к ним. Прислонившись к стене и нервно
играя ключами в кармане, он гадал, чем это все может кончиться. Чем
высокомернее становилась мадам Жири, тем больше он боялся, что раздражение
Ришара вернется. Однако, видя веселье импресарио, билетерша посмела даже
прибегнуть к угрозе.
- Вместо того чтобы смеяться, - возмутилась она, - лучше бы поступили,
как мсье Полиньи.
- И как же? - спросил Мушармен, который никогда так не забавлялся.
- Я постоянно пытаюсь объяснить вам... Послушайте. - Мадам Жири вдруг
успокоилась, чувствуя, видимо, что настал ее час. - Я помню все, как будто
это было вчера. В тот вечер давали "Иудейку". Мсье Полиньи сидел один в ложе
призрака. Мадемуазель Краусс была великолепна. Она только что спела, вы
знаете, это место во втором акте. - И мадам Жири затянула: "Я хочу жить и
умереть рядом с человеком, которого люблю..." - Да - да, я знаю это место, -
прервал ее Мушармен с улыбкой. Но она продолжала петь, встряхивая перьями
своей шляпы "Уйдем, уйдем! Здесь и на небесах одна судьба ждет нас..." -
Да-да, мы знаем это место, - повторил Ришар, снова теряя терпение. - Что из
того?
- Так вот, это как раз, когда Леопольд воскликнул:
"Бежим!", а Элеазар останавливает их: "Куда вы бежите?" Именно в этот
момент мсье Полиньи, я наблюдала за ним из соседней ложи, которая не была
занята, именно тогда он вдруг неожиданно встал и вышел, негнущийся, как
статуя. Я едва успела спросить, куда он идет, совсем как Элеазар? Но мсье
Полиньи не ответил мне и был бледнее трупа. Я видела, как он спустился по
лестнице. Он не сломал себе ногу, но шел как во сне, как будто ему приснился
кошмар. Он даже не мог найти дорогу - а ведь ему платили за то, чтобы он
знал Оперу как свои пять пальцев. Высказав все это, мадам Жири сделала
паузу, чтобы посмотреть на эффект, который она произвела.
Но Мушармен лишь покачал головой.
- Все это еще не объясняет, как и при каких обстоятельствах призрак
просил у вас скамеечку для ног, - настаивал он, глядя прямо в глаза мадам
Жири.
- После этого вечера призрака оставили в покое и никто не пытался
отобрать у него ложу. Месье Дебьенн и мсье Полиньи отдали приказ, чтобы ложу
оставляли свободной для него на все представления. И каждый раз, приходя, он
просил у меня скамеечку для ног. - Итак, призрак, который просит скамеечку
для ног... Ваш призрак - женщина?
- Нет, призрак - мужчина.
- Откуда вы это знаете?
- У него голос мужчины, красивый мужской голос. Вот так это происходит.
Обычно он появляется в Опере в середине первого акта, трижды стучится в
дверь ложи номер пять. Можете представить, в каком недоумении я была,
услышав эти стуки, а я знала очень хорошо, что в ложе никого нет. Я открыла
