- Какое несчастье! - прошептала она. - Какое несчастье!
- Что, что?
- Жозеф Бюке. Он...
- Ну, что?
- Он мертв!
Комната наполнилась восклицаниями, протестами и просьбами объяснить, что
произошло.
- Да. Его только что нашли в третьем подвале.., повешенным, - продолжала
бедная почтенная дама тяжело дыша. Но, что самое ужасное, рабочие сцены,
которые нашли его тело, утверждают, будто слышали вокруг звуки, напоминающие
пение мертвых!
- Это призрак! Это сделал призрак! - закричала Мег Жири. Слова, казалось,
сорвались с ее губ против воли. Она мгновенно зажала рот ладонью. - Нет,
нет, я ничего не сказала!
Все ее подруги севшими от страха голосами повторяли:
- Да! Да! Это призрак! Ла Сорелли была бледна.
- Боже, разве теперь я смогу произнести свою речь! - воскликнула она.
Мать маленькой Жамме, опустошив бокал ликера, который кто-то оставил на
столе, и придя после этого немного в себя, заявила:
- Да, привидение, безусловно, имело к этому отношение.
***
Как умер Жозеф Бюке, так и осталось тайной. Краткое расследование не дало
никакого результата, кроме заключения о "естественном самоубийстве". В своих
"Мемуарах импресарио" Мушармен, один из тех двоих, кто стал преемником
Дебьенна и Полиньи, так пишет о смерти Бюке:
"Несчастный случай помешал маленькому торжеству, которое Дебьенн и
Полиньи решили устроить по случаю своего ухода. Я был в кабинете импресарио,
когда неожиданно вошел Мерсье, администратор. Он был в панике и сказал мне,
что в третьем подвале между задником и декорациями из "Короля Лахора" нашли
повешенным рабочего сцены.
- Пойдемте же и снимем его, - произнес я. Пока мы спускались вниз по
ступеням и лестнице, повешенный уже оказался без веревки!" ***
Итак, вот серия событий, которые показались естественными Мушармену:
человек, повешенный на веревке;
Мушармен идет, чтобы снять его, но веревка уже исчезла. Директор нашел
этому простое объяснение. Вот что он пишем дальше: "Это было во время
представления. Балерины и стажеры быстро приняли меры предосторожности
против дьявольского глаза" Точка, конец объяснения.
Только представьте себе: кордебалет спускается вниз по лестнице и делит
между собой веревку повешенного за время, меньшее чем об этом можно
написать. Нет, эта идея не заслуживает того, чтобы ее принимать всерьез. Но
когда я думаю о месте, где было найдено тело, - третий подвал под сценой, -
то все больше склоняюсь к мнению, что кто-то был заинтересован в том, чтобы
веревка, сослужив свою службу, сразу же исчезла. Позже мы увидим, прав я или
нет, думая таким образом.
Зловещая новость быстро распространилась по всей Опере, где Жозефа Бюке
очень любили. Артистическая уборная Ла Сорелли опустела, и маленькие
танцовщицы, окружив ее, словно испуганные овцы пастуха, направились в фойе
поспешно, как только позволяли их розовые ножки, минуя тускло освещенные
коридоры и лестницы.
Глава 2
Новая Маргарита
На первой лестничной площадке Ла Сорелли столкнулась с графом де Шаньи,
который поднимался наверх. Граф, обычно такой спокойный, выказывал признаки
сильного волнения.
- Я шел к вам, - сказал он, галантно поклонившись молодой женщине. - Ах,
Сорелли, что за чудесный вечер! Какой успех Кристины Доэ!
- Невероятно, - запротестовала Мег Жири. - Шесть месяцев назад она пела,
как ржавая петля. Но дайте нам пройти, дорогой граф, - продолжала она, делая
дерзкий реверанс, - мы пытаемся побольше узнать о бедняге, которого нашли
повешенным.
Как раз в этот момент мимо поспешно проходил озабоченный администратор.
Услышав последние слова Мег, он остановился.
- Что? Вы уже знаете? - спросил он довольно сердито. - Не говорите об
этом, не хотелось бы, чтобы Дебьенн и Полиньи узнали! Какая неприятность в
их последний день!
Балерины спустились в комнату отдыха, которая уже была переполнена.
Граф де Шаньи был прав: ни одно гала-представление не могло сравниться с
этим. Те, кому выпало удовольствие быть в этот вечер в театре, до сих пор с
глубоким чувством рассказывают о нем детям и внукам. Подумайте только:
Гуно, Рейс, Сен-Санс, Массне, Гире, Делиб - все один за другим вставали
за пульт оркестра и лично дирижировали своими произведениями. Фор и Краусс
были среди исполнителей, и именно в этот вечер светское общество Парижа с
восхищением открыло для себя Кристину Доэ, чью таинственную судьбу я
намереваюсь описать в этой книге.
Гуно дирижировал "Похоронным маршем марионетки", Рейс - своей
великолепной увертюрой к "Сигюр", Сен-Санс - виртуозными "Пляской смерти" и
"Восточным сном", Массне - "Неизданным венгерским маршем", Гире - своим
"Карнавалом", Делиб - "Медленным вальсом" из "Сильвии" и пиццикато из
"Коппелии". Пели неподражаемые Мари Габриэль Краусс и Дениз Блок: первая -
болеро из "Сицилийской вечери"; вторая - брин-дизи из "Лукреции Борджа".
Но самый большой триумф ожидал Кристину Доэ. Она начала выступление, спев
несколько арий из "Ромео и Джульетты" Шарля Гуно. На сцене Оперы эта дивная
музыка звучала впервые. Мы очень сочувствуем тем, кто никогда не слышал
Кристину Доэ в партии Джульетты, кто не знал ее простодушного очарования,
никогда не испытывал дрожи при звуках ее ангельского голоса, не чувствовал,
как душа высоко парит вместе с ее душой над могилами влюбленных из Вероны:
"Господи! Господи! Прости нас!" И все же это было ничто в сравнении с
исполнением ею сцены в тюрьме и финального трио в "Фаусте", которые она
свела вместо заболевшей Карлотты. Никто с тех пор не слышал и не видел
ничего подобного! Это была новая Маргарита, Маргарита во всем блеске и
сиянии, которых в ней до Кристины Доэ никто не подозревал.
Восторженная публика приветствовала певицу громовыми овациями, она же
рыдала и в конце концов упала без чувств на руки партнеров. Без чувств ее
отнесли в артистическую комнату.
Великий критик де Сен-В, в память об этом изумительном вечере написал
статью, которую так и озаглавил "Новая Маргарита". Будучи великолепным
знатоком музыки, он сознавал, что эта милая девочка принесла на подмостки
Оперы больше, чем свое искусство, - она принесла свое сердце. Все друзья
Оперы знали, что сердце Кристины осталось таким же чистым, как в пятнадцать
лет, и, чтобы понять, что случилось с ней, пишет де Сен-В., остается
"предположить, что она впервые полюбила".
"Вероятно, я скажу бестактность, - продолжает он, - но только любовь
способна сотворить такое чудо полного преображения. Два года назад мы
слышали Кристину Доэ на концерте в консерватории, когда она подарила нам
очаровательную надежду. В чем истоки ее огромного успеха сегодня? Если он не
спустился с небес на крыльях любви, я должен поверить, что он поднялся из
ада и что Кристина Доэ, подобно Офтердингену, майстер-зингеру, заключила
сделку с дьяволом. Тот, кто не слышал ее в финальном трио в "Фаусте", не
знает этой оперы": экзальтация голоса и экстаз чистой души не могут быть
большими!" Однако некоторые завсегдатаи Оперы протестовали. Почему от них
так долго скрывали такое сокровище? И действительно, только благодаря
непостижимому отсутствию Карлотты в этот вечер Кристина, заменив ее в
последний момент, смогла продемонстрировать свой талант в той части
программы, которая была первоначально зарезервирована для испанской
примадонны. Но почему Дебьенн и Полиньи выбрали именно Кристину, когда
узнали, что Карлотта не выступит. Знали ли они о ее таланте? Если да, то
почему скрывали это? И почему она сама скрывала его? Странно, но никто не
слышал, чтобы у Кристины был учитель. Она неоднократно говорила, что отныне
будет работать одна. Все это было необъяснимо.
Стоя в своей ложе, граф де Шаньи тоже аплодировал певице.
Графу Филиппу Жоржу Мари де Шаньи был сорок один год. Он был выше
среднего роста и имел приятное, даже красивое лицо, несмотря на жесткие
морщины на лбу и некоторую холодность глаз. С женщинами он обращался с
утонченной учтивостью, а с мужчинами держался несколько высокомерно. У него
было благородное сердце и чистая совесть. После смерти старого графа
Филибера он стал главой одной из самых старинных и знаменитых семей во
Франции, корни которой восходили еще ко временам Людовика X.
Состояние Шаньи было значительным. Его две сестры и брат Рауль никогда не
думали о разделе имущества. Они сохраняли совместное владение и полагались
во всех делах на Филиппа, как будто право первородства все еще было в силе.
Когда его сестры вышли замуж (обе в один день), они взяли свою долю
имущества как приданое.
Графиня де Шаньи, урожденная де Мерож де ла Мартиньер, умерла при родах
Рауля, который на двадцать лет был младше Филиппа. Раулю было двенадцать
лет, когда умер старый граф. Филипп принимал активное участие в воспитании
брата, вначале ему помогали сестры, а затем старая тетушка, которая жила в
Бресте и которая привила Раулю вкус к мореплаванию. Молодой человек прошел
обучение на борту учебного судна "Борда", с успехом закончил его и
отправился в традиционное кругосветное плавание. Он был включен в
официальную экспедицию на "Акуле", созданную для поиска в полярных льдах
оставшихся в живых от экспедиции "Дартуа", которая пропала три года назад.
Пока же Рауль наслаждался отпуском, который был рассчитан на шесть месяцев,
и вдовы предместья Сен-Жермен уже жалели этого красивого хрупкого юношу за
те тяжелые испытания, которые ему предстояли.
Застенчивость Рауля - так и хочется назвать ее невинностью - была
удивительной. Он был избалован своими сестрами и старой теткой, и женское
воспитание оставило ему простодушные, очаровательные манеры, которые ничто
не могло испортить. Ему шел двадцать второй год, но выглядел он на
восемнадцать. У него были небольшие белокурые усы и красивые голубые глаза.
Филипп очень баловал младшего брата. Мало того, он гордился им, с
радостью предвкушал его славную карьеру на флоте, где один из их предков,
знаменитый Шаньи де ла Рош, был адмиралом. Филипп воспользовался отпуском
Рауля, чтобы показать ему Париж. Ведь Рауль почти не знал, что может
предложить этот город по части роскошных наслаждений и удовольствий другого
рода.
Граф считал, что в возрасте Рауля иметь слишком много добродетели даже
вредно. Филипп обладал уравновешенным характером, равномерно совмещал
удовольствия с делами, имел безупречные манеры и был неспособен подавать
своему брату дурной пример. Он брал его с собой повсюду, даже представил
балеринам в Опере. Поговаривали, что Филипп был "в очень тесных отношениях"
с Ла Сорелли. Но поскольку граф оставался холостяком и, следовательно, имел
много свободного времени, особенно теперь, когда его сестры вышли замуж,
несомненно, не было ничего предосудительного в том, что он любил провести
час или два после ужина с танцовщицей, которая, хотя и не блистала умом,
зато имела самые прекрасные глаза в мире. Кроме того, есть такие места, где
настоящий парижанин ранга графа де Шаньи просто обязан показываться, а в то
время артистические уборные и комнаты отдыха балерин были одним из этих
мест.
В конце концов, Филипп и не взял бы своего брата за кулисы Национальной
академии музыки, если бы Рауль не просил его неоднократно об этом с мягкой
настойчивостью, о которой граф не раз вспоминал позже.
В тот вечер после овации, которую публика устроила Кристине Доэ, граф,
повернувшись к брату, обратил внимание на его необыкновенную бледность и
весьма встревожился.
- Разве ты не видишь, она вот-вот упадет в обморок? - взволнованно
произнес Рауль.
