Ответ: Я не видел. Но если бы там кто-то был, я бы его заметил. Ярко
светила луна, и снег отражал ее свет, делая его еще ярче.
Вопрос Не мог ли кто-нибудь скрываться за надгробным камнем?
Ответ: Нет. Надгробья там маленькие. Они были полностью покрыты снегом.
Единственные тени падали от крестов, мадемуазель Доэ и от меня. Церковь
выглядела ослепительной при лунном свете. Я никогда не видел раньше такой
ясной ночи. Было очень красиво, очень светло и очень холодно. Я впервые был
на кладбище ночью и не предполагал, что может быть такой свет.
Вопрос: Вы суеверны?
Ответ: Нет, я верующий христианин.
Вопрос: В каком состоянии находился в то время ваш разум?
Ответ: У меня была очень ясная голова. Не скрою, я встревожился, увидев,
что мадемуазель Доэ вышла одна посреди ночи, но когда я понял, что она идет
на кладбище, я успокоился. Я подумал, что она намеревается выполнить обет на
могиле отца, и это показалось мне совершенно естественным, имея в виду ее
любовь к отцу. Меня только удивило, что она не слышит, что я иду позади нее,
хотя снег скрипел под моими ногами. Ее, должно быть, полностью поглотили
благочестивые мысли. Я решил не беспокоить ее и, когда она остановилась у
могилы отца, встал в нескольких шагах от нее. Мадемуазель опустилась на
колени, перекрестилась и стала молиться.
В это время часы пробили полночь. Двенадцатый удар все еще звучала в моих
ушах, когда я увидел, что она смотрит на небо, воздев руки к луне. Она,
казалось, впала в экстаз, и я не мог понять, что его вызвало. Я тоже поднял
голову, осмотрелся в замешательстве, и все мое существо приковало что-то
невидимое, издававшее звуки музыки. И какой музыки! Кристина и я знали эту
мелодию - мы слышали ее в детстве. Но на скрипке ее отца эта музыка никогда
не исполнялась с таким потрясающим мастерством. Я не мог не вспомнить, что
Кристина говорила об Ангеле музыки, и не знал, что думать об этих
незабываемых звуках: хотя они шли не с неба, было легко поверить, что они
божественного происхождения, поскольку я не видел ни скрипки, ни смычка, ни
скрипача.
Я ясно помню эту изумительную мелодию - "Воскрешение Лазаря". Отец
Кристины обычно играл нам ее, когда был чем-то опечален. Если бы Ангел
Кристины существовал, он не мог бы сыграть лучше. Призыв Иисуса приподнимал
нас над землей, и я почти ожидал увидеть, как надгробный камень с могилы ее
отца поднимется в воздух. У меня возникла мысль, что скрипка похоронена с
ним, но я не могу сейчас сказать, как далеко уводило меня мое воображение в
эти лучезарные моменты, на этом маленьком провинциальном кладбище, рядом с
белеющими черепами, ухмыляющимися своими обнаженными челюстями. Затем музыка
прекратилась, и я пришел в себя. Мне показалось, что звуки шли со стороны
груды костей и черепов. Вопрос: Так вы слышали звуки именно оттуда?
Ответ: Да, мне почудилось, что черепа смеются над нами. Я не мог не
содрогнуться.
Вопрос: А вам не пришло в голову, что небесный музыкант, который так
сильно увлек вас, возможно, скрывался за кучей костей?
Ответ: Да, мне приходила такая мысль, и она настолько овладела мной, что
я уже не думал о том, чтобы преследовать Кристину, когда она поднялась с
колен и спокойно покинула кладбище. Она так глубоко погрузилась в свои
мысли, что не было ничего удивительного в том, что она не заметила меня. Я
не двигался с места, разглядывая груду костей и решив довести эту
невероятную авантюру до конца, а также узнать, что за всем этим скрывается.
Вопрос: Как же случилось, что утром вас нашли полумертвым на ступенях
алтаря?
Ответ: Все произошло очень быстро." Череп скатился ко мне, затем другой и
еще один. Казалось, я стал мишенью в жуткой игре шаров. Я подумал, что
музыкант, скрывающийся за грудой костей, случайно толкнул ее. Эта версия
показалась мне еще более правдоподобной, когда я неожиданно увидел какую-то
тень, двинувшуюся вдоль ярко освещенной стены ризницы.
Я бросился вслед. Тень уже открыла дверь церкви и вошла внутрь. Я бежал
изо всех сил и успел ухватиться за край плаща. Мы оказались перед высоким
алтарем, и лунный свет, проходя через цветное стекло окна апсиды, упал прямо
на нас. Я все еще держал тень за плащ. Тень повернулась, и я увидел так же
ясно, как вижу вас, мсье, ужасную голову мертвеца, пристально смотрящую на
меня глазами, в которых горел огонь ада. Я подумал, что это сам Сатана! При
виде этого призрака я, вероятно, потерял сознание и ничего не помню до того
времени, пока не очнулся утром в гостинице "Заходящее солнце".
Глава 7
Визит в ложу номер пять
Мы оставили Фирмена Ришара и Армана Мушармена как раз в тот момент, когда
они решили посетить ложу номер пять в первом ярусе.
Они спустились по широкой лестнице, которая ведет к сцене и прилегающим к
ней помещениям, пересекли сцену, вошли в зрительный зал через вход для
подписчиков и пошли налево по первому коридору. Затем миновали первые ряды
партера, остановились и посмотрели на ложу номер пять в первом ярусе. Они не
могли видеть ее ясно, потому что зал был в полутьме и защитные чехлы
покрывали красные бархатные перила.
Ришар и Мушармен были сейчас одни в огромном затемненном зале. Было тихо,
рабочие отправились выпить рюмочку вина. Они покинули сцену, оставив задник
лишь частично закрепленным. Несколько лучей света (бледный тусклый свет,
который, казалось, украли у умирающей звезды) проскальзывали в зал через
какие-то щели и сияли на старой башне, увенчанной картонной зубчатой стеной,
которая стояла на сцене. В этой искусственной ночи или, скорее, в обманчивом
дневном свете вещи принимали странные очертания. Полотно, закрывавшее кресла
в партере, выглядело, как рассерженное море, зелено-голубые волны которого в
мгновение остановились по приказу гиганта, чье имя, как всем известно,
Адамастор.
Мушармен и Ришар были словно моряки потерпевшего аварию корабля в пучине
неподвижно возмущенного полотняного моря. Как будто, оставив свою лодку и
пытаясь доплыть до берега, они проложили путь к ложам левой стороны. Восемь
больших колонн из полированного камня возвышались в тени, подобно громадным
сваям, предназначенным поддерживать угрожающе шатающиеся выпуклые утесы, чьи
основания были представлены изогнутыми параллельными линиями перил лож
первого, второго и третьего ярусов. На самой вершине утеса, потерянного в
медном небе Ленепве <Ж. Ленепве - французский художник, автор росписи на
потолке Парижской оперы.>, гримасничали, смеясь и забавляясь над опасениями
Мушармена и Ришара, фигуры, хотя обычно они были очень серьезными: Геба,
Флора, Пандора, Психея, Фетида, Помона, Дафна, Галатея... Да, сама Пандора,
известная каждому из-за ящика, смотрела вниз на двух новых директоров Оперы,
которые теперь молча рассматривали ложу номер пять первого яруса.
Я уже сказал, что они были полны страха. По крайней мере, я предполагаю,
что они боялись. Вот что Мушармен пишет в своих мемуарах:
"Трескучая болтовня о привидении в Опере, которой нас кормили (каким
изысканным стилистом был Мушармен!) с тех пор, как мы заменили Полиньи и
Дебьенна, должно быть, ухудшила баланс моих наделенных богатым воображением
способностей и, рассматривая все вместе, моих зрительных способностей тоже.
Может быть, виновата обстановка, в которой мы оказались и которая так сильно
обеспокоила нас; может быть, мы стали жертвами каких-то галлюцинаций,
возникших в полутьме зрительного зала и даже еще более глубоких теней в
пятой ложе. Но в один и тот же миг Ришар и я увидели в ложе какие-то
очертания. Ни один из нас не сказал ничего, но мы схватили друг друга за
руки. Затем подождали несколько минут, не двигаясь, пристально глядя в одну
и ту же точку. Но очертания исчезли.
Мы вышли из зала и в коридоре рассказали друг другу о своих впечатлениях.
К сожалению, очертания, которые видел я, не совпадали с тем, что видел
Ришар. Мне привиделся череп на перилах ложи, в то время как Ришар различил
очертания старой женщины, которая выглядела, как мадам Жири. Мы поняли, что
стали жертвами иллюзии. Громко рассмеявшись, мы немедленно поспешили в пятую
ложу, вошли туда и, естественно, никого там не нашли.
И теперь мы в ложе номер пять. Эта ложа такая же, как и все остальные
ложи в первом ярусе. Ничто не отличает ее от соседних".
Смеясь друг над другом, Мушармен и Ришар потрогали мебель в ложе, подняли
чехлы и тщательно осмотрели кресло, в котором обычно "сидел голос".
Убедились, что это настоящее кресло и в нем не было ничего магического. Ложа
выглядела совершенно обычной во всех отношениях - с красными портьерами,
креслами, коврами и перилами, обитыми красным бархатом. Исследовав все, что
возможно, директора пошли вниз в ложу бенуара, расположенную прямо под пятой
ложей. В ложе бенуара, которая находится как раз на углу первого входа из
партера, они также не смогли обнаружить чего-либо достойного внимания.
- Эти люди пытаются сделать из нас дураков! - сказал наконец Фирмен Ришар
сердито. - В субботу представление "Фауста", и мы оба будем смотреть его из
ложи номер пять первого яруса.
Глава 8
В которой Фирмен Ришар и Арман Мушармен осмелились дать представление "Фауста" в "проклятой" Опере и в которой мы увидим, что из этого вышло
Придя в свой кабинет в субботу утром, оба директора нашли письмо
следующего содержания:
"Мои дорогие импресарио!
Мы в состоянии войны? Если вы все еще желаете мира, вот мой ультиматум.
Он содержит четыре условия:
1. Вы возвращаете мне мою ложу, а я хочу, чтобы она была предоставлена в
мое распоряжение немедленно.
2. Партию Маргариты должна петь сегодня Кристина Доз. Не беспокойтесь о
Карлотте - она будет больна.
3. Я настаиваю на том, чтобы добрая и верная мадам Жири, моя билетерша,
продолжала работать. Вы восстановите ее в прежнем положении безотлагательно.
4. В письме, которое будет доставлено мадам Жири, вы, как и ваши
предшественники, примите положения книги инструкций, касающиеся моего
месячного содержания. Позже я дам вам знать, в какой форме вы станете
выплачивать его мне.
Если вы не выполните эти условия, сегодня вечером представление "Фауста"
в проклятом театре не состоится.
Ваш П. О." - С меня этого достаточно! - закричал Ришар, энергично
барабаня по столу обеими руками. Вошел Мерсье, администратор.
- Лахеналь хочет видеть одного из вас, мсье, - сказал Мерсье. - Он
говорит, что это крайне необходимо, и он, кажется, расстроен.
- Кто такой этот Лахеналь?
- Главный конюх.
- Что? Главный конюх?
- Да, мсье, - ответил администратор. - В Опере есть несколько конюхов, и
Лахеналь ими руководит.
- И что же он делает?
- Он заведует конюшней.
- Какой конюшней?
- Вашей, мсье. Конюшней Оперы.
- В Опере есть конюшня? Впервые слышу! Где она находится?
- В подвалах. У нас двенадцать лошадей.
- Двенадцать лошадей? Для чего же, во имя Бога?
- Для процессий в "Иудейке", "Пророке" и так далее нам нужны
тренированные лошади, которые "знают сцену". Обязанность конюхов - научить
их этому. Лахеналь - высококвалифицированный тренер. Он когда-то заведовал
конюшнями Франкони.
- Очень хорошо... Но что он хочет от меня?
- Не знаю. Знаю только, что никогда не видел его в таком состоянии.
- Пусть войдет.
Лахеналь вошел и нетерпеливо ударил по своему сапогу плеткой, которую
держал в руке.
- Доброе утро, мсье Лахеналь, - сказал немного напуганный Ришар. - Чем
обязан вашему визиту?
- Мсье, я пришел просить вас ликвидировать всю конюшню.
- Что? Вы хотите отделаться от наших лошадей?
- Не от лошадей, от конюхов. - Сколько конюхов служат у вас, мсье
